Девятый - Кренев Павел Григорьевич. Страница 2
Где гарантия, что Румын вновь выйдет на охоту в эти два дня? Может, с девушкой загуляет, или в запой уйдет, или в бане засидится. А может быть, как раз в эти два дня у него проснется совесть и он перестанет убивать людей?
Хотя вряд ли. У наемного снайпера тоже кто-то над душой стоит и тоже нудит: «Давай трупы, давай! Зря мы тебе, что ли, деньги такие платим?!»
В середине этого же дня Николай взял напарника – молоденького лейтенанта из дивизионной разведки Виталия Нефедова – и пошел с ним к гастроному. Там они купили четыре бутылки пива и пару рыбин копченой скумбрии. На заднем дворе прихватили три пустых деревянных ящика из-под каких-то консервов и пошли на берег Днестра, примерно туда, где недавно снайпером с противоположного берега были застрелены три человека. Напротив, на другом берегу, на пригорке, чуть виднелся можжевеловый куст, из-за которого, скорее всего, и велась стрельба.
Логика у Гайдамакова была проще некуда: Румын должен поменять позицию. А их у него еще две: у куста и где-то рядом с мостом – в месте, пока что точно не установленном.
Выбора особого и не было. Николай решил сделать засидку здесь.
Они расставили ящики на открытом берегу, на небольшом пригорке, совсем рядом с водой. Два ящика – как стулья, один – как стол. Разлили по пластиковым стаканам пиво и долго сидели, судача о том о сем.
Николай изучал обстановку.
Вот от этого ящика, что расположен повыше, идет пологий спуск к противоположной от берега стороне. Здесь можно прорыть к ящику короткую канавку. Тут заляжет напарник и будет изображать из себя снайпера, будет приманкой.
Где же залечь ему?
Ага, вот! Метрах в тридцати на берегу стоит толстая сосна. Рядом со стволом – травка, метляк да клевер. Теперь понятно, чем маскировать себя и винтовку. Хотя Гайдамаков не любил делать позиции за деревьями, пнями и кустами. Его любимые места – почти ровные, совсем неприметные, неожиданные, где глазу зацепиться не за что.
Николай не боялся, что Румын будет стрелять по ним сейчас. «Солдат удачи» охотился только вечером, в начале сумерек, или ранним утром, когда на берегу нет посторонних людей, а есть лишь одиночные мишени.
Гайдамаков хотел сейчас лишь одного: чтобы Румын все же увидел, откуда появились ящики на противоположном берегу.
Когда они уходили, Николая озаботила еще одна мысль: лишь бы ящики кто-нибудь не стащил.
В городе на травянистом дворе он нарвал метляка и клевера, завернул их в бумагу, а дома, уже вечером, аккуратно закрепил траву и цветы на маскхалате, а вдоль ствола и цевья своей СВД примотал их простой зеленой ниткой: капроновые при луне дают легкие блестки и слегка отсвечивают.
В начале ночи, когда на Днестр и его берега упала плотная темень, они с напарником Нефедовым выдвинулись к выбранной позиции. Он помог Нефедову подготовить ложную огневую точку. При почти абсолютной тишине они вырыли саперными лопатками окопчик, в котором лейтенант смог бы лежать, растянувшись во весь рост и надежно спрятавшись. Землю складывали на плащ-палатку и высыпали поодаль. У ящика в торце окопчика, лежащего вверх дном, Николай аккуратно выломал нижнюю дощечку и в проем просунул винтовку Нефедова. Снайперский прицел специально выдвинул слегка вперед, чтобы его ничего не заслоняло. Задача Нефедова – лежать на дне окопчика, не высовываться и лишь по команде, держа винтовку за ремень, слегка колебать прицел, создавая блики от оптики. Со стороны – полная иллюзия, что снайпер хорошо замаскировался за ящиком и его сложно обнаружить. И в то же время опытный стрелок с того берега его разглядит сразу.
Сам Николай лег за сосной. Так же вырыл траншейку, надежно укрыл в траве свою старую верную СВД. Проверил, достаточно ли выдвинута бленда у прицела – это чтобы передняя линза не мерцала в утреннем свете. Затвор передернут еще до выхода на позицию, и патрон дослан в патронник.
Ближе к утру, когда запоют птицы, он снимет предохранитель, и этот негромкий металлический звук затеряется в шуме воды, ветра и птиц.
Каждый металлический щелчок на боевой позиции может привести к гибели: с недавнего времени снайперы, воюя друг с другом, стали применять звукоулавливатели – черные тарелки, похожие на репродукторы военных времен. Сидит ночью снайпер, готовясь к утренней охоте, и, надев наушники, изучает все звуки перед собой. Метрах в двухстах слышно, как мышка с мышкой пересвистываются в своей норке. Неосторожный металлический звук означает, что напротив засел враг и готовит винтовку к стрельбе.
Гайдамаков снабдил Нефедова переговорным устройством системы «Конверс». Очень удобная штука: легкий приемник в кармане, на ухе – наушник, у рта – маленький микрофон. Прекрасно ловится разговор шепотом.
Залегли они, конечно же, слишком рано. Гайдамаков почти не сомневался, что Румын, если он вообще сегодня придет, появится только перед рассветом. У него все давно готово, к позиции он привык, хорошо знает местность, и он удачлив, у него нет ни одного сбоя.
А у Гайдамакова все наоборот – он здесь первый раз.
Пять часов полудремы, полубодрствования. Короткие контрольные переговоры с Нефедовым, напутствия: «Не высовывайся», «Действуй только по команде».
Он лежит сзади Нефедова, чуть сбоку, в тридцати метрах. Его лежка метра на два выше лежки лейтенанта.
Вот и засерело утро. Где-то ниже по течению отдаленно, но четко завыговаривал свою длинную песню первый петух. На том берегу защебетала проснувшаяся от утренней прохлады птаха.
Долго еще стояли сумерки, и солнце пока и не думало подниматься, но на востоке со стороны темнеющего города уже выползало на белый свет и разливалось по небу, по всей его ширине, раннее утро. Над рекой поплыл белесый туман.
Противоположный берег просматривался с трудом. Можжевелового куста долго не было видно. И вот сквозь утреннюю сырость стали проглядывать его очертания.
Гайдамаков легким шепотом дал команду:
– Пошевели прицелом.
И Нефедов послушно поводил винтовку за ремень из стороны в сторону.
Николай внимательно вглядывался сквозь цейссовские стекла в очертания куста. Все в нем было как и накануне: никаких признаков изменений, никаких неестественно торчащих веточек. Куст как куст!
– Замри! – приказал Николай.
Лейтенант приказ исполнил.
Никаких движений на той стороне.
Минут через десять еще команда:
– Пошевели!
Прицел Нефедова опять стал шевелиться, будто на берегу он искал цель, – типичные действия снайпера, вроде бы хорошо замаскированного, но не знающего ничего о своем объекте.
Вдруг с левой стороны куста будто бы тронулись веточки. И замерли. Потом поплыл медленно-медленно целый пучок веточек и показался маленький кружок. Прицел!
Гайдамаков мгновенно поймал прицел Румына в перекрестие своего прицела.
Но где голова, голова где? Только прицел? И тут на другой стороне кружочка поползло что-то серо-зеленое и круглое.
«Вот и голова», – подумал Николай и нажал на спусковой крючок. Все он делал автоматически: и упреждение сделал ниже (марево реки поднимает изображение), и на два сантиметра правее линзы прицелился. И пуля его попала в переносицу Румына.
Уже нажимая на спусковой крючок, Николай отследил вспышку винтовки Румына. Тот выстрелил на сотые доли секунды раньше. И пуля его ударила прямо в линзу прицела лейтенанта Нефедова. Благо тот лежал на дне окопчика, и свинец пролетел над его телом. Румын был прекрасным стрелком. Силой удара пули винтовку лейтенанта отбросило назад.
В Тирасполе не было события, о котором не трещали бы торговки на городском рынке. Для них никаких тайн не существовало.
В этот же день специально отправленные на рынок жены офицеров принесли весть: на молдавской стороне убит какой-то снайпер, и молдавское руководство будет отправлять труп на родину, в Румынию.