Тайные операции «Моссад» и «Мухабарат» - Капитонов Константин Алексеевич. Страница 31

После того, как информация, привезенная Левином из Парижа, была тщательно проанализирована, стало ясно, что участникам операции будут противостоять не только получившие подкрепление террористы, но и, вполне возможно, стянутые в район аэропорта части угандийской армии. А это резко меняло сам подход к операции — теперь, в свете новых обстоятельств, небольшой мобильный отряд израильских «коммандос» нуждался в серьезном подкреплении…

Когда стало ясно, что силами одного спецназа ограничиться не удастся и потребуется участие дополнительных подразделений, генерал Адам вызвал к себе Дана Шомро-на, командира элитного подразделения пехотных и парашютных войск, и приказал ему доработать план операции с учетом подключения его подразделений. Кроме того, начальник Генштаба назначил Шомрона руководителем операции, чему последний был очень рад. Его заместителем был назначен Барак.

Спустя сутки, Шомрон представил план начальнику Генштаба и министру обороны…

В доработанном виде план предусматривал следующее «разделение обязанностей». Подразделение спецназа будет задействовано в освобождении заложников, которые содержались в старом терминале аэропорта Энтеббе, а подразделение Шомрона возьмет на себя контроль за новым терминалом, а также ликвидацию возможного противодействия сил угандийской армии в районе аэропорта.

В тот момент подразделением спецназа командовал Иони Нетаньяху. Однако в первые сутки после захвата самолета он находился на боевых учениях в Синайской пустыне, и «коммандос»- на совещаниях представлял его заместитель Муки Бецер. 30 июня Нетаньяху вернулся с учений и сразу же подключился к подготовке акции по освобождению заложников.

Тем временем Шомрон определил подразделения, которые должны были вместе с «коммандос»- принять участие в операции. В их число вошли десантники под командованием Матана Вильнаи, а также элитное подразделение «Голани» во главе с полковником Ури Саги-Айзенбергом.

— Утро пятницы 2 июля началось с левой ноги, — вспоминал в беседе со мной Эхуд Барак. — Мой шеф, генерал Шломо Газит, вернувшийся из-за границы, попытался наложить «вето» на мое участие в такой операции. Он опасался, что я могу попасть в плен…

Мой собеседник пытался убедить своего начальника в том, что ему приходилось бывать в более сложных и опасных операциях, что речь идет о сотне человеческих жизней, что в Энтеббе нужны люди с большим опытом.

Но Газит так и не уступил.

Тогда Барак пошел к начальнику Генштаба.

— Сейчас к тебе придет Шломо Газит, — сообщил он Гуру, — и попытается убедить тебя снять меня с операции.

— Пусть только попробует! — буркнул Гур. — Минуту назад я доложил премьер-министру, что Шомрон будет командовать операцией, а ты будешь его заместителем и, кроме того, возглавишь группу захвата терминала. Рабин остался доволен…

— Дела… — пробормотал Барак и сел. — Ты должен знать: Йони Нетаньяху воспримет это как личное оскорбление.

— Хорошо, возьми Йони на время операции своим заместителем.

— Я поговорю с ним, — кивнул Барак.

— Лучше пусть это сделает Шомрон. В конце концов, он командует операцией…

Нетаньяху назначили командовать группой захвата…

В пятницу, после полудня, Барак и Нетаньяху прибыли на базу «коммандос» и составили список участников предстоящей операции. Затем с отобранными солдатами провел инструктаж генерал Шомрон. В этот момент Барака позвали к телефону. Звонил Кути Адам:

— Немедленно явиться в штаб, в Тель-Авив!

— Шомрон сейчас проводит инструктаж, — попробовал возразить Барак. — Я не могу оставить часть…

— Оставь все и немедленно приезжай!

Единственное, о чем думал Барак по дороге в Тель-

Авив, что в Энтеббе произошло самое ужасное и операция по спасению заложников уже не нужна. Но все обстояло иначе…

— Ты выбываешь из операции! — не терпящим возражений тоном произнес Адам. — Через два часа ты должен вылететь спецрейсом в Найроби, чтобы обеспечить там заправку нашего самолета горючим на обратный путь. На всякий случай нужно подготовить госпиталь, договориться с кенийцами, естественно, так, чтобы они ни о чем не догадались, и наладить связь между командирами самолетов и Израилем. Если операция в Энтеббе по какой-то причине сорвется, мы будем вынуждены действовать из Найроби.

Барак оторопел:

— Ты что, с ума сошел? — забыв о субординации, воскликнул он. — Неужели в Кению больше некого послать?

— Ты же понимаешь, что в Кении должен быть хоть один наш человек, знающий все детали предстоящей операции.

— Кути, ты делаешь ошибку! В Энтеббе нуждаются во мне!

— Я знаю, Эхуд, и очень сожалею, но это — приказ…

Во второй половине дня с взлетного поля аэропорта

Бен-Гурион взмыл транспортный самолет «Боииг-707», в котором находились врачи, фельдшеры, передвижной госпиталь. Перед вылетом Барак договорился Гади Зоаром, сотрудником военной разведки и членом группы планирования операции, что сразу по прибытии в Кению он наладит с центром устойчивую связь. Тут же условились о секретных кодах. Обозначением главы правительства Ицхака Рабина стал код «Тесть Авраамчика» (Авраам Бен-Арци, или Аврамеле, как его называли в семье, был зятем Рабина). Сама операция в Энтеббе называлась «Бар-мицва».

— Я летел в Кению с тяжелым сердцем, — говорил мне Эхуд Барак. — Впервые в жизни меня оставляли за пределами секретной операции, которую я сам подготовил и центром которой фактически был. Я летел и не переставая думал: «Ну как же такое могло случиться? Я лечу не в том самолете, в котором будут находиться мои бойцы?!..»

Между тем в ночь на субботу прошла последняя репетиция перед операцией. Каждое подразделение отрабатывало свое задание, по возможности независимо от других.

Начальник Генштаба генерал Гур хотел лично убедиться в том, что «Геркулесы С-130», известные в израильских ВВС под названием «Гиппо» (сокращенное от «гиппопотам»), могут доставить в нужное место технику и войска и вернуться назад, совершив путь длиной в 4000 километров, без посторонней навигационной помощи. Он сомневался, удастся ли самолетам пройти незамеченными весь путь до Энтеббе.

В эту ночь Гур пережил одно из самых сильных ощущений за всю свою долгую жизнь военного. В течение трех часов он сидел в огромной кабине четырехмоторного «Гип-по», в то время как самолет подвергался всесторонним испытаниям. «Геркулес» с начальником Генштаба на борту летал над пустыней и над горами. Ему были продемонстрированы все причуды и качества машины. При этом демонстрация происходила в ночной темноте…

Несколько раз Гуру продемонстрировали вертикальное приземление, которое было скорее похоже на падение лифта. Расстояние, которое требовалось для приземления, не превышало 213 метров, что позволяло посадить «геркулес» на внешней кромке аэродрома в Энтеббе неслышно для террористов.

Тем временем в субботу утром в Найроби пришли фотопленки с изображением аэропорта в Уганде. Просмотрев отпечатанные фотографии, Барак понял, что у него есть ответ на вопрос, несколько суток не дававший уснуть премьер-министру Ицхаку Рабину: на пути между двумя терминалами аэропорта Энтеббе нет никаких препятствий. Барак тут же связался с начальником Генерального штаба.

— Вещи, которые просил тесть Авраамчика, по дороге к тебе. Нет никаких препятствий. Можно делать «бар-мицву»…

Суббата, 3 июля, казалась обычным летним днем. Пляжи полны, дороги забиты транспортом. Немногочисленные участники операции — «коммандос», отобранные из бригады «Голани», парашютисты 35-й десантной бригады, участники антитеррористических отрядов, девушки-военнослужащие ВВС, обязанностью которых является уход в воздухе за раненными, — незаметными струйками стекались из киббуцов, Тель-Авива и Иерусалима к секретным местам сбора.

Заседание кабинета министров началось в 14.00. Глава правительства Ицхак Рабин казался очень встревоженным. Он сказал (или признался), что если операция провалится и начнутся народные демонстрации, он как премьер-министр принимает на себя ответственность за все. С тяжелым сердцем он объявил, что одобрил план операции.