Девятый - Кренев Павел Григорьевич. Страница 1

Павел Кренев

Девятый

1

Снайпер, стрелявший с молдавской стороны – с правого берега Днестра, – за короткий срок создал много проблем для жителей Тирасполя. За две недели он убил шесть человек. Двое из них погибли на мосту через Днестр, остальные попали под огонь в прибрежной зоне.

Начальник штаба 59-й дивизии Самохвалов и начальник Особого отдела дивизии Шрамко, куда из Москвы был прикомандирован майор Гайдамаков, уже несколько раз вызывали его к себе и торопили:

– Когда ты наконец разберешься с этим гадом? Обстановка и так сложная, а этот киллер терроризирует население…

Николай пытался что-то отвечать, да что тут скажешь – люди гибнут, а он пока ничего поделать не может. Этот снайпер, скорее всего, был «солдатом удачи», наемником. И стрелял он из классного бельгийского или итальянского «винтореза» калибра 7,65 мм.

В поединке с ним истребитель снайперов Гайдамаков едва не погиб сам.

Очень важная задача – максимально точно выявить, откуда ведется стрельба, чтобы потом, на огневой позиции, не рыскать глазами и прицелом по всему горизонту. Есть единственный шанс для стреляющего: поднять винтовку, прицелиться за доли секунды в заранее определенное место и один раз выстрелить (если успеешь, конечно). Других вариантов у снайпера, который охотится на таких же, как он, снайперов, не существует.

Николай внимательно осмотрел каждого погибшего. Человек, пославший пули, был великолепным стрелком. На расстоянии триста метров он попадал только в голову. По входным и выходным пулевым отверстиям Гайдамаков определил, откуда велся огонь. Таких мест оказалось три. Это были участки правого берега Днестра, разбросанные по периметру длиной около километра. Однако с довольно с большой точностью удалось определить расположение самих огневых позиций: каждая из них находилась на отрезках берега длиной около 50 метров.

Николай с двумя напарниками, проезжая на машине по левому берегу, сфотографировал эти участки метр за метром, используя хорошую японскую технику, какой пользуются вездесущие папарацци.

В лабораторных условиях кадры смонтировали воедино. Получилось изображение трех береговых участков хорошего качества. Снимки были увеличены, и началось изучение мест, где мог находиться снайпер. В принципе любое дерево, любой куст или лежащий на земле предмет могли быть его укрытием.

Когда Николай учился снайперскому делу, в моду входили экзотические маскировочные одеяла – всякие там «Кикиморы» и «Лешие». В ткань их были вшиты химические волокна, неплохо копирующие траву, мелкий кустарник, сено и даже полевые цветочки. Если стрелок укрылся под таким одеялом, растянулся на земле, – пройдешь рядом с ним – не заметишь его, лежащего. Одно плохо: окраска земли везде разная, и если у тебя покрывало под цвет осеннего поля, то ложиться посреди летней травы – самоубийство. Поэтому Николай и не использовал этих «Кикимор» и всегда старался вписаться в местный ландшафт, тщательно изучив то место, откуда надо было стрелять.

Долго всматривался Николай в рельеф противоположного берега, отображенного на фотоснимках, долго искал лежку снайпера, которого необходимо было «погасить» в самые короткие сроки. Он никогда он не говорил: «Я убил снайпера», «Я застрелил снайпера». Нет, только «погасил». Откуда пошло это, он не знал. Может, из нежелания произносить слово «убил» по отношению к человеку. А может быть, из уважения к равному себе, человеку такого же ремесла, тоже мастеру своего дела – хитрому, искусному профессионалу. Так охотники-промысловики Севера и Сибири никогда не скажут: «Я убил медведя», не станут этим бравировать, а только тихонько промолвят: «Было дело, положил я его». Или: «Добыл зверя», но не убил.

Когда Николай изучал местность и разыскивал место огневой позиции противника, он всегда прислушивался к самому себе: а где бы я сам расположился? И это облегчало задачу, потому что все снайперы мыслят примерно одинаково.

Вот они на фотографиях – участки противоположного берега, откуда велась стрельба. Ни там ни тут ничего примечательного, везде примерно одинаковый пейзаж: невысокий отлогий берег, редкие деревья, чахлый кустарник, торчащий словно пучки волос на лысине.

Где может укрываться снайпер?

Казалось бы, все просто: спрятался за каким-нибудь объектом и, когда цель появилась, – выдвинулся, прицелился и выстрелил. Но опытные снайперы знают: так могут вести себя только школяры-первогодки. Появиться из-за укрытия снайпер может только во время боя, когда пальба со всех сторон и на тебя не обращают внимания. В условиях же охоты на людей в мирное время любому снайперу известна железная логика: как только ты создал новую выпуклость над земельным контуром – в эту выпуклость, то есть между глаз стрелка, немедленно прилетит пуля. Каждый стреляющий по противнику снайпер знает: за ним идет охота! Поэтому, если он хочет остаться в живых, он не должен торчать над землей. Надо уметь слиться с ней, с травой, кустами и деревьями, буквально быть внутри их. Во время многочасовых лежек на боевой позиции надо иметь силы и такую подготовку, чтобы не сделать ни одного неосторожного движения, чтобы не уснуть от усталости, совладать с естественным волнением, даже предусмотреть, как ходить под себя по малой нужде неподвижно и не создавая сырости.

Николай Гайдамаков, исходя из собственного опыта и, наверно, интуиции, определил на фотографиях места, где мог прятаться «солдат удачи». В первом случае это, скорее всего, была небольшая свалка старых автомобильных шин, валявшихся бесформенной кучей на противоположном берегу. Видимо, эту свалку создал сам стрелок (стаскал в одну кучу десяток покрышек, валявшихся по разным городским канавам).

Вторая лежка могла находиться за небольшим, но довольно густым можжевеловым кустом, торчащим на покатой вершинке небольшого холмика. Скрываться за такими кусточками Николай любил сам. Сзади куста наверняка короткая траншейка, вырытая саперной лопаткой, чтобы можно было незаметно подползать, а в случае необходимости – и уползать за пригорок.

Над третьей возможной стрелковой позицией Гайдамаков гадал долго, но к окончательным выводам так и не пришел. Это был почти голый кусок местности на молдавской стороне перед мостом через Днестр. В самом деле, где тут мог укрыться снайпер? Узкий сектор обстрела, территория вся хорошо просматривается. Мало кустов, почти нет деревьев, чахлая трава. На земле – кучки песка, бруски да доски, мусор, оставленный весенним половодьем. На поверхности выделяется только не весть когда и кем брошенное метровое бетонное кольцо. Из таких составляют колодцы. Прятаться внутри него – бред! Только младенец там спрячется с игрушечной винтовочкой.

Но откуда-то отсюда снайпер убил двух человек. В общем, третью позицию, даже сугубо приблизительно, Николай так и не определил.

А ночью, точнее, рано утром Румын (так Николай сам для себя обозвал чужого снайпера) вновь убил человека – жителя Приднестровья. Тот вышел спозаранку погулять с собакой и домой не вернулся. Был он пенсионером, вышел в самую рань. Пенсионеры встают рано. Он лежал рядом с прибрежной дорожкой головой к воде. К губе прилипла потухшая сигарета. А рядом сидела и скулила собака – ирландский сеттер.

Начштаба дивизии Самохвалов по телефону выругал Гайдамакова самыми скверными словами. Сказал, что у него делегация от местных жителей. Люди скандалят – армия бросила гражданское население на произвол судьбы, ему звонят из штаба армии, грозят карами и т. д. Дал два дня сроку.

Даже пригрозил:

– Если не разберешься с этим ублюдком, то я с тобой самим разберусь. Ты, майор, совсем мышей ловить перестал! На хрена мне такие прикомандированные! Всю картину мне портишь! Чего молчишь?

– Не знаю, что и сказать, товарищ подполковник. Виноват.

– Два дня! – и бросил трубку.

Подполковнику надо получать очередную третью звезду, а Николай, получается, тормозит этот процесс. Что тут поделаешь? Армия она и есть армия.