Своенравная пленница - Финч Кэрол. Страница 65

Розалин с замиранием сердца наблюдала, как мужчины кружат по поляне, не сводя друг с друга настороженных глаз. Почему Ястреб не прикончил врага одним выстрелом? Или его ярость столь велика, что он, не совладав с собой, бросился вперед, как бешеный бык? Нет, подумала она, Ястреб — опытный воин, причина в другом: он опасался спугнуть насильника щелчком курка. Ведь индеец мог приставить нож к ее горлу, сообразив, что единственный выход — взять Розалин в заложницы.

Тем временем индеец отчаянно защищался. Ястреб был в гневе страшен. Оружие в руке дружка Полголовы его не пугало, а только раззадорило. Он жаждал мщения: последний из шайки головорезов, долго терроризировавшей всю округу, не имел права на снисхождение.

Индеец выбросил вперед руку с ножом, но Ястреб перехватил ее в воздухе, ловко увернулся и, молниеносно вырвав нож у нападавшего, поразил им врага. Индеец болезненно охнул, согнувшись пополам, и упал на колени, пытаясь вытащить из своего тела нож.

Ястреб с удовлетворением взглянул на дело своих рук и, убедившись в том, что поединок завершен, обернулся к любимой. Первым делом он разрезал связывавшие ее веревки и освободил от кляпа рот. Розалин повисла у него на шее и страстно его целовала. Ястреб шутливо нахмурился и, подняв ее на руки, спросил:

— Ты не рада меня видеть?

— Безумно рада! — продолжая обнимать его могучие плечи, прошептала Розалии.

— Вела бы себя смирно, ничего бы не случилось. — Он с укоризной покачал головой и, усадив ее на коня, добавил: — Я постарел лет на десять, узнав, что ты сбежала от деда.

Это замечание задело Розалин, и, когда Ястреб вскочил в седло, она сказала:

— Признайся, это ты все подстроил! Убедил Аракаше напасть на караван и взять моего отца в плен. А может, и вовсе от него избавиться…

— Да, — кивнул Ястреб, — это я уговорил Аракаше перехватить суда. Но я не собирался убивать Обри! Я хотел только добиться его согласия на нашу свадьбу. Сейчас твой отец и его люди вне опасности, хотя пока они и болтаются на волнах Миссури. Не волнуйся, все обойдется.

Своими словами он думал успокоить Розалин, но она пришла в ярость.

— Все, с меня довольно! Как ты можешь не считаться со мной? То исчезаешь, не предупредив меня, то пускаешься в авантюры. Мог бы и заскочить ко мне на минутку…

— У меня не было времени, но я подумал… — запинаясь, проговорил Ястреб.

— Ах, не было времени? — все больше распалялась Розалин. — И это я слышу от мужчины, с которым прожила полгода? У него, видите ли, не нашлось минуты, чтобы посвятить меня в свою дурацкую затею! — Она насмешливо прищурилась: — Уж не считаешь ли ты меня дурочкой? Но у меня хватило мозгов, чтобы разгадать эту шараду!

— Эта мысль пришла мне в голову уже после того, как мы расстались той ночью… Нельзя было терять ни секунды, я действовал на свой страх и риск…

— Так вот, дорогой! Я не выйду за человека, который не предупреждает о своих намерениях! А если бы меня убили? Или случилось бы что-нибудь похуже? А ты не соизволил со мной поговорить!

Розалин отвернулась с каменным лицом.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я отчитывался за каждый свой шаг и спрашивал у тебя на все разрешения? — усмехнулся Ястреб. — Ты позволишь мне подпрыгнуть, дорогая? А как высоко? — издеваясь, произнес он. — Мечтаешь сделать из меня подкаблучника? Может, заставишь линять дважды в год, ведь мое прозвище Ястреб?

— Не так-то просто держать тебя под каблуком! — расхохоталась Розалин. — Что-то я не замечала, чтобы ты бегал за мной, как собачонка. Скорее, ты меня водишь на коротком поводке, время от времени доверяя незнакомцам погулять со мной.

Все было ясно: оба не терпели, чтобы ими командовали. Им суждено вечно спорить, кто из них главный, но это не могло ослабить их взаимного притяжения. Правда, порой Ястреб был готов уступить Розалин, как, например, сейчас, когда он не мог устоять перед ее красотой.

Он остановил коня и, лукаво усмехаясь, протянул руку, чтобы ее обнять.

— Хорошо, любимая, — с нежностью сказал он, — Хочешь знать наперед мои мысли — будь по-твоему. Я признаюсь, что хочу тебя поцеловать. Ты не возражаешь?

Розалин растаяла от его прикосновения и обезоруживающей улыбки, тотчас позабыв, из-за чего вспыхнул спор. Ее охватило сладостное томление.

— Поцеловать? — сверкнула она голубыми глазами. — И только?

Ястреб обнял ее одной рукой и принялся покрывать поцелуями. У нее закружилась голова, ей захотелось вновь испытать блаженство в его объятиях. Но он вовремя спохватился:

— Увы, нам не удастся продолжить наше путешествие в рай. Пора выручать из беды твоего отца.

По пути к реке Розалин обдумывала предстоящий разговор с Обри. Нужно убедить отца помириться с Бодлерами и позволить ей остаться в этой глуши с Ястребом, завоевавшим ее любовь и уважение. Отцу пора взглянуть правде в глаза и смириться с неизбежным. Наивно рассчитывать, что она сможет скрыть от него свои чувства и жить затворницей, вернувшись в Сент-Луис. Отец знает характер своей дочери, он привык, что она всегда поступает по-своему. Следовательно, решила Розалин, он будет вынужден согласиться с тем, что она и впредь будет распоряжаться своей судьбой.

На берегу Розалин и Ястреб увидели такую картину: индейцы хмуро глядели на лодку, дрейфующую на реке, а Дюбуа метался в ней вне себя от злости. При виде дочери и Ястреба он заскрипел зубами и едва не зарычал, предчувствуя, что ему придется вытерпеть еще одно унижение.

— Что решил Аракаше? — крикнул он Ястребу, когда тот спешился и подошел поближе.

— Великий вождь согласился даровать тебе жизнь и отдать Розалин мне в жены. Но он заберет у тебя пушнину и часть провианта, — последовал ответ Ястреба. Он с невозмутимым видом наблюдал за тем, как скривилась физиономия Обри.

— Это грабеж! — сорвался Обри, но тотчас же осекся, вспомнив, что провел на воде несколько томительных часов.

— А скупать за бесценок шкурки, добытые с риском для жизни, по-твоему, справедливо? Будь доволен, что Аракаше тебя пощадил и согласился дать вам в дорогу немного провизии, — возразил Ястреб.

— Премного благодарен! — саркастически воскликнул Обри. — Мог бы и не обременять себя хлопотами. Пожалел волк кобылу…

— Передать это Аракаше? — сделав вид, что уходит, спросил Ястреб. — Любопытно, как он воспримет такую черную неблагодарность?

— Нет, не торопись! Я предпочитаю вернуться в Сент-Луис, не лишившись скальпа, — остановил его Обри, задыхаясь от бессильной злобы.

— В таком случае будем считать, что все остались довольны! — насмешливо произнес Ястреб фразу, которую любил повторять Обри, скупив у трапперов по дешевке ценные шкурки.

Обри поморщился, словно ему наступили на больную мозоль.

Ястреб вернулся к приятелям и велел им перенести в лодку скудный запас провианта. Обри, обиженно прищурившись, наблюдал за Розалин. Его бесило от мысли, что она станет женой пройдохи-метиса. Этот негодяй бросил вызов ему, пушному королю, и выиграл войну, вынудив противника ретироваться. Впервые Обри молча терпел стыд и позор, чтобы сохранить себе жизнь.

Наконец припасы были погружены, а весла и шесты возвращены путешественникам. Обри встал и, обращаясь к Розалин, воскликнул:

— Прошу тебя, вернись домой! Скажи ему, что не хочешь прозябать в глуши. Такая жизнь не для тебя! Ястреб не станет удерживать тебя против твоей воли. Что же ты молчишь, дочка? Подумай, на что ты себя обрекаешь и чего лишаешься.

Розалин с жалостью посмотрела на отца и подошла к нему поближе. Ей было ясно, что ему не хочется отдавать ее Бодлеру. Она видела Обри насквозь. Он и сейчас лгал.

— Я люблю его, отец, — просто ответила она. — Разве ты забыл, что когда-то тоже любил девушку из племени кроу? Судьба сурово с тобой обошлась, отказав во взаимности. Но скажи, положив руку на сердце, разве ты хочешь и меня лишить счастья?

Впервые в жизни отец ее слушал и пытался понять. Обри понурился, и Розалин поняла, что ее слова дошли до его сердца.