От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Тре - Праун Альберт. Страница 8

На Сомме мне были подчинены шесть групп сигнальщиков. Они попытались заменить поврежденные телефонные линии вспомогательными лампами, которые передавали донесения с помощью световых сигналов (по азбуке Морзе). На равнинной местности лампы разместили за стогами соломы.

Обновленная дивизия, пройдя маршем через Камбре, прибыла на позицию к северу от Ла-Басе, где не велось активных военных действий. По прошествии долгих месяцев 5-я и 6-я Баварские дивизии снова стали соседями, находясь

под командованием штаба 3-го Баварского корпуса. Однако армейский корпус больше не представлял собой единой тактической единицы, вместо него действовали несколько самостоятельных пехотных дивизий, объединявших различные виды войск. Вследствие этого нарушилось единство внутри телефонного подразделения. Хотя и не было явных перемен, мы почувствовали, что в большей степени относимся к дивизии, чем к 5-му корпусу. Мой взвод вновь стал действовать в составе 6-го и 11-го Баварских пехотных полков 12-й пехотной бригады. Наши позиции из-за высокого уровня грунтовых вод были приподняты над землей на высоком кирпичном фундаменте. Я получил приказ готовить светосигнальщиков для пехоты и артиллерии. Мне очень помог в этом деле ефрейтор, который, служа в Юго-Западной Африке, был сигнальщиком и отвечал за работу гелиографа. Он обучил командиров настолько хорошо, что к концу 1916 г. они уже могли обслуживать средние и малые светосигнальные аппараты, поставленные во взводы, роты и батальоны, на пункты наблюдения и огневые позиции. Миттельбергер уехал, и я получил под свое начало оба телефонных взвода 6-й Баварской пехотной дивизии. Штаб был настроен не столь дружественно, как штаб 9-й бригады. В то время как мои подчиненные разбирались с коммутатором дивизии, я отбыл во 2-й эшелон штаба, где меня приветливо встретили как самого младшего по возрасту. В штабе были: комендант майор резерва Крисс, главный врач и одновременно дивизионный врач доктор Хауэншильд, военный судья Эммингер, который, будучи депутатом рейхстага, во время его заседаний отлучался в Берлин, и его замещал капитан резерва Гюртнер из 11-го полка, позднее ставший рейхсминистром юстиции. Это были люди с богатым жизненным опытом, имевшие, кроме службы, множество интересов, и вовсе не солдафоны. Мы были потрясены «мирной резолюцией» рейхстага и сочли ее жестом недопустимой слабости. Но мы отвергали и несправедливые требования пангерманистов, прежде всего к тем территориям, которыми мы не владели.

У меня был только один служебный автомобиль для поездок на фронт к моему взводу в Маркийе, но в первую очередь я ехал на коммутационный пункт дивизии. Нам также предстояло испытать в деле светосигнальные приборы воздушного сообщения. Их крепили на стальном шлеме так, чтобы визир располагался на уровне глаз, и затем направляли прибор на аэроплан или аэростат. Одна эскадрилья предоставила в наше распоряжение самолет. Однако угловая скорость была столь велика, что ни самолет, ни наземный пункт наблюдения невозможно было обнаружить при помощи светового сигнала. Я поднялся днем на привязном аэростате на высоту около 500 м. Перед фронтом в лучах солнца были видны тысячи танцующих огоньков. Я повторил подъем ночью. Несмотря на светомаскировку, мерцал близлежащий город Лилль и тысячи огней Армантьера. За линией фронта виднелись светящиеся точки сотен автомобилей и домов. Отдаленные огни, видимо связанные с телефонной линией, отключить было нельзя.

При обходе передовой наш дивизионный командир генерал-майор фон Киршбаум попал под вражеский обстрел. Приподнятые над землей позиции были уязвимы для огня противника. Моя сотня бойцов безукоризненно несла свою службу, как и в Сен-Мийеле, обслуживала коммутатор и исполняла обязанности линейных электромонтеров, прокладывала новые телефонные линии в окопах, работала светосигнальщиками и с аппаратами связи, хотя каждый из них после двух лет войны был сыт ею по горло.

В штабе 6-й армии, 1917 г.

На рубеже 1916 – 1917 гг. без моего участия и совершенно неожиданно в моем служебном положении произошли изменения. Капитан Дрекслер, который думал дальше, чем я, счел для меня необходимым поработать в штабе и научиться армейской деловой переписке. Оказавшись в штабе 6-й армии в Дуэ, я почувствовал себя глубоко несчастным. В штабе работали сотни офицеров. Я доложил о своем прибытии командующему в чине генерал-полковника фон Фалькенхаузену. Рядом стоял утонченный ротмистр-улан; это был барон фон Рихтгофен, боевой летчик, которого легко узнавали в полете по красному аэроплану. На Сомме он обеспечивал для нас чистое небо. У него уж точно, как и у меня, не было необходимости сидеть за письменным столом.

Обязанности штабного офицера для особых поручений, находившегося в распоряжении армейских командиров телефонных подразделений, были столь же многочисленны, сколь и скучны: личные дела унтер-офицеров и рядового состава, горы бумаг от судебных исполнителей и телефонных сообщений, которые мы должны были обработать, сидя в ледяных просторных комнатах роскошной виллы.

Надо было не только уметь читать и писать, но и понимать, что скрывалось за тем или иным словом профессионального жаргона военной администрации. Командующий армейскими телефонными подразделениями, вялый и безжизненный, и адъютант, старательный и эгоцентричный, не делали ничего, чтобы я быстрее вошел в курс дела. Они не нашли для меня простого человеческого слова и давать мне указания по работе считали излишним. Поэтому я старался без их помощи выполнять наилучшим образом свои служебные обязанности. Высшее армейское командование с того самого времени, когда оно было сформировано баварским кронпринцем Рупрехтом, состояло в основном из баварцев. Один вечер в неделю посвящался игре в кегли, многие ровесники прекрасно сдружились друг с другом. Я опять был самым младшим по званию. Наряду с командирами армейских телефонных подразделений, которым подчинялись телефонные переговорные пункты, был представлен и командир армейских частей радиосвязи майор Прюгель. В случае если кто-нибудь из них отсутствовал, другой мог подменить его. На фронте отсутствовала радиосвязь. Ко многим проволочным линиям связи проще было подключить телефон. Армейское подразделение радистов в Рубе обслуживало радиосвязь на наших кораблях и кораблях наших союзников в Атлантике и в Средиземном море. Командование подводного флота в Брюгге имело прямую телеграфную связь. Радисты передавали в штаб перехваченные у противника сведения. Успехи подразделения Арендта оценивались до сих пор столь высоко, что их в армии называли «группы Арендта». Они подчинялись моему другу старшему лейтенанту Биркхоферу. Несмотря на то что получаемые сведения вследствие введения «опасной зоны» были фрагментарны и случайны, они с уверенностью свидетельствовали об одном: границы между британским и французским фронтом менялись, что позволяло судить о намерениях противника.

Когда в 1917 г. на фронте 6-й армии появилась португальская дивизия, подразделение Арендта определило ее местоположение сутки спустя.

Южнее всех расположенный армейский корпус, 12-й Саксонский, принял участие в «маневре Гинденбурга» вместе с дислоцированной на левом фланге 1-й армией. Армия, участвовавшая в битве на Сомме, оставила простреливаемую и сильно разрушенную местность и отошла на укрепленные бетонированные позиции, построенные гражданской строительной фирмой. Всего один раз за три месяца мне удалось уговорить командира телефонных частей армии оторваться от письменного стола и вместе со мной проинспектировать этот корпус. Его неповоротливость имела лишь одно преимущество: он не смог взобраться на верховую лошадь, и мне можно было также обойтись без полагающейся по штату лошади.

В ожидании весеннего наступления противника командование армии перенесло штаб-квартиру из Дуэ в Турне, Бельгия. Это был небольшой хорошо сохранившийся город с великолепным собором. На Пасху 1917 г. началось британское наступление у Арраса. Впервые примененные в бою танки [4] прорвали фронт и углубились на нашу территорию. 6-я армия, командование которой задолго до этого предсказывало наступление, испытывала нехватку резервов и боеприпасов. Высшее командование отреагировало на это своеобразно. Оно сменило не командующего армией, ответственного за своих подчиненных, а начальника штаба генерал-майора фон Нагеля и начальника оперативного отдела штаба полковника фон Ксиландера. Их места заняли «важные шишки абвера» – генерал-майор фон Лоссберг и его начальник оперативного отдела полковник фон Платен. Я, дежурный офицер, должен был вручить открытую телеграмму об этом фон Ксиландеру. В тот же день после полудня оба новых командира уже прибыли из 1-й армии.