Фарьябский дневник - Носатов Виктор Иванович. Страница 9

На дворе стоял сентябрь, сухой и теплый. Я отдыхал дома после ночного дежурства, когда тревожно и настойчиво зазвонил телефон:

– Товарищ старший лейтенант, вас требует к телефону начальник пограничного отряда, – дрожащим голосом доложил дежурный связист.

– Соединяй!

В трубке послышался щелчок, и в наступившей тишине резко прозвучал недовольный голос начальника отряда майора Йолтуховского:

– Ну, скоро там?

– Товарищ майор, старший лейтенант Носатов, – представился я и по привычке доложил: – На участке заставы происшествий не случилось.

– Спишь долго, – пробурчал майор, и неожиданно предложил: – В командировку, на юга, хочешь съездить? – Мое недоуменное молчание начальник отряда истолковал по-своему: – Не бойся, рано или поздно мы все там побываем.

И тут только до меня дошло, о каком юге он говорил. Не прошло и полугода, как я закончил курсы усовершенствования политсостава в Голицыне. Так вот, во время занятий мне неоднократно приходилось слышать слова, которые только что озвучил майор. А на заключительном занятии лектор из ЦК прямо заявил, что большая часть младших и половина старших офицеров должны пройти обкатку в Афганистане. Тогда я, наверное, так же, как и большинство офицеров, не придал этому особого значения. Но на всякий случай по приезду из Москвы, не сразу, а постепенно, начал готовить жену к мысли о том, что рано или поздно мне придется в Афганистане побывать. Но не думал я, что все это будет так скоро.

– А я и не боюсь.

– Ну, тогда на сборы и расчет по всем статьям тебе трое суток. По прибытии в отряд доложишь начальнику штаба, он в курсе. Желаю удачи!

В телефонной трубке снова что-то щелкнуло, и наступила звонкая тишина.

– Кто звонил? – оторвала меня от внезапно нахлынувших дум жена.

– Да так, на заставу вызывают! – не стал я преждевременно нарушать семейную идиллию.

О предстоящей командировке сказал только вечером. Реакция была бурная. Все в конце концов закончилось слезами.

Из предстоявшего мне больше всего удручало не сама командировка и все, что с ней было связано, а то, что я оставляю в одиночестве здесь, на границе, семью. Жену и трехлетнюю дочь. Конечно, следовало бы отправить их к родителям, но такой возможности мне не дали, ограничив время сборов тремя сутками.

Прощаясь с семьей, я дал себе зарок: любыми средствами вернуться и отправить жену и ребенка в Алма-Ату.

В отряде инструктажи были недолгими. Вместе с группой отобранных для службы в Афганистане добровольцев – рядовых и сержантов – я на поезде направился в Хабаровск. В разговоре с солдатами узнал, что желающих «землю в Гренаде крестьянам отдать» было в несколько раз больше, чем требовалось. Честно говоря, для меня это было открытием. Я особого желания воевать в Афганистане не высказывал, но, получив от начальника отряда конкретное предложение, отказываться от него не стал. Да и не мог. По многим объективным и субъективным причинам.

В Хабаровске начальником штаба Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа генерал-майором Карлом Ефремовичем Картелайненом до офицеров был доведен приказ о формировании двух мотоманевренных групп (ММГ). На подготовку и сколачивания новых подразделений отводилось около двух месяцев. За это время каждый солдат и офицер должен был пройти на базе Казакевического пограничного отряда ускоренный курс подготовки к боевым действиям в условиях пустынной и горной местности.

Ежедневные марш-броски и переходы чередовались стрельбами на просторном стрельбище. Огонь велся из всех видов стрелкового оружия, гранатометов и минометов. Неоднократно проводились тактические учения с боевой стрельбой. Все это не могло не сказаться на профессиональной и моральной подготовке и солдат, и офицеров. К концу обучения наша мотоманевренная группа представляла собой уже не совокупность разрозненных подразделений, а единый сплоченный военный организм, готовый к выполнению самых сложных боевых задач. Забегая вперед, скажу, что именно благодаря такой вдумчивой и целенаправленной подготовке всего личного состава, а также мудрому дипломатичному руководству боевыми действиями со стороны командования ММГ и оперативной группы, в период ввода их в Афганистан и в первые полтора года ведения там боевых действий не было потеряно ни одного человека.

Буквально за неделю до погрузки в эшелоны, помня о данном себе зароке, я обратился к руководителю наших непродолжительных курсов, заместителю начальника штаба округа полковнику Нозикову, с просьбой отпустить меня на заставу, для того чтобы отправить семью к родственникам, в Алма-Ату. Откровенно говоря, я думал, что дадут мне на это дело несколько дней, а там поступай как знаешь. Но не тут-то было:

– Товарищ старший лейтенант, неужели вы не понимаете, что дорог каждый день подготовки, – сказал полковник.

У меня екнуло сердце. «Ну, – думаю, – не отпустит». Что делать, ума не приложу. На душе стало горько и сумрачно.

– Чтобы надолго не отрывать тебя от занятий, мы сделаем так: завтра утром, в 8.00, будь на вертолетной площадке. Часа полтора туда, полтора обратно. Три часа лету, – вслух считал полковник. – Полдня на сборы хватит?

– Хватит! – радостно выпалил я, готовый расцеловать этого на вид недоступного и строгого, а на самом деле добрейшего человека. Такими, как он, – это я понял позже, – особенно богат Дальневосточный пограничный округ.

Наутро, еще за час до отлета, я уже был на вертолетной площадке. Возле одной из винтокрылых машин вовсю суетились летчики.

– Ну что, старлей, летим? – спросил, проходя мимо, майор, командир экипажа.

– Летим! – с восторгом отозвался я.

Вскоре, набрав нужную высоту, мы уже кружили над заснеженными горами и дремучей тайгой. Взяв курс на заставу «Благословенная», командир уверенно сказал:

– Через полтора часа будем на месте!

Долетели за час двадцать.

Часа через три, быстро собрав весь свой немудреный офицерский скарб в три чемодана и несколько коробок, мы всей семьей уже летели в Хабаровск.

Там нас ждал давний мой друг, капитан Игорь Коротаев, у которого в Хабаровске была просторная квартира. Накануне он предложил до отлета в Алма-Ату приютить жену с ребенком у себя. С этим его предложением трудно было не согласиться.

Так что, когда мы погрузились в эшелон и замерли в ожидании сигнала к отправке, на душе у меня было легко и спокойно. Словно и не на войну я ехал, а так, на неожиданную прогулку по неведомой заграничной стране.

Эшелон был довольно внушительным. С пяток пассажирских вагонов, для личного состава, и больше полутора десятка товарных, в которых, казалось, было все, что необходимо на войне: оружие, боеприпасы, продукты питания, обмундирование. На предпоследней платформе грузно возвышался БАТ (большой артиллерийский тягач). Кроме продуктов, оружия и техники, мы везли с собой и несколько вагонов с лесом. В Средней Азии каждое бревно на вес золота.

Эшелон был литерным и потому тщательно охранялся.

В единственном купейном вагоне разместился штаб ММГ: начальник ММГ майор Александр Калинин, начальник штаба майор Сергей Снегирь, майор Виктор Буйнов, замполит майор Константин Жуков со своим помощником и комсомольским секретарем Володей Ларюшиным и зампотех капитан Николай Рукосуев. Рядом находились медики во главе с капитаном Алексеем Пинчуком, связисты под началом Александра Мирляна и тыловики во главе с капитаном Сергеем Зубцовым.

Общие вагоны заняли три заставы ММГ, разведвзвод, который возглавлял старший лейтенант Саша Сапегин, инженерно-саперный взвод под руководством лейтенанта Николая Русакова, минометная батарея с комбатом капитаном Борисом Руденко, взвод станковых гранатометов с капитаном Александром Андрияновым и подразделения обеспечения.

Вторая застава, в которую я был назначен замполитом, разместилась в общем вагоне. В каждом купе располагалось по отделению. Офицеры – начальник заставы капитан Евгений Шахматов, я и старшина прапорщик Фаниль Ахмеджанов – ехали вместе с личным составом.