За пять минут до ядерной полуночи - Витковский Александр Дмитриевич. Страница 15

О том, что Женевьева (Женька, как он окрестил ее для себя) была подставой французских спецслужб, Коржавцев, хоть и бывший, но не утративший оперативных навыков разведчик-профессионал, стал догадываться уже после третьей или четвертой встречи. Понятно, она не была кадровым сотрудником разведки или контрразведки, а выполняла деликатные поручения на финансовой основе и именовалась, как это принято в разведсообществе Пятой республики, «почетным корреспондентом», что, по сути, едва ли не полностью совпадало с ее журналистским амплуа. Если бы подобный контакт возник в Конго или Бельгии, где Коржавцев несколько лет назад работал под различными прикрытиями, являясь офицером еще советской разведки, он был бы обязан сразу после первой встречи с местным журналистом проинформировать своего резидента об этом факте, но в «Военвнешторге» требования не были такими строгими, и он даже не подумал сообщить о контактах с Женевьевой представителю службы безопасности своей компании. Полагаясь на прежний опыт оперативной работы, он был уверен в том, что сам разберется со всеми нюансами сложившейся ситуации, к тому же извлечет много плюсов и для своей нынешней профессиональной деятельности, и лично для себя. Не входило в его планы и делать тайны из этих встреч, более того, при каждом удобном случае не без гордости и самодовольства он показывал руководству позитивные публикации своей шерочки о российско-французском военно-техническом сотрудничестве в национальных средствах массовой информации. Начальство восторженно принимало эти заметки, поскольку за них не нужно было платить несколько тысяч евро как за рекламные материалы, и с радостью отправляло французские и даже зарубежные иллюстрированные издания со статьями в несколько газетных колонок или журнальных страниц профессионально подготовленного текста в московский офис компании в качестве весомых дополнений к отчетам о проделанной работе.

Очередная встреча произошла спонтанно в конце октября в пресс-центре военно-морского салона Евронаваль в парижском пригороде Ле-Бурже.

Они увиделись, как старые друзья, чмокнулись в щечку и тут же, в пресс-баре за чашечкой кофе, обменялись новостями по выставке. Поговорить было о чем. Всех взбудоражил крупнейший за последние годы тендер на строительство четырех десантных вертолетоносных кораблей-доков для ВМФ России. Со времен Великой Отечественной войны страна не делала таких масштабных военных закупок за рубежом. Претенденты – кораблестроители Испании, Голландии, Франции и Южной Кореи – в нервном напряжении ожидали вскрытия конвертов и объявления победителя. По слухам, все уже будто бы было определено, а тендер был лишь ширмой для прикрытия давно принятого решения и сугубо формального соблюдения законности сделки. Политика, как это часто бывает, шла впереди экономики и здравого смысла, а потому контракт на строительство должен был достаться французам, предложившим свой ДВКД типа «Мистраль». Никто толком не мог объяснить, зачем вообще российскому флоту нужны эти огромные десантные посудины и какую задачу в рамках оборонительной военной доктрины РФ будут решать корабли наступательного действия, призванные десантировать на сушу воинские части в количестве от 450 до 900 человек, нести авиагруппу в 16 боевых и транспортных вертолетов, быть командным центром или плавучим военным госпиталем.

– Это правда, что Россия закажет корабли во Франции, чтобы отблагодарить Саркози за его позицию в пятидневной российско-грузинской войне 2008 года? – Как всегда, Женевьева хотела выяснить подоплеку того или иного события.

– Что-то я не улавливаю связи, – Виталий слегка напрягся, почувствовав, как из него пытаются вытащить информацию весьма специфического свойства, и, как обычно в таких случаях, ушел от прямого ответа. – Уж если кто и должен благодарить Саркози, так это НАТО за окончательное возвращение Франции в военную структуру Североатлантического блока.

Журналистка тут же уловила правила игры, обозначенные собеседником, приняла их и продолжала двигаться к своей цели.

– Ну как же, в разгар конфликта именно Саркози выступил с посреднической миссией. И ему, как председателю Евросоюза, удалось склонить воюющие стороны к соглашению о прекращении огня. Общий итог – окончание боевых действий.

– А в это время весь мир лицемерно обвинял Россию в развязывании войны…

– Саркози говорил лишь об избыточном применении силы со стороны русских. Но Россия тоже хороша. Это ваш министр обороны придумал название операции «Принуждение Грузии к миру»? Между прочим, «Принуждение к миру» – это формулировка из наставления Объединенного комитета начальников штабов США за 1995 года.

– На выборы Ельцина в 1996 году мы шли со слоганом «Голосуй сердцем». С похожим лозунгом пришел к власти Гитлер… Одно тебе скажу: идиотов и сволочей в России не очень много, но расставлены они в самых нужных и ответственных местах. Взять хотя бы кризис в системе российского образования. Усилиями министра высшая и средняя школа опущены до уровня табуретки, что прежде всего отразилось на тех, кто рвется к власти и деньгам. Они почувствовали это, а потому и стали отправлять своих детей учиться за границу…

– Мы отвлеклись. Давай вернемся к нашей теме. Саркози был против жесткой позиции Англии, Швеции, Польши, прибалтийских государств. Они ведь требовали введения санкций против России. Но благодаря президенту Франции удалось выработать единую позицию Евросоюза, направленную на продолжение сотрудничества с вашей страной.

– И при чем тут заказ на строительство кораблей? – хитро и дурашливо прищурившись, Коржавцев продолжил игру «под китайского болванчика».

– Перестань глупить, – рассмеялась Женевьева. – Еще скажи, что ты ничего не слышал о плане двух президентов – «Медведев – Саркози»…

– Как же, шесть пунктов, последний из которых неточно перевели, и возникли разногласия, – хихикнул Виталий.

– Ну, об этом я писать не буду… Пока… Но объясни, зачем вы берете «Мистраль», изначально спроектированный для действий в южных широтах? В отличие от южнокорейского корабля, у него нет даже усиленного обвода носовой части и бортов, чтобы проломить лед хотя бы толщиной в полфута-фут. Насколько я знаю, Россия – северная страна, акватории многих портов зимой замерзают… И габариты вертолетных лифтов «Мистраля» малы для ваших геликоптеров Ка-52К и Ка-29.

– Расширшим, углубим, подымим, наварим… А мистраль – это холодный северо-западный ветер, так что как раз для нас, – хотел отделаться шуткой Коржавцев. Но, увидев обиженную гримасу француженки, заговорил более серьезно и деловито.

– Послушай, для тебя не секрет, что Франция входит в пятерку крупнейших стран – экспортеров продукции военного назначения. При этом Россия занимает лишь одиннадцатую строчку в списке покупателей французских вооружений.

– Это объяснимо. На долю оружейного импорта приходится только один-два процента стоимости всех заключенных Россией контрактов в сфере военно-технического сотрудничества с зарубежными странами.

– Правильно. Мы работаем с «Талесом», «Некстером», «Ренк Франс», «Сажемом» и другими вашими компаниями, но, дай бог, если закупаем французской военной техники и комплектующих всего-то на сто миллионов евро в год. Это же копейки. Продавайте нам действительно современное оружие, новейшие технологии – и обороты значительно возрастут.

– Вы считаете «Мистраль» современным оружием?

– Не столько сам корабль, сколько его начинку… Например, боевая информационная управляющая система «Зенит-9» уступает только американскому аналогу. Хотя технология строительства таких вертолетоносцев тоже интересна.

– Тем не менее выстраивается очень занимательный контекст. – Женевьева продолжала гнуть свое. – Президент Франции поддержал Россию в весьма непростой политической ситуации. За это его нужно отблагодарить…

– Дать взятку, – хихикнул Виталий и процитировал исковерканный французскими острословами предвыборный лозунг Саркози. – «Вместе будем платить за его повышение».

– Смешно, но это старая шутка, – парировала журналистка. Как и любой француз, она любила отпускать язвительные колкости по поводу родной страны и власти, но терпеть не могла, когда это делали иностранцы.