Фарьябский дневник - Носатов Виктор Иванович. Страница 10

Эшелон вышел из Хабаровска глухой и темной ноябрьской ночью. Тайно, не спеша, прокрался по городу, потом, набрав скорость, с грохотом промчался по мосту через Амур. Дальше уже ничто не сдерживало восторженного порыва тепловоза, и вскоре эшелон с крейсерской скоростью мчался на запад. На неведомую войну, о которой многие из нас знали лишь по выхолощенным цензорами статьям в центральных газетах.

За время службы на Дальнем Востоке, во время командировок и сборов, я с огромным удовольствием стремился приобщиться к богатейшей истории края, особенно богатого событиями Гражданской и Второй мировой войн, и теперь с любопытством всматривался в окно. Полная луна светила достаточно ярко, освещая близлежащие склоны, покрытые заснеженным лесом и густо разбросанные вокруг железнодорожных путей дома редких станций. Неожиданно за окном вагона мелькнула станция «Волочаевка». «Волочаевские дни» – это уже давняя история. Но тем не менее в памяти всплывают увиденные ранее в кино картины штурма бойцами дальневосточной партизанской армии неприступных сопок, на которых окопались остатки захватчиков. Ныне бойцы эти застыли навечно в бетоне и граните. Они надолго останутся в памяти поколений. Обидно, что будущие герои, которые, возможно, трясутся сейчас со мной в этом грохочущем на стыках вагоне, в отличие от тех, кто штурмовал неприступные дальневосточные сопки, не застынут в граните. Нет места таким памятникам на чужой земле.

В тряском и холодном вагоне не спится. В голову лезут самые разные мысли. Вспомнились короткие проводы в одном из дальних тупиков станции «Хабаровск-товарный». Они прошли без громких речей и бравурных маршей. Особенно затронули сердце теплые, добрые слова генерала Картелайнена. Многим из нас он запомнился своим поистине отеческим отношением к солдатам и офицерам границы. Перед самой отправкой эшелона он предварительно переговорил со всеми офицерами и многим из нас помог решить не только служебные, но и личные проблемы. А тем из военнослужащих срочной службы, кто еще не успел заслужить звания старшего солдата, он единым приказом присвоил звание «ефрейтор», так что в нашем эшелоне не было ни одного рядового бойца.

Пока наш литерный не спеша двигался по территории Хабаровского края и Амурской области, не было ни одной крупной станции, где нас не ждали бы приятные сюрпризы. Надо было видеть, с какой любовью и гордостью встречали и провожали наш воинский эшелон местные власти, руководители приграничных районов и близлежащих пограничных отрядов. В дополнение к уже выданным на дорогу продуктам встречающие везли всевозможные деликатесы и необходимые на войне припасы, о которых потом, в дальней дороге и на точке, в Афганистане, мы частенько с благодарностью вспоминали. Забегая вперед, скажу, что такие забота и внимание, конечно же, не могли не сказаться на том психологическом и моральном подъеме, который на протяжении всего нашего путешествия по бескрайним просторам СССР и во время боевых действий в чужой стреляющей стране постоянно присутствовал в душе каждого из нас.

Именно тогда многие из нас, молодых офицеров, прослуживших на границе лишь по несколько лет, в полной мере почувствовали себя членами дружной пограничной семьи дальневосточников…

Эшелон медленно, но уверенно подходил к Новосибирску, когда кому-то из нас пришла в голову шальная мысль: на носу Новый год, а направляемся мы на знойный юг, где не только ели, но и сосны не растут. А раз так, то надо заранее побеспокоиться о новогодних красавицах, пока они еще в изобилии видны за окном.

Начальник эшелона майор Калинин связался по телефону с машинистом и уточнил у него, где будет ближайшая остановка. Оказалось, что только в Новосибирске. Зная, что за Новосибирском леса пойдут редкие, где настоящих елок и не найти, созвали военный совет. Расстелили карту и начали мараковать, как лучше осуществить задуманное. От мысли остановить эшелон хоть на полчаса сразу же отказались. За движением поезда осуществлялся строжайший контроль. Тогда кто-то, рассматривая внимательно карту, предложил использовать для успешного проведения операции рельеф местности. Отдельные участки пути так извивались и закручивались вокруг всевозможных сопок и рек, что, улучив момент, при невысокой скорости эшелона можно было через замерзшие болота спокойно выйти к другому участку железной дороги раньше эшелона на двадцать-тридцать минут. А этого времени для успешного завершения операции «Елка» было больше чем достаточно. На всякий случай с помощью стоп-крана была предусмотрена аварийная остановка. Согласовав все «за» и «против», командир дал добро. С десяток охотников собрались с топорами и ножовками в тамбуре купейного вагона в готовности десантироваться на богатую елками местность. Операция прошла так гладко и незаметно, что даже машинист тепловоза, увидев возле путей людей в валенках и полушубках с елками в руках, так и не понял, что лицезрел в этакой глуши офицеров своего эшелона, правда, несколько опередивших поезд. Не обошлось и без курьезов. Кто-то в спешке потерял валенок. И ему в скором времени пришлось отчитываться перед требовательным и грозным тыловиком Серегой Зубцовым. Расчет состоялся на месте, за потерянный валенок капитана Зубцова одарили самой высокой и пушистой елкой…

Перевалив за уральский хребет, эшелон все дальше и дальше удалялся от суровой и затяжной сибирской зимы, с каждым днем приближаясь к долгожданной азиатской весне.

Уже за Джамбулом, несмотря на то что настало только начало декабря, наш запорошенный снегом и увешанный сосульками эшелон, стал интенсивно оттаивать. Как только мы останавливались и замирал скрежет тормозов и затихал тепловоз, слышалась веселая, звонкая капель.

В Самарканде, где наш эшелон стоял довольно продолжительное время, я, засмотревшись на голубые купола мечетей и мавзолеев, чуть было не отстал. Благо, что заблаговременно знакомый гудок тепловоза услышал.

На станцию «Киркичи», конечный пункт нашего путешествия по железной дороге, мы прибыли в середине декабря. Несмотря на зиму, здесь стояла по-весеннему теплая погода. А в обед солнце припекало так, что с непривычки приходилось искать тень. Но это было только несколько первых дней. Вскоре жаркого туркменского солнца мы уже и не замечали. Некогда было. Полным ходом шли разгрузка эшелона и переправка всего нашего имущества на другой берег Амударьи, в лагерь, затерявшийся средь прибрежных барханов. Там нас уже ждали палатки и боевая техника – бронетранспортеры и боевые машины пехоты.

1-я Киркинская мотоманевренная группа, как было сказано выше, состояла из четырех основных подразделений – трех застав и минометной батареи. Две заставы, которыми командовали майор Сотников и капитан Евгений Шахматов, были на бронетранспортерах, одна, под командованием майора Сергея Хорькова, – на боевых машинах пехоты. Минометная батарея, которой командовал капитан Борис Руденко, размещалась в походном порядке на обычных «ГАЗ-66», или «шишигах». Остальные подразделения в зависимости от своих задач получили кто боевые, а кто и транспортные машины.

После того как все получили технику и разместились, начальник Киркинского пограничного отряда, в подчинении которого находилась наша мотоманевренная группа, представил личному составу руководство оперативной группы в составе подполковника Николая Николаевича Нестерова, майора Владимира Лысенко и нескольких офицеров-разведчиков из отряда. Под их началом нам предстояло войти на территорию Афганистана и в дальнейшем выполнять там боевые задачи.

Сотни глаз с любопытством рассматривали подтянутого, среднего роста, сухонького подполковника, который, пройдя вдоль строя, поздоровался с каждым офицером за руку. Несмотря на кажущуюся невзрачность, в рукопожатии его чувствовалась сила. А в глазах – умный, добрый огонек человека, достаточно познавшего все прелести боевой, походной жизни. Обладая большой выдержкой и спокойствием даже во время самых непредвиденных ситуаций, он был полной противоположностью своему заместителю, майору Владимиру Лысенко, человеку довольно резкому и порывистому.