Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II - Ежуков Евгений. Страница 14

«Как поступить? – думал Иван Васильевич. – Только обороняться? Не устраивать же засеки от Чернигова до Казани и Нижнего Новгорода – это очень дорого, да и требует много служилых людей, чтобы оборонять и защищать их».

Он знал, что еще со времен его прадеда, Дмитрия Донского, за Диким полем установлено наблюдение. На высоких деревьях и курганах сидели отважные воины-дозорщики и высматривали: не скачет ли в степи конный татарский отряд – чамбул, не стелется ли рыжая пыль по широким шляхам, не мчатся ли станичники с донесениями о появлении «воинских людей»? Чуть что – запаливали они свой факел, давая знать следующей стороже, вскакивали на коня, которого в готовности держали внизу их товарищи, и самым быстрым аллюром неслись к ближайшим гарнизонам. Татары, увидя на дереве огонь, преследовали и нередко догоняли порубежников. Неминуемая смерть ждала их от злых кочевников «за утечку информации». Однако задачу свою они выполняли: сигнал принимался, в Москву скакали гонцы, начинался сбор войск по тревоге, выдвигались резервы. Вся сложная оборонительная система приходила в движение.

Татары, видя, что внезапность не удалась и они обнаружены, начинали ловить людей по ближайшим селам, уходили в степь, чтобы скрыться от преследования. Русские догоняли степных разбойников, потому что их кони еще не устали, беспощадно рубили их и освобождали плененных. И так день за днем, из года в год… Сколько сил, сколько мужества надо, чтобы вести борьбу с дикими ордами, знающими степь, как свою ладонь, выросшими в ней и воспитанными по законам волчьей стаи!

Иван Васильевич знал, что в Русской земле есть силы, способные противостоять степной стихии. Они, эти силы, значительны. Их надо только организовать, поставить на службу, сделать настоящими порубежниками. Боярские дети – вот его опора на границе. Смелые, энергичные, свободные люди. Но у них не было земли. Ну так пусть они расселяются вдоль границы, получают землю и несут боевую пограничную службу!

А еще есть на Руси казаки! Они не уступали кочевникам ни в лихости, ни в смелости, ни в степной удали. Не зря ведь они жили среди татар, знали их хитрости и повадки. Многие знатные татары, спасаясь от междоусобицы, брали себе на службу казаков и определялись в Московском государстве. Так, хан Тогай еще во время борьбы Руси с Мамаем привел из-за Волги отряд казаков. Он образовал Мещерское княжество, которое скоро было присоединено к Москве. Казаки, пришедшие с Тогаем, были определены на службу для охраны границ Рязанского и Черниговского княжеств.

Еще к его отцу, Василию Темному, перешли на службу два сына хана казанской орды Улу-Махмета. Царевича Касима великий князь посадил в Звенигороде, откуда тот в 1449 году отразил набег ордынцев, а в 1451 году бился с другим отрядом татар. Спустя несколько лет под Рязанью появилась крепость Касимов, построенная для усиления обороны южной границы и названная по имени татарского царевича. Касимовские татары не раз помогали Москве в ее войнах с соседями, а царевич Егун помог Василию Темному в борьбе с Шемякой. Казаки, татары, перешедшие на русскую службу, могли, по мысли Ивана III, оказать ему большую помощь в охране границы.

Что касается западных рубежей, то Иван Васильевич знал, что новгородцы по-прежнему держали в устье Невы морскую стражу, а псковичи выставляли заставы порубежников против ливонцев и литовцев. От них уже не раз поступали важные вести о нашествии вражеских ратей.

«Конечно же, – размышлял молодой князь, – одними сторожами, засеками и даже крепостями границу не закроешь от врагов. Нужны иные, более решительные меры, которые позволили бы коренным образом изменить обстановку». И уже тогда он решил перейти к более активным действиям. Первый поход должен был состояться против Казани, потому что вела она себя наиболее вызывающе и подло – без конца набегала на русские земли. Мир здесь мог наступить лишь тогда, когда удалось бы посадить на ханский престол Касима, дружественного Москве.

В 1467 году Иван III дал ему войско и Касим попытался вступить в Казань, однако хан Ибрагим не позволил ему переправиться через Волгу. Пришлось отступать. «Истомен же бе путь их, понеже бе осень студена бе и дождеве, а корму начат не оставати», – отметил летописец, описывая трудности отхода русских и касимовских войск.

Однако война не закончилась. В 1469 году был предпринят второй поход во главе с воеводой Беззубцевым. Иван III предписал ему совершить набег на Казань отрядом добровольцев, а самому с главными силами оставаться в Нижнем.

Поход и на этот раз оказался неудачным. 21 мая воевода Иван Руно с «охочими людьми» штурмом овладел посадом и освободил множество пленных. Но он допустил ошибку: ввязался в бой с главными силами хана. Пришлось снова отходить.

Вторая рать подошла к Казани, когда отряд воеводы Руно уже отступил. Выход из Камы татары перегородили своими судами, и русским пришлось принять жестокий и неравный бой. С тяжелыми потерями они пробились к Волге и отошли к Нижнему Новгороду.

Неудача не обескуражила Ивана III. Через два месяца он послал новую рать. Часть сил двигалась водным путем, а конница во главе с братом великого князя Юрием – сушей. Скоро Казань оказалась в кольце русских ратей. Помощи ждать было неоткуда, и казанцы запросили мира. Пленных пришлось освободить. Хан покорился и смиренно обещал вести дружественную Москве политику и не нарушать ее границ.

Это была победа. Впервые за многие годы на восточной границе наступило затишье, однако Иван III, помня уроки прошлого, не ослабил ее охрану. Более того, он приказал выставить новые пограничные сторожи от Мурома, Нижнего Новгорода, Костромы и Галича, «повелевая соблюдать осторожность от казанских наездов». Восточный сосед явно не внушал великому князю полного доверия.

А тем временем осложнилась обстановка на южной границе. В начале июля 1472 года поступили первые вести от пограничных сторож: хан Ахмат начал поход на Русь «со всеми князьями и силами ордынскими». Иван III приказал развернуть боевые полки по главному оборонительному рубежу – левому берегу Оки. Но Ахмат на этот раз действовал по-иному: «оставил царицы свои, старых людей, и малых, и больных, а сам поиде с проводниками не путьма», то есть не традиционными шляхами, проложенными татарами с незапамятных времен. Это позволило ему резко увеличить маневренность своей орды и обмануть пограничных сторожей: хотя они и «стояли во многих местах по дорогам, ждучи татар», но хан «сторожев великого князя разгониша, а иных поимаша».

Путь Ахмата пролегал западнее, ближе к литовской границе. Здесь он рассчитывал получить помощь от короля Казимира IV и нанести удар по русской обороне в неожиданном месте. Все учел хитрый хан, но ошибся в одном: он недооценил мужества русских людей.

На правом берегу реки, между Калугой и Серпуховом, располагался маленький городок Алексин. Не знали его жители, что их ждала большая беда – нападение татар. Ведь обычно они шли на Коломну, кратчайшим путем к Москве. У литовской границы татары появились впервые, и город оказался к обороне не готовым: «ни пристрою огородного не было, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов». Единственное, что успели сделать горожане, так это выставить охрану на обветшалых деревянных укреплениях.

В среду, 29 июля, на рассвете, когда город спал зыбким и тревожным сном, татары скрытно подошли к его стенам. Они рассчитывали внезапно овладеть им и начать переправу через Оку, однако их хитрость не удалась. Алексинцы мужественно встретили врага. Тогда нападавшие решили сжечь Алексин. На следующий день «татарве примет приметавши и зажгоша град». В огне и дыму продолжали сражаться алексинцы, предпочитая смерть вражескому плену: «Гражане же единако не предашася в руки иноплеменник, но изгореша вси с женами и детьми в граде том, и множество татар избиша из града того». Еще целые сутки отбивали натиск ордынцев защитники города, и лишь в пятницу татарам удалось сломить их сопротивление. Сражаться уже было некому, потому что «жители изволиша згорети, нежели предатися татарам».