Изображение военных действий 1812 года - Барклай-де-Толли Михаил Богданович. Страница 12

Уступка нам Финляндии не встретила препятствий, но вопрос об оставлении за нами Аландских островов повлек за собой затруднения и противоречия со стороны шведов, и потому граф Румянцев писал к Барклаю де Толли о необходимости усилить наши военные действия и угрожать Швеции высадкою. Уже прежде разрешив Каменскому действовать по усмотрению, Барклай предписал генерал-лейтенанту графу Штейнгелю принять главное начальство над нашими сухопутными и морскими силами на Аландских островах и делать ложные приготовления к высадке на шведские берега.

Шведы, с своей стороны, готовились к нападению на Каменского с фронта и тыла, надеясь разбить его и тем склонить наше правительство к большей уступчивости в своих требованиях. Не входя в подробности последовавших военных действий, скажем, что Каменский отразил произведенные на него нападения, но, по недостатку в съестных и военных припасах, увидел себя в необходимости отступить к Питео, где надеялся найти посланный из Улеаборга транспорт с хлебом и запасным парком.

Он начал это отступное движение 12 августа и, действительно найдя в Питео ожидаемый транспорт, после трехдневного отдыха войск, выступил опять к Умео. На первом переходе к этому городу приехал к Каменскому Сандельс и от имени своего главнокомандующего сделал новое предложение о перемирии.

Оно было подписано в тот же день и заключало в себе следующие условия: 1) перемирию существовать во все время, пока будут продолжаться переговоры в Фридрихсгаме; 2) русским войскам стать в Питео, имея авангард в Иефре, а шведским расположиться в Умео, поставя авангард в Реклеа; 3) пространство между Иефре и Реклеа почитать нейтральным; 4) шведскому флоту отойти от Кваркена и в продолжение перемирия не действовать ни против Аландских островов, ни против берегов Финляндии; 5) во время перемирия обеим сторонам не умножать численной силы своих войск; 6) невооруженным судам свободно плавать по всему Ботническому заливу; 7) в случае разрушения переговоров в Фридрихсгаме, обеим сторонам предупредить друг друга о возобновлении военных действий за две недели; 8) для скорейшего получения ответа от Барклая де Толли, – без утверждения которого граф Каменский не имел полномочия утвердить перемирие, – перевезти с донесением в Або русского офицера, на шведском переговорном судне.

Граф Каменский был в необходимости подписать все эти условия, по невозможности продолжать долго военные действия, по затруднениям в добывании продовольствия и по значительному превосходству неприятельских сил.

Не имея права утверждать перемирия, Барклай де Толли представил его государю, повелевшему оставить его без ответа, с той целью, «чтобы, продля время, можно было дать разрешение, сходное с обстоятельствами и видами, какие откроются при мирных переговорах в Фридрихсгаме», а между тем к Каменскому было послано повеление: со всей деятельностью готовиться к наступлению.

Для усиления его уже начали составлять резерв в Торнео и, пользуясь свободой плавания по Кваркену, отправили из финляндских гаваней провиант в Питео, но военные действия уже не возобновлялись: мир, заключенный 9 сентября, в Фридрихсгаме, утвердил за Россией обладание всей Финляндией и Аландскими островами.

Как ни блистательны были действия графа Каменского в Вестроботнии, но они нашли порицателей, особенно в Аракчееве и Румянцеве, полагавших, что отступление к Питео и заключение перемирия поощрит шведов к упорствованию в неуступке Аландских островов и отдалит подписание мира.

Мнение это было, по высочайшей воле, сообщено Барклаю де Толли, но он с благородным жаром вступился за Каменского и писал государю: «Решимостью отступить от превосходного неприятеля граф Каменский вывел войска с большим успехом из затруднительного положения; избегнул быть окруженным непременно, если бы шведы были деятельнее и искуснее; предупредил голод в войсках и недостаток в патронах и снарядах.

Я единственно надеялся на военные достоинства графа Каменского, что корпус его не пострадает в столь стесненном положении. Счастливы войска, имея предводителем столь искусного, деятельного и храброго генерала! Положение войск наших при Питео, когда неприятель обратил все свои силы на север, нимало не переменяет обстоятельств угрожать шведскому правительству деятельной войной в его областях, но корпус выведен с честью и с знаменитой победой из столь тяжкого положения, оставаясь без продовольствия и военных запасов, имея против себя превосходного неприятеля в силах и средствах, находясь в опасности быть окруженным, и не имея ни малейшей флотилии охранять берега.

По прибытии в Питео, граф Каменский оживил войско; патронов и снарядов теперь у него достаточно; хлеба хотя привезли немного, но по 1 сентября достанет, а между тем прибудут из Улеаборга безопасно новые транспорты с провиантскими запасами; он присоединил к себе несколько канонирских лодок, которые приносить ему будут большую выгоду. По мнению моему, сие отступление превосходнее побед, не имеющих полезных последствий».

Император Александр отвечал Барклаю де Толли: «Признаю в полной мере всю основательность распоряжений графа Каменского, достойных всякой похвалы и открывающих в нем искуснейшего генерала». С этой поры император Александр возымел самое высокое мнение о воинских дарованиях Каменского, и одним из последствий лестных отзывов о нем Барклая де Толли было назначение его, в начале 1810 года, главнокомандующим нашей армии против турок, на место князя Багратиона, получившего другое назначение.

В самый день подписания мирного трактата в Фридрихсгаме, 9 сентября 1809 года, Барклаю де Толли был пожалован орден Св. Александра Невского, при следующем высочайшем рескрипте: «По совершении благополучного для России с Швецией мира, в коем вы в течение всей прошедшей кампании принимали большое участие и труды, благоразумно командуя вверенными вам войсками и новоприобретенным княжеством Финляндским, подают Нам приятный случай к объявлению вам благоволения и милости, в ознаменование коих жалуем вас кавалером ордена нашего Святого Александра Невского».

Оставшись, по окончании войны, генерал-губернатором Финляндии и главным начальником расположенных там наших войск, Барклай де Толли правосудием своим, строгой дисциплиной в войсках и попечительностью о благе жителей всех сословий, приобрел себе любовь и уважение всех финнов. Управление его Финляндией и начальствование в ней всеми войсками продолжалось менее года, с апреля 1809 по январь 1810 года.

В это время (20 января), по случаю назначения графа Аракчеева председателем департамента дел военных в Государственном совете, он был назначен, на его место, военным министром, а сам был заменен в Финляндии генерал-лейтенантом Штейнгелем бывшим впоследствии генералом от инфантерии, графом и принадлежащим также к сподвижникам императора Александра, по войне 1812, 1813, 1814 и 1815 годов.

В новой своей, важной и многотрудной, должности Барклай де Толли вполне оправдал доверенность монарха, не только поддержав примерный порядок, существовавший при его преемнике, графе Аракчееве, но и сделав многие важные улучшения по военной части. Избрав в ближайшие сотрудники себе, дежурным генералом, достойного и способного генерал-майора Александра Борисовича Фока, исправлявшего уже такую должность в кампанию 1807 года, при Беннигсене, он был содействуем по управлению квартирмейстерской частью генерал-адъютантом князем Петром Михайловичем Волконским, а по управлению экспедициями существовавшей тогда Государственной военной коллегии, генералами: инспекторской экспедицией – Вердеревским, артиллерийской – бароном П. И. Меллером-Закомельским, инженерной – Опперманом, комиссариатской – Татищевым, провиантской – Лабою.

Президентом генерал-аудиториата был князь Салагов, дежурным генералом по части рекрутской – генерал-майор Стависский, директором Особенной канцелярии – флигель-адъютант Воейков, а после него А. А. Закревский (впоследствии граф и московский военный генерал-губернатор).