Асы нелегальной разведки - Шварев Николай Александрович. Страница 7

Казалось, что Берия искренне верил в то, что говорил. Он приказал снова отправить «Фелипе» в Мексику для завершения операции.

По прибытии в Мехико в феврале 1940 года Григулевич взял вновь бразды правления группой Сикейроса в свои руки. Иосиф заметил, что Леопольдо не терял времени зря и продолжал ведение слежки за ««крепостью». Именно так называла мексиканская пресса новое пристанище Троцкого в Мехико.

Для известного в Мексике адвоката, доктора философии, пропагандиста марксизма Висенте Ломбарде Толедано троцкизм был воплощением предательства в политической жизни. Тезис о сотрудничестве Троцкого с Гитлером и Муссолини у Толедано не вызывал сомнений. «Сталин – их общий враг, – говорил мексиканец. – Сталин – крепкий орешек. Один на один с ним не справиться. Вот они и собрались в “волчью стаю”. Для них этот союз необходим». По всей видимости, поэтому в выступлениях Толедано имена Троцкого, Гитлера, Муссолини часто назывались рядом. Это враги! Антитроцкистская пропаганда, возглавляемая компартией и Толедано, привела к тому, что в Мексике Троцкого стали обвинять даже во всех кровавых авариях и катастрофах, которые происходили в стране. Именно на него как «главного саботажника» указала прокоммунистическая пресса после крупной железнодорожной катастрофы между городами Ироло и Ометуско, в которой погибло более 50 человек.

По прибытии в Мексику Эйтингон встретился на следующий день с Григулевичем. Подготовку к операции Наум Исаакович одобрил и приказал ускорить решение оставшихся проблем, чтобы операцию провести уже в мае, в разгар избирательной кампании в Мексике. Шёл 1940 год. Эйтингон сказал, что в Москве настаивают на скором проведении операции, поскольку война с Гитлером неминуема, а без устранения Троцкого, как показывает испанское поражение, трудно будет добиться безоговорочной поддержки Советского Союза силами международного коммунистического движения.

В отличие от многочисленного аппарата «Фелипе», в разведывательную сеть Эйтингона входило не более десяти человек. Среди них не было новобранцев. Все были проверены на практической работе в Испании и Франции в 30-х годах.

Следует заметить, что Эйтингон не спешил с вводом «Раймонда» в состав операции. Это был запасной вариант. Главная надежда возлагалась на страшный налёт на «крепость» Троцкого группы боевиков Давида Сикейроса.

Однажды Леопольдо Ареналь порекомендовал в группу поддержки комсомольскую активистку Лауру. Так Иосиф познакомился с Лаурой Араухо Агилар, девушкой двадцати лет, строгие глаза и белозубая улыбка которой раз и навсегда покорили его. Лаура работала учительницей в школе. Она была родом из небогатой многодетной семьи. Всего в семье было 12 детей. Сёстры Лауры говорили, что она была лидером в семье и всеми командовала. Дело дошло до того, что Лаура запретила матери и сёстрам ходить в церковь: «Священники вас обманывают». Никто не возразил Лауре. Все подчинились её нравоучению.

Однажды судьба свела Лауру с невысокого роста парнем по имени Хосе. Весёлый прищур его глаз не исчезал даже тогда, когда он говорил о делах серьёзных. Их отношения быстро переросли рамки сугубо конспиративных. Взаимное притяжение было столь велико, что Иосиф нарушил – впервые! – золотое правило разведки: не смешивать личную жизнь и жизнь разведчика-нелегала.

Встреча с Лаурой была важнейшим событием в жизни Иосифа. В напряженные дни по подготовке к операции он сумел понять, что Лаура – его судьба, его будущая верная спутница в беде и радости. Их удивительное соответствие друг другу отметил Эйтингон, сказавший однажды Григулевичу:

«С вас только семейный портрет рисовать, вы как голубки на одной веточке. Повезло тебе, брат. Разведчику необходимо иметь прочный тыл. Мексиканки – верные жёны. Она не подведёт. Всегда прикроет, отстреливаясь до последнего патрона».

Иосиф рассмеялся:

«Надеюсь, до этого дело не дойдёт. Патроны нам пригодятся в Койоакане. Но ты прав в главном. С Лаурой у нас серьёзные отношения».

Иосиф и Лаура заключили гражданский брак весной 1940 года. В семье Араухо никто, даже мать, об этом не знал. Лаура умела принимать самостоятельные решения.

Эйтингон завидовал. У него была семья в Москве. И у него же был в самом разгаре роман с Каридад Меркадер [8], женщиной в критическом возрасте, с трудным характером, страстной, крайне нерасчётливой в любви и поступках. Их отношения начались в Мадриде в годы гражданской войны. Учитывая все эти нюансы, порвать Наум с Каридад не мог, потому что это вызвало бы непредсказуемую реакцию женщины, сын которой оставался «запасным участником» операции «Утка».

Вместе Иосиф и Лаура прошли почти пятьдесят лет, и каких! Им пришлось пережить продолжительное преследование ФБР, двухгодичную разлуку, облавы «Сексьон Эспесиаль» в Буэнос-Айресе, смерть от врождённого порока сердца шестимесячного сына в Рио-де-Жанейро, разведывательную эпопею в Италии в самый разгар «холодной войны», «жизнь с нуля» в 50–60-е годы в Москве, злобную травлю первых лет «перестройки». Они преодолели эти испытания рядом…

Сикейроса друзья называли «Конь» Во многих странах Латинской Америки о решительном, мужественном, презирающем опасность человеке говорят: «Es un caballo». «Фелипе» использовал прозвище «Конь» в качестве оперативного псевдонима Сикейроса.

Когда приготовления к штурму «крепости» были завершены, Эйтингон, взвесив все «за» и «против», дал добро на проведение операции. Подгоняли сроки, поставленные Москвой.

«Ну что ж, – сказал Иосиф, – надеюсь, всё пройдёт без сучка, без задоринки. Иначе нам не сносить головы. Итак, делаем ход “Конём”». Ход операции по ликвидации Троцкого подробно изложен мною во второй книге, в очерке «Наум Эйтингон приказ Сталина выполнил».

Утром 24 мая 1940 года в Нью-Йорке был получен условный телефонный звонок из Мехико. По ключевым словам Пастельняк понял, что операция проведена. «О результате сообщим позже». Ближе к полудню резидентуре стало известно, что Троцкий остался жив.

Специальное сообщение разведки об операции, составленное на основании донесения «Тома», Сталин получил несколько позже – 8 июня 1940 года.

Своё объяснение «Том» написал 30 мая:

«1. О нашем несчастье Вы всё знаете из газет.

2. Если не будет особых осложнений, через две-три недели приступим к исправлению ошибок, так как не все резервы исчерпаны.

3. Для завершения дела мне нужны ещё 15–20 тысяч долларов, которые нужно срочно прислать.

4. Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания».

Сталин не стал устраивать разноса ни наркому, ни его сотрудникам. Он был неплохим актёром, умел маскировать подлинные чувства и эмоции. Судоплатову и Эйтингону был дан ещё один – последний! – шанс. «Тому», «Фелипе» и «Марио» предлагалось покинуть Мексику, если им угрожает опасность. «Тому» сообщили, что ему из Нью-Йорка будут направлены частями деньги (10 тысяч долларов взамен запрошенных 15–20). В конце шифротелеграммы имелась приписка, несколько успокаивающая: «Привет от тов. Берия».

Тем временем полиции удалось выйти на одного из участников операции, студента Нестора Санчеса Эрнандеса. Во время обыска у него в квартире нашли мундир и фуражку полицейского, а также пистолет системы «Стар», который принадлежал охранникам Троцкого. Нестор всё рассказал полицейскому полковнику Саласару об операции. Он его знал ещё по периоду срочной службы в мексиканской армии. Старые знакомые почти друзья. Стоит ли запираться? Вот таким образом полиция вышла на группу Сикейроса. Были установлены имена большинства боевиков, принимавших участие в операции.

«Том» предупреждал «Фелипе»: «Нас, участников операции, будут искать долго, может быть, всегда. Мексиканцы забудут нас через 3–4 месяца, американцы – никогда. Для директора ФБР Гувера – дело чести разоблачить красных агентов и тех, кто помогал нам в США».