Лубянка. Подвиги и трагедии - Лузан Николай. Страница 25

П. Судоплатов в своей книге [30] так вспоминал об этом:

«В ноябре 1937 года, после празднования двадцатилетия Октябрьской революции, я был вызван вместе со Слуцким (руководитель ИНО. — Прим. авт.) к Ежову, тогдашнему наркому внутренних дел. Выслушав мое сообщение относительно предстоящих встреч с украинскими националистами, Ежов внезапно предложил, чтобы я сопровождал его в ЦК. Я был просто поражен, когда наша машина въехала в Кремль, допуск в который имел весьма ограниченный круг лиц. Мое удивление еще больше возросло после того, как Ежов объявил, что нас примет лично товарищ Сталин…»

Это была первая встреча Павла Анатольевича с вождем, которая, естественно, произвела на него глубокое впечатление. В ходе нее тот подробно расспрашивал о положении в украинском эмигрантском движении, интересовался его оценками лидеров и существующими между ними противоречиями. Судоплатов, уже в течение почти двух лет выполнявший разведывательные задания в отношении ОУН и лично хорошо знавший Коновальца, четко доложил и в заключение сделал вывод, что главную угрозу, по его мнению, представляет Коновалец, поскольку он активно готовился к участию в войне против нас вместе с немцами.

«— Ваши предложения? — Короткий вопрос Сталина как бы повис в воздухе.

Ежов хранил молчание. Я тоже. Потом, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить.

— Тогда через неделю представьте свои предложения, — заметил Сталин…»

Неделя прошла. За это время П. Судоплатов успел съездить в Киев и там встретиться с председателем ВУЦИК Г. Петровским и руководством наркомата НКВД, чтобы выслушать их мнения и предложения по нейтрализации подрывной деятельности ОУН и ее главаря Коновальца. В архивах и новых оперативных разработках, которые велись контрразведчиками Украины на нелегальные «боёвки» оуновцев, имелось предостаточно материалов о шпионской, диверсионной и террористической деятельности националистов. Страницы дел буквально сочились кровью тысяч убитых ими сотрудников НКВД, партийных работников и простых граждан, не желавших делить себя по национальному признаку. Самого Коновальца на Украине ждал смертный приговор, вынесенный ему заочно Верховным судом республики еще в 1921 году.

Из воспоминаний Павла Анатольевича:

«Ежов в одиннадцать часов вечера вновь привел меня в кабинет к Сталину. На этот раз там находился Петровский, что меня не удивило. Всего за пять минут я изложил план оперативных мероприятий против ОУН, подчеркнув, что главная цель — проникновение в абвер (гитлеровская военная разведка и контрразведка) через украинские каналы, поскольку абвер является нашим главным противником в предстоящей войне. Сталин попросил Петровского высказаться. Тот торжественно объявил, что на Украине Коновалец заочно приговорен к смертной казни за тягчайшие преступления против украинского пролетариата: он отдал приказ и лично руководил казнью революционных рабочих киевского «Арсенала» в январе 1918 года.

Сталин, перебив его, сказал:

— Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель — обезглавить движение украинского фашизма и заставить этих бандитов уничтожить друг друга в борьбе за власть.

Тут же он обратился ко мне с вопросом:

— А какие вкусы, слабости и привязанности у Коновальца? Постарайтесь их использовать.

— Коновалец очень любит шоколадные конфеты, — ответил я и добавил, что, куда бы мы с ним ни ездили, он везде первым делом покупал шикарную коробку конфет.

— Обдумайте это, — предложил Сталин.

За все время беседы Ежов не проронил ни слова. Прощаясь, Сталин спросил меня, правильно ли я понимаю политическое значение поручаемого мне боевого задания.

— Да, — ответил я и заверил его, что отдам жизнь, если потребуется, для выполнения задания партии. — Желаю успеха, — сказал Сталин, пожимая мне руку».

Сразу же после встречи руководители Павла Анатольевича — Слуцкий и его заместитель Шпигельглаз приступили к разработке операции. Исходя из того положения, которое Судоплатов к тому времени занимал в иерархии ОУН, и его близости к Коновальцу, выполнение задания Сталина представлялось вполне реальным. Два года назад внедренный в ОУН, Павел Анатольевич со временем сумел стать доверенным лицом Коновальца на Украине и контролировал ряд ее нелегальных сетей. Его внедрению к украинским националистам предшествовала рискованная многоходовая оперативная комбинация контрразведчиков.

В 1920 году правая рука Коновальца Лебедь, с которым он сошелся еще в 1915 году в лагере для военнопленных австро‑венгерской армии под Царицыном, после очередного рейда банды националистов на Украину был захвачен чекистами. Поставленный перед выбором — жизнь или смерть, Лебедь пошел на сотрудничество. Со временем он стал ценнейшим советским агентом в ОУН, а Коновалец до самой своей смерти доверял ему и держал в качестве главного проводника нелегальной сети на Украине. С учетом этих их отношений руководители ИНО и построили свою оперативную комбинацию. Внедрение П. Судоплатова в ближайшее окружение Коновальца было осуществлено через Лебедя. Главарь ОУН без тени сомнения принял «племянника» своего «старого друга» и вскоре проникся к нему еще большим доверием, когда тот на его стороне принял активное участие в борьбе с поднимавшими голову молодыми и резвыми бандеровцами.

Благодаря работе Лебедя, Судоплатова и Каминского, руководство ИНО было в курсе многих планов ОУН. Кроме того, Лебедю и Судоплатову удалось на время сдержать террористическую активность ОУН, убедив Коновальца в несвоевременности повстанческой деятельности на Украине. Но приближающаяся в Европе большая война подогревала воинственные настроения оуновцев, и они жаждали крови. Поэтому успешное выполнение задания Судоплатовым — ликвидация Коновальца, как полагали в руководстве наркомата, должно было сбить их активность.

При разработке замысла операции Слуцкий, Шпигельглаз и Судоплатов склонялись к двум вариантам. В первом, при благоприятно складывающейся обстановке, Павел Анатольевич должен был застрелить Коновальца из пистолета. Во втором — ликвидировать с помощью взрывного устройства, вмонтированного в «ценный подарок». Взвесив все «за» и «против», они остановились на втором варианте. Он позволял существенно снизить риск захвата Судоплатова охраной Коновальца. Кроме того, взрыв уничтожал все следы и бросал тень на любую из конкурирующих за власть в ОУН группировок.

После одобрения плана у руководства наркомата операция перешла в практическую стадию. И здесь возникли вопросы чисто технического характера. Если «ценный подарок» Коновальцу не вызывал споров — здесь учитывалась его «шоколадная» страсть, то изготовление начинки потребовало от специалистов отдела оперативно‑технических средств недюжинной смекалки. Во‑первых, «подарок» предстояло незаметно провезти через границу и не попасться на таможне, а во‑вторых, требовалось, чтобы взрывное устройство сработало в точно установленное время и не превратило самого П. Судоплатова в жертву. Решение в техническом плане было найдено незамысловатое, но с точки зрения исполнителя весьма рискованное: «шоколадная» начинка должна была сработать через полчаса после изменения положения коробки из вертикального на горизонтальное. В связи с этим руководство наркомата приняло решение: вместе с П. Судоплатовым командировать и самого спеца‑изготовителя — сотрудника отдела оперативно‑технических средств А. Тимашкова.

Перед отправкой на операцию Павла Анатольевича снова наставлял сам Ежов, а затем несколько часов инструктировал Шпигельглаз. Наконец, когда все приготовления остались позади и взрывное устройство было готово, в феврале 1938 года он и Тимашков отправились в Мурманск. Там под парами стоял грузовой корабль «Шилка». В составе его команды в должности радиста П. Судоплатову предстояло отправиться в свое, возможно, последнее плавание. В случае неудачи с покушением на Коновальца и возникновения угрозы захвата у него был один приказ — застрелиться.