Записки из чемодана Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его - Серов Иван Александрович. Страница 92

У двери я решил его вернуть, чтобы добавить еще несколько указаний, и сказал: «Вернитесь ко мне». Нисколько не смущаясь, Маркграф повернулся на каблуках, встал навытяжку и говорит: «Полковник Маркграф слушает». Словно он лет 5 ходил в полковниках.

На днях решил съездить в Цоссен в «Майбах I» и «Майбах II», о которых упоминал Фриче, полагая, что найду там что-нибудь интересное [309].

Цоссен расположен километрах в 40 юго-западнее Берлина в лесной местности. Основные 2-этажные здания (Майбах I) командного пункта ничем не выделялись от других поблизости расположенных домов. Зато в этом здании было под землей еще два этажа с бетонированными стенами толщиной более метра.

В подземелье комнаты оборудованы всем необходимым для командного пункта, связью, радио, подачей воздуха, толстыми, как у сейфа, железными дверьми и прочными запорами. Такое бомбоубежище не разбила бы и 5-тонная авиабомба.

В комнатах, как и в рейхсканцелярии, было много сожженных и разбросанных бумаг, папок, топографических карт. Осталось немного продуктов. Видно, что из этого КП гитлеровские вояки бежали при подходе наших танков, как крысы с тонущего корабля. Ничего интересного для нас в Цоссене мы не нашли.

Метрах в 300 от Майбаха I расположен второй комплекс домиков (Майбах II), где находились генералы управления верховного командования сухопутных сил (ОКХ) во главе с фельдмаршалом Кейтелем, который являлся начальником верховного командования. Начальником штаба был генерал-полковник Йодль*.

Оба Майбаха были соединены подземным коридором. Хотя мы на месте и убедились, что мы нашли трупы Гитлера и Геббельса, однако, зная строгие московские порядки и наказ Верховного, я счел необходимым еще дать ряд указаний своим товарищам, чтобы добыть подтверждающие факты о правдивости нашей находки и выводов по ней.

Через несколько дней мне доложили, что задержан немец-дантист Эхтман, который в течение ряда лет ремонтировал зубы «фюреру». При подробном допросе дантист сообщил, что незадолго до женитьбы Гитлера он был вызван к Гитлеру, который хотел вставить недостающий зуб. Переводила Коган* из 3-й армии.

Осмотрев зубы Гитлера, дантист через пару дней приготовил вместо недостающего зуба искусственный зуб, а для того, чтобы его прикрепить, он сделал не коронку, а золотой поясок, к которому и припаял искусственный зуб, а затем поясок надел на здоровый зуб. При этом он уточнил, на какой челюсти он поставил этот зуб, и порядковый номер зуба. Нашли там же карточку и записи всей этой процедуры.

Пришлось нашим товарищам выезжать на место захоронения Гитлера, откапывать труп и изымать челюсть для проверки, с тем чтобы убедиться в правильности показания дантиста. Когда все подтвердилось при проверке, и мы были уверены, что нет никаких сомнений, засели за изложение обнаруженного.

Все было оформлено соответствующими документами и фотографиями и направлено в Москву. Я подробно рассказал маршалу Жукову. Правда, он особенного интереса к деталям не проявил, так как у него были на очереди более важные вопросы — это проведение в жизнь решений Ялтинской конференции союзников о разделении Германии и Берлина на зоны и решение внутренних вопросов по демократизации Германии на Контрольном Совете по Германии.

Пришлось проверять ряд других данных, поступавших к нам от агентуры. В ходе этих проверок мы получили сведения, что якобы Борман и Аксман* (руководитель молодежной фашистской организации) бежали из Берлина на бронетранспортере. Что на одной улице образовалась пробка транспорта и со 2-го этажа в бронетранспортер, где был Борман, была брошена граната, от взрыва которой он был ранен, однако большего установить не удалось.

Я не исключаю, что эта легенда понадобилась его приближенным, чтобы скрыть действительность, так как за границей пошли упорные слухи, что Борман жив, сделал пластическую операцию и стал неузнаваем [310].

Был у меня на докладе Вадис (начальник особого отдела). Рассказал, что Абакумов жмет на него, чтобы все докладывал ему, а не мне. Я ему сказал, что пока нет решения, отменяющего постановление ГОКО, он должен руководствоваться прежним решением ГОКО, дальше будет видно [311].

Абакумов на днях прислал оперативную группу для организации разведки на территории Западной Германии во главе с Какучая*. Тот пришел и рассказал, какие ему поставлены задачи и т. д. Просит разместить, питать и т. д.

Ну, Какучая не работник, он, правда, может неплохо выпить, погулять, как и все грузины, а работать от него не жди. Он и сюда привез <с собой> грузинских вин, сыров и прочей еды и своих помощников-грузин. В общем, «поработают» [312].

Вчера Жуков Георгий Константинович при мне отдавал распоряжение Малинину подготовить помещение для переговоров с союзниками, которые 5 июня будут здесь. Решили принять в одном из домов на берегу озера Ванзее в Венденшлоссе, где располагается временно штаб фронта, в бывшем помещении яхт-клуба. С Советской стороны будут Жуков, Соколовский, Малинин и Серов.

Жуков мне рассказал, что когда был в Москве, то товарищ Сталин сказал: «Надо договориться с Эйзенхауэром, чтобы они поскорее освободили Тюрингию, согласно Ялтинской конференции».

В конце мая Эйзенхауэр приезжал в Берлин для предварительного знакомства с Жуковым и <договориться> о порядке работы будущего контрольного совета.

На днях мне позвонил Дмитрий Федорович Устинов и говорит: «Что слышно насчет ФАУ?» Я ему рассказал имевшиеся у меня предварительные данные. Сказал, что дал задание в оперативные чекистские группы искать среди арестованных инженеров и специалистов по ракетам. Он мне сказал, что хорошо бы ты вызвал нас к себе, вместе искать будем. Я согласился.

Через несколько дней я узнал от немцев, что якобы в Тюрингии в районе города Гарц, в горе высотой 200 метров было подземное убежище с залами, где имелись какие-то трубы, аппаратура, похожая на ту, что ставится на самолеты. Но это пока предварительные данные.

Я позвонил Дмитрию Федоровичу Устинову и говорю: «Посылай специалистов, здесь есть интересные дела». Он мне отвечает, что вчера докладывал «хозяину» просьбу поехать по этим делам. Он сказал, что пока там делать нечего. Вот когда Серов что-нибудь донесет, тогда и поедете.

Я ему говорю: «Ты доложи, что и кое-что нашел, и приезжай». Устинов говорит, ты дай телеграмму и назови Устинова с группой специалистов, и я с радостью вылечу.

Вчера, т. е. 5 июня, были союзники. Впервые встретились. Любопытно.

Приехали к нам главнокомандующие объединенными вооруженными силами союзников в Европе генерал-лейтенант (по-нашему генерал-полковник) Эйзенхауэр с адъютантом полковником Пантюховым* (русский князь из московских дворян), генерал Монтгомери, заместитель главнокомандующего, он же командующий британскими войсками в Европе и командующий французскими войсками генерал армии Делатр де Тассиньи.

Встретили мы их во дворе (садике), бывшем яхт-клубе, где решили провести совещание. Представились друг другу и пошли в комнату. Сели за круглый стол. С нашей стороны Георгий Константинович Жуков, Василий Данилович Соколовский, Серов и Малинин [313].

Начал Эйзенхауэр с того, что нужно союзникам договориться о Берлине, об организации контрольного совета, когда им можно приезжать со своими штабами в Берлин и по остальным вопросам.

Жуков предварительно ознакомился со всеми документами, разработанными главами правительств на Крымской конференции, согласно которым Берлин делится на 4 сектора: русский, американский, английский и французский. От Берлина идет разграничительная линия на север, где за нами остаются Мекленбург и Росток, а на юг за нами Галле (он уже был занят американцами) и далее к Тюрингии до города Хофф.