Тайные операции «Моссад» и «Мухабарат» - Капитонов Константин Алексеевич. Страница 33

Перестрелка в зале продолжалась 1 минуту и 45 секунд.

Нетаньяху со своими солдатами прочесывал второй этаж, преследуя оставшихся террористов. В одном из туалетов они обнаружили двух террористов с пистолетами. Как сообщили позже, они были убиты. Другой отряд, действовавший в северной части здания, искал седьмого террориста.

Доктора и санитары, привычные к боевым условиям, быстро вынесли из огня раненных — пятерых гражданских и четырех солдат — и доставили их на операционные столы во второй «геркулес». Битва на аэродроме вступила во вторую фазу. С расположенной поблизости наблюдательной башни по израильтянам открыли огонь. Солдаты Нетаньяху тут же открыли ответный огонь по башне.

Кто-то закричал:

— Ионни ранен! Санитара!

Крик взбудоражил солдат. Нетаньяху был ранен в спину. Истекая кровью, он лежал вниз лицом возле главного входа. Он попытался встать, затем тяжело рухнул снова и потерял сознание. Его заместитель сообщил о случившемся Шомрону и продолжал действовать в соответствии с разработанным планом.

Тело Нетаньяху принесли в самолет, предназначенный для освобожденных заложников. Его товарищи думали, что он ранен. Они ворвались со своими носилками в поток взволнованных людей. Некоторые были перепуганы и отчаянно стремились как можно быстрее отказаться в большом «геркулесе», в безопасности.

Первый «геркулес» с освобожденными заложниками на борту вылетел из Энтебе через 53 минуты после приземления — на две минуты раньше, чем предусматривалось. Второй «геркулес» уже развернулся, чтобы принять заложников, которых солдаты с громкоговорителями направляли в его открытый трюм.

«Геркулес», приземлившийся первым, должен был взлететь последним. Старший пилот, сидевший в кабине, погасил огни и стал обдумывать ситуацию. Генерал Шомрон поднялся на трап «геркулеса». Из горящего диспетчерского пункта все еще доносилась стрельба. Трап медленно поднялся. Самолет начал набирать скорость…

— Если мы смогли сделать это в Африке, мы сможем сделать это повсюду, — скажет Шомрон позднее.

Пока же он сидел и смотрел на солдат. Они опять разделись до пояса, растянулись на полу и заснули как ни в чем не бывало…

Для увековечения памяти погибшего командира «Сайерет Маткаль» подполковника Ионии Нетаньяху руководство Израиля приняло решение назвать операцию «Йонатан». Она и но сей день остается уникальной. Подобный рейд пытались провести американцы, освобождая заложников в Тегеране. Но задуманная операция провалилась…

Охота на «Красного принца»

5 сентября 1972 г. во время 20-й Олимпиады в Мюнхене боевики организации «Черный сентябрь» осуществили в 4 часа 25 минут утра вооруженное нападение на корпус в Олимпийской деревне, располагавшейся на Коннолиштрассе, 31, где проживала команда Израиля. Итог — 11 убитых спортсменов и тренеров.

Сразу же после мюнхенской трагедии премьер-министр Голда Меир публично пообещала развернуть войну с целью мщения. В ней, по ее словам, Израиль «будет бороться с упорством и умением на обширной, опасной и имеющей жизненно важное значение линии фронта».

Похороны погибших спортсменов вылились в событие общенационального значения. Голда Меир на них не присутствовала. Официальная версия гласила, что «премьер-министр находится в трауре по поводу смерти старшей сестры».

На следующий день после похорон она пригласила в свою иерусалимскую резиденцию шефа «Моссада» генерала Цви Замира и личного советника по вопросам терроризма Аарона Ярива. Кстати сказать, он родился в Москве, а затем вместе с родителями перебрался в Израиль.

— Евреи одиноки в этом мире, — заметила Голда Меир. — Так было всегда… Поэтому защищать себя они должны сами.

Премьер-министр сделала небольшую паузу и, пристально взглянув в глаза генералам, продолжила:

— Хочу, чтобы вы знали. Я приняла решение о начале возмездия. Это мое решение и всю ответственность я беру на себя… Готовьте своих парней!

— С этого момента, — сказал шеф «Моссада», — Израиль переходит в наступление в этой ожесточенной, мучительной и кровавой войне.

— Что будем делать, если ситуация изменится к худшему? — вдруг засомневалась Голда Меир.

— Она уже изменилась к худшему, — ответил Аарон Ярив. — Израиль не может допустить того, что случилось в Мюнхене.

Действия «Черного сентября» повлекли за собой кардинальные изменения в статусе «Моссада». Его бюджет был без промедления увеличен вдвое. Вскоре в отделе спец-операций была создана группа, которой поручили организацию убийств в странах Европы и Ближнего Востока. Были тщательно проанализированы досье террористов и их лидеров. Уничтожению подлежали только те, кто этого заслужил. Первым в списке на уничтожение значился Али Хасан Саляме — начальник оперативного отдела организации «Черный сентябрь», больше известный как Абу Хасан и проходивший в оперативных документах «Моссада» под именем «Красный принц»…

6 июня 1967 г. началась Третья Арабо-израильская война, получившая название «шестидневной». С первых минут боевых действий превосходство ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля) было явным. Несколько часов спустя после начала войны в небольшое здание, расположенное на тихой улице иорданской столицы, в котором размещался призывной пункт организации «Фатх», вошел молодой человек.

— Я только что прибыл из Кувейта, — сообщил он. — Я хочу сражаться.

Дежурный офицер поднял глаза на незнакомца. Перед ним стоял удивительной красоты молодой человек с длинными густыми волосами, спадавшими до плеч. У него был широкий лоб, черные, как угли, глаза, прямой нос и пухлые губы. Худощавый, среднего роста, он был одет во все черное: модная шелковая рубашка и не менее модные брюки. На шее — тяжелая золотая цепочка.

— Имя? — спросил офицер.

— Саляме, — ответил он и уточнил: — Али Хасан Са-ляме.

Это имя ничего не говорило дежурному, но он внес его в список.

Но когда некоторое время спустя лидер «Фатх» Ясир Арафат увидел в списках имя Али Хасана Саляме, его охватило волнение. Он хорошо знал Саляме-старшего. И не только знал: они вместе сражались против израильтян во время Первой Арабо-израильской войны в 1948 г. Больше того, они были дальними родственниками.

Али Хасан Саляме родился в Рамле — городке между Тель-Авивом и Иерусалимом. Он принадлежал к палестинской аристократии. Его отец — шейх Саляме, был активным борцом арабского сопротивления задолго до создания государства Израиль. Он участвовал в рейдах на еврейские поселения в Палестине и в 1948 г., в разгар Первой Арабо-израильской войны, погиб от взрыва фугасной бомбы.

Али Хасану было тогда шесть лет. Некоторое время спустя родилась сестра, которой дали имя Джихад, что в переводе с арабского означает «священная война». Его мать, твердого характера женщина, родственники и друзья семьи с раннего детства рассказывали ему об отце-ге-рое, о борьбе, которую он вел, о трагической судьбе палестинцев, многие из которых по вине израильтян превратились в беженцев. Мать хотела, чтобы сын продолжил дело отца.

Позднее Али Хасан признается:

— Влияние отца стало для меня личной проблемой. Я рос в семье, которая считала вооруженную борьбу против израильтян наследством, которое должно передаваться из поколения в поколение. Мое воспитание было политизированным. Я жил делом Палестины. Моя мать хотела, чтобы я стал вторым Хасаном Саляме.

Но Саляме-младший считал этот довод неубедительным. У него не было ни малейшего желания кому-то мстить, и поэтому он упорно сопротивлялся просьбам своей матери включиться в борьбу.

— Я хотел быть самим собой, — объяснил он позднее. — А мне все время напоминали, что я сын Хасана Саляме, что я должен быть на высоте и т. д. Это создавало мне большие проблемы.

С детства Саляме-младший разрывался между жизненными ценностями, которые ему прививали в семье, и ежедневной действительностью Бейрута, где они тогда жили. Дома ему напоминали о его аристократическом происхождении, а в школе, среди сверстников, палестинец считался синонимом ссыльного, отверженного беженца, отбросом общества.