Срубить крест - Фирсов Владимир Николаевич. Страница 2

Алые перья плюмажа лежали на зеленой траве, и Баязет танцевал на них, словно это были горячие угли, обжигавшие ему копыта, а я слушал рев зрителей и думал о каких-то пустяках. Теперь Волшебное копье мое, и хотя рыцарь Леопарда непревзойденный боец, я все-таки свалю его с коня.

Пронзительно и чисто запели серебряными голосами фанфары. Отлично знакомые с ритуалом лошади враз повернулись мордами к Арсенальной ложе и преклонили колена. Мы сошли на землю и приблизились к ступеням, обтянутым синим бархатом, ведя лошадей в поводу. Я принял Волшебное копье из рук Верховного судьи, сел на Баязета и помчался к своим воротам готовиться к третьей, решающей схватке.

Мой оруженосец и тренер Пашка Гусев выглядывал из ворот, приплясывая от радости.

— Ну, теперь держись, Алексей, — говорил он, пока руки его привычно бегали по броне, проверяя, закрыты ли замки, надежно ли закреплено забрало, нет ли упущений в моем защитном вооружении. — Это же надо, как ты его… Что будет, Леха! — Он расправил плащ на моей спине, снял с него невидимую пушинку, похлопал по крупу Баязета. — Ну как, готов? Включаю прицел. Щит или шлем?

Я наконец вспомнил, что хочу пить, и надавил кнопку. Тут же в губы уткнулся мундштук питьевой трубки. Апельсиновый сок почему-то оказался безвкусным, и в горле стало еще суше. Я прекрасно знал такие шуточки нервной системы перед боем, но каждый раз удивлялся этому.

— Ставь шлем, — сказал я оруженосцу. — Драться так драться.

Павел включил индикатор копья и покрутил верньер так, чтобы перекрестье прицела легло точно в центр шлема крохотного силуэта конного рыцаря. Теперь, если цель будет захвачена, никакая сила в мире не сможет отвратить удар копья в намеченную точку.

Опять запели фанфары, оповещая о начале третьей схватки. Стоявшие рядом судьи еще раз проверили мое снаряжение и распахнули ворота — по старинке, вручную.

— Ни пуха ни пера! — бормотнул Пашка и хлопнул Баязета по брюху. — Ну, милай!

— К черту, — огрызнулся я и выехал на поле.

Стало необычайно тихо.

Несколько секунд ристалище напоминало цветную объемную фотографию — в такой неподвижности застыло все. Утих даже ветер, разноцветные стяги повисли в знойном воздухе. Потом копье моего противника стало медленно опускаться.

Я видел множество схваток рыцарей, и каждый раз меня поражала гордая красота конного поединка. Я не знаю более волнующего зрелища — два бронированных рыцаря на бронированных конях, стремительно идущие в лобовую атаку, подобно летчикам-истребителям древности.

Мое копье еще не успело опуститься, когда рыцарь Леопарда ринулся вперед, стараясь помешать мне прицелиться. Он закрывал щитом голову, пока позволяла дистанция, раскачивался и наклонялся в седле. Я тоже гнал Баязета, хотя ритуал разрешал мне оставаться на месте, — я хотел не только выиграть, но выиграть красиво, а для этого следовало сойтись с противником на красной черте. Галоп у Баязета был очень ровный, идеальный для прицеливания, но рыцарь Леопарда все сидел за щитом, почти не выглядывая, и копье никак не выходило на режим захвата. Но я знал, что он все-таки выглянет, если не хочет промчаться мимо меня впустую. В этом была вся тонкость игры. Он ведь не знал, как я поставил прицел. Я вполне мог бить в щит, и тогда оказалось бы, что он напрасно лишил себя возможности прицельного удара и сам отдал мне победу, — больше трех-четырех ударов в щит не выдерживает никакой боец. Правда, у моего противника Волшебный щит, который не только перехватывает все до единого удары, но и автоматически создает наилучший угол встречи с копьем. Так что в оружии мы равны и спор за победу ведем в равных условиях, а победит наиболее сильный, стойкий и тренированный.

Наши лошади мчались стремительно, расстояние между нами все уменьшалось, и где-то внутри у меня словно прокатилось что-то холодное, потому что копье до сих пор не захватило Цель. Но тут рыцарь Леопарда выглянул из-за щита, я прочертил концом копья невидимую спираль и услышал, как запел зуммер прицела. Копье словно напряглось в моих руках. Теперь я почти не держал его — оно свободно лежало в кулаке, как в шарнире, и лишь слегка колебалось в такт движениям Баязета. Я знал, что в последнюю секунду мой противник включит Волшебный щит, который примет удар копья, и был готов к этому. Защищая хозяина, щит закроет его голову, и тому придется бить вслепую, и неизвестно еще, попадет он или нет.

Он попал. Я умею отбивать щитом удары любой силы и все же с трудом удержался на коне. Сотрясение было так велико, что окончательно я пришел в себя лишь после того, как завернул Баязета. Я тоже ударил сильно — это чувствовалось по тяжести в правой руке, гудевшей от удара, но все же не так, как мне хотелось. Однако я был доволен. Теперь рыцарь Леопарда знает, что я целю ему в голову, и будет все время сидеть за щитом, чтобы помешать мне прицеливаться.

Он так и сделал. Во время второй атаки мое копье не сумело захватить цель, зато и он не смог прицелиться. Его копье лишь скользнуло по моему щиту, а мой удар чувствительно потряс его. И хотя Волшебный щит сделал все как надо — принял удар в самую середину, рассчитал выгоднейший угол встречи и развернулся на этот угол, — мой противник понял, что пассивной защитой бой не выиграешь. Поэтому в третьей атаке он почти не прятался и сумел нанести страшный удар. Впечатление было такое, словно мне по голове ударили кузнечным молотом. На какие-то секунды я потерял сознание. Потом я все же открыл глаза, перед которыми плавали бесчисленные белые мухи, и совсем рядом со своим лицом, за прозрачной броней забрала, увидел траву, только она была почему-то не зеленой, а черной. В голове звенело и гудело. “Почему трава? Почему черная трава?” — подумал я с трудом и попытался упереться в землю руками. Но руки мои куда-то провалились, не встретив опоры, и тогда я понял, что это вовсе не трава, а грива Баязета, что я по-прежнему в седле и, значит, бой не кончен. Секундой позже я понял, что ошибся, — в руках у меня не было ни копья, ни щита, я был обезоружен и, следовательно, побежден.

Публика на трибунах неистовствовала — рев толпы постепенно дошел до моего сознания. Баязет стоял напротив наших ворот, они были распахнуты, и оттуда бежал ко мне Пашка Гусев, махал руками и что-то орал, а за ним бежал доктор с чемоданчиком и еще какие-то люди.

— Да не нужен мне врач, — пробормотал я, словно кто-то мог меня услышать, и повернул Баязета, чтобы поздравить противника. Но поздравлять было некого — рыцарь Леопарда сидел на траве, рядом с воткнувшимся в землю копьем, которое еще раскачивалось, и какими-то очень неуверенными движениями пытался открыть забрало. Неподалеку трусила его лошадь, а из противоположных ворот тоже бежал человек с чемоданчиком.

Глава 2. Секретное письмо

— Нет, ты положительно сумасшедший! — уверял меня Гусев. — Тебе дают в руки самую современную технику, а ты пользуешься ею, как дубиной!

Мой тренер, конечно, мог теперь волноваться сколько угодно. Он только сейчас узнал, что в последней атаке я выключил копье и бил просто по корпусу, чтобы поставить Волшебный щит в самое неэффективное для защиты положение.

— А по-моему, Алексей прав, — возразила Тина. — Рыцарский бой должен быть честным, без всякой автоматики. Если у одного копье, то и у другого тоже, а не самонаводящийся кибернетический агрегат.

— Практически силы бойцов равны, — сказал я. — Щит прекрасно закрывает от любого удара.

— То-то твой противник летел сегодня вверх тормашками вместе со своим Волшебным щитом, — настаивала Тина.

— Так я же выключил копье! Так что у рыцаря Леопарда были все преимущества: он мог попасть куда угодно, а я — только в его щит.

— Очередная глупость — этот щит, — рассердилась Тина. — Вот и поделом ему. Надо надеяться на себя, а не на автоматику. Следует потребовать, чтобы Олимпийский комитет запретил эти дурацкие выдумки.

Кожа у Тины была смуглая, глаза огромные. Я вдруг заметил, что, рассердившись, она— удивительно хорошеет. Странно, сколько времени работаем вместе, а я только недавно понял, что она прехорошенькая девушка. Я вдруг позавидовал рыжему, вихрастому Гусеву, который сидит с ней рядом, разглагольствует о пользе автоматического оружия, а сам держит ее за руку. Нет, уже не держит — отпустил. Опять взял. Ах, дьявол! Да какое мне дело, жмет он ручку моей аспирантке или нет!