Маг для особых поручений - Филоненко Вадим Анатольевич. Страница 63

А мэтр тем временем бледнел все сильнее, прямо-таки до синевы. Его лицо исказилось от явно нешуточной боли. Капли пота крупными горошинами стекали по лбу и щекам. Его колотило настолько сильно, что, того и гляди, начнутся судороги.

– Эрхал, мэтра нужно отпустить, иначе своими вопросами мы убьем его, – прошептал Темьян.

– Да, ты прав. Что ж, мэтр, вы свободны. Идите. Я не держу на вас зла!

Не успел я вымолвить последнее слово, как с волшебником начала происходить разительная перемена. Синева отступила, щеки налились румянцем. Лицо разгладилось, а из глаз ушла боль. Волшебник залился слезами и попытался поцеловать мне руки. Я поспешно вырвался – еще не хватало подвергаться подобной унизительной процедуре! Терпеть не могу таких действий со стороны смертных – потом я чувствую себя оплеванным! Впрочем, остальные амечи и дейвы отнюдь не разделяют мою точку зрения на преклонение смертных. Не разделяют, и пусть! А я таков, каков есть – не хочу я править и властвовать, и все тут!

Архимаг Шинэхуу наконец ушел, и мы с Темьяном смогли немного отдохнуть и расслабиться. К счастью, к нам больше не лезли исконные обитатели Степей, – видно, их не на шутку напугали бушующие вокруг нас битвы.

23

Впрочем, наш отдых длился недолго. Не успело солнце втянуть за горизонт все свои лучи, как сбылись мои худшие опасения – нас посетила Пятая Стихия в лице моего старого знакомого – Белого Волшебника, Магистра Живицы, Виртуоза Путешествий и Мастера Жизни, мэтра Оса Оромаки Карчелла.

Мы как раз собирались ужинать, когда он возник возле нашего костра.

– Мэтр, зачем же вы сами!.. – Мои слова больше походили на крик души, чем на вопрос.

Он поднял на меня совсем больные глаза и криво ухмыльнулся:

– У меня нет выбора, Великий. Простите меня за дерзость, но теперь уж все равно… – Оромаки тяжело осел на землю и опустил голову, нервно перебирая пальцами золоченую кайму белоснежной тоги.

– Погодите, мэтр. Расскажите все по порядку.

– Да, конечно. – Его взгляд потерянно блуждал вокруг. За те несколько дней, что мы не виделись, он постарел лет на десять. Куда только делся тот импозантный, лощеный мужчина с кокетливой сединой на висках и красивой, окладистой бородкой, с которым я общался в Малке! Теперь передо мной сидел измученный жизнью старик с потухшим взглядом и испещренными морщинами лицом.

– Мэтр, вы зря так переживаете, – вмешался сердобольный Темьян-Барс. – Можно выполнить условия Ритуала Судьбы, не убивая друг друга.

– В самом деле, Оромаки. Темьян прав. Устроим нечто вроде того сражения, которое мы разыгрывали с Серым Волшебником Картарином.

– Нет, Великий. Со мной другой случай, – тяжело ответил мэтр. Язык его ворочался с трудом, а голос стал скрипуч и неприятен. Трудно поверить, что еще совсем недавно он обладал густым, хорошо поставленным баритоном.

– О чем это вы, мэтр?

Он посмотрел мне в глаза:

– Простите, Великий, но один из нас должен умереть. Таково условие Творца. У него моя дочь…

– Так. – Мне показалось, будто меня хорошенько долбанули по голове мешком. Пыльным и основательно набитым всякой всячиной. – Так, мэтр. Ваша дочь – девственница и ее забрали для обряда?

– Чтобы расколоть мир и призвать Темные Небеса, – эхом откликнулся волшебник.

– А вы уверены, что ее вернут, если вы или я умрем?

– ОН поклялся.

– Творец?

– Да. Когда мы разговаривали с вами в Башне, я еще не знал о его существовании.

– Кто же он такой? Вы можете мне сказать?

– Он Изначальный.

– Давайте подробнее.

– Подробнее… – Мэтр задумался и внезапно сморщился, словно у него вдруг разболелась голова. – Внешне он похож на амечи, хотя есть в нем что-то и от дейва. И сила в нем иная. Не такая, как у вас. Непривычная, пугающая. – Он замолчал, с силой потер виски, а затем взглянул на меня. В его взгляде затаилась такая обреченность пополам с болью, что у меня сжалось сердце. Затем снова заговорил, но так тихо, что пришлось напрягать слух, чтобы услышать его слова: – Я не утверждаю ничего категорично, Великий, но… Помните Сказание о Сотворении Мира?

Я растерянно кивнул, а Темьян, естественно, сказал:

– Я не слышал. Расскажите, мэтр.

Тот нерешительно посмотрел на меня:

– Оно предано запрету и считается святотатством.

– Еще бы, – хмыкнул я. – Там слишком много опасного для амечи и дейвов.

Звериные уши Темьяна-Барса умоляюще дернулись.

– Я никому не перескажу его, клянусь!

– Расскажите, мэтр. Здесь все свои, – разрешил я.

Оромаки набрал в грудь побольше воздуха и нараспев начал:

– И пришел Творец и создал Он Жизнь, и Мысль, и Огонь, и Воду, и Камень, и Дерево, и Пространство. А Смерть появилась сама, но недоволен был Творец. И вдохнул Он искру свою в души Предтечей, и пошли те Предтечи обживать Землю. И народились от них народы разные, сильные и слабые, смертные и бессмертные. А Предтечи исчезли без следа, и, лишь когда народ любой смотрит в глаза Смерти, приходят они и отводят Смерти глаза. И обретает силу народ, и обновляется он. А Предтечи чутко следят за Смертью, потому что сказал Творец: всем народам быть!

– Предтечи – это амечи и дейвы, да? – уточнил Темьян.

– Вряд ли, ведь «Предтечи исчезли без следа», а мы живем, – ответил я.

– А чем же легенда не понравилась Высшим? – удивился Темьян.

– Да тем, что в ней нет ни слова о нашей избранности. По мнению автора легенды, все миры и народы произошли от каких-то Предтеч и Творца. А по нашей официальной версии, никакого Творца нет. Есть Боги, то есть амечи и дейвы, которые и создали все расы и миры.

– А вы на это способны? Создавать расы и миры? – уточнил Темьян.

– Как тебе сказать… Исследования на эту тему велись. И у нас, и у дейвов. Кстати, ходили слухи, что дейвы получили какие-то потрясающие результаты. Не знаю, как насчет создания целой вселенной, но один мир им вроде удалось заселить новыми, созданными ими расами… Но не это главное. Ведь чтобы создать новую вселенную, нужно вначале разрушить старую. Причем разрушить ее целиком, все миры вселенной, полностью! Но на такой эксперимент трудно отважиться даже самому отчаянному Изначальному, ведь если не выйдет, погибнут все – и Высшие в том числе, и сам экспериментатор.

– Но кто-то, видимо, отважился, – пробормотал Темьян. – А кто придумал Сказание?

– Неизвестно. Его текст написан в Скрижалях Пророчеств.

– Так вы думаете, будто Творец из Сказания и здешний – одно и то же лицо? – спросил урмак.

– Вряд ли, – с сомнением покачал я головой и посмотрел на мэтра. – Творец из Сказания создавал Жизнь, а здешний хочет разрушить ее.

Мэтр пожал плечами и опустил голову, а я продолжал рассуждать:

– Запустить механизм «расслоения» способен любой из амечи и дейвов. Это очень сложно, трудоемко, но вполне реально. Даже я, будучи Учеником, в состоянии сделать это. А вот создать потом новую вселенную… Все же я не думаю, что подобное под силу амечи и дейвам.

– Здешний Творец не дейв и не амечи, – вздохнул мэтр, и я почему-то поверил ему.

Темьян-Барс задумчиво вылизывал лапу, вероятно придумывая новые вопросы, а я воспользовался паузой и спросил архимага:

– Мэтр, а вы лично встречали дейва, который прячется под маской Черного Чародея?

– Нет… А почему вы спрашиваете?

– Да так. – Я вздохнул и подумал, что мне так и не удалось установить личность того таинственного дейва: Миссел это или другой. Почему-то мне очень хотелось, чтобы им оказался не Миссел…

Похоже, все темы исчерпаны, и на некоторое время у костра воцарилась тишина. Оказалось, пока мы беседовали, солнце успело раствориться в Степи, и звездная ночь наполнила воздух чистотой и умиротворением. Разговаривать не хотелось, впрочем, как и сражаться. Лучше всего в такую ночь бездумно сидеть у костра и лениво смотреть на искристые переливы пламени.

Вероятно, мои чувства разделяли и остальные. Темьян, против обыкновения, не накидывался на нас с вопросами, а неспешно разглядывал двух зажаренных куропаток, которых давно успел снять с вертела и аккуратно разложить на припасенных кусочках коры.