На свободное место - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 19

Большой старый дом постройки начала века в одном из арбатских переулков встретил его огромным полутемным подъездом. Высоко над головой загадочно светилась единственная лампочка, а в глубине еле видна была широкая, ведущая вверх лестница рядом с резной решеткой допотопного лифта.

На ступеньках лестницы сидела компания парней. Оттуда доносились, гулко раскатываясь по пустому подъезду, возгласы, пьяный хохот и ругань. Заметив входящего Шухмина, один из парней залихватски крикнул:

— Дядька, иди сюда, прикурить надо!

Шухмин еще больше нахмурился и двинулся к лестнице. Подойдя к рассевшимся по ступенькам парням, он негромко спросил:

— Кто это меня звал? Ты, что ли? Ну-ка, я тебя сначала рассмотрю и запомню.

Он схватил ближайшего парня за шиворот, притянул к себе и тут же отшвырнул в сторону, как котенка.

— Тьфу! Слизь поганая! Ну-ка, может, ты? — И он схватил за шиворот другого парня.

Остальные, повскакав на ноги, начали отступать к выходной двери, А один все же подскочил сзади к Шухмину, но не успел даже размахнуться. Петя повернулся и нанес свободной рукой такой удар, что парень с воплем прямо-таки влепился в стенку. Остальные, не раздумывая больше, кинулись наутек. Вслед за ними рванулся было и парень, которого Петя продолжал крепко держать за шиворот. Ворот пальто угрожающе затрещал.

— А ты погоди, — мрачно сказал Шухмин. — Успеешь. Передай, я теперь часто сюда буду заходить. И если кого из вас тут застану, ноги повыдергаю. Ясно? Ну, а если на кого из вас тут жалобы есть, то Москва ему недолго светить будет. Это я на себя беру. Так и передай. Личности ваши я уже все сфотографировал. Вот теперь — пшел!

И, придав парню необходимое ускорение, он направил его в сторону выходных дверей.

Настроение было окончательно испорчено.

Просторный скрипучий лифт, со следами былой зеркально-красно-деревянной роскоши, медленно и натужно поднял Шухмина на шестой этаж. На полутемной площадке Петя с трудом разобрал номера квартир на высоких резных дверях, увешанных почтовыми ящиками. Наконец из короткого списка на одной из них он выяснил, что Александре Евгеньевне надо звонить три раза, причем один раз длинно. Прямо-таки допотопный какой-то дом попался Пете на этот раз.

Дверь открыла высокая, полная дама в больших роговых очках, ее пышные седые волосы были красиво уложены на гордо вскинутой голове. На даме был светло-серый костюм, на шее виднелся странной формы зеленый камень на тонкой цепочке. «Ишь ты, — подумал Петя. — Недаром в Союзе художников работает».

— Проходите, — величественно произнесла Александра Евгеньевна, после того как Шухмин представился.

Потом она провела его в глубь длинного, плохо освещенного коридора, мимо нескольких закрытых дверей. Большая комната, куда они вошли, была вся заставлена старинной мебелью, на стенах плотно, одна к другой, висели разных размеров картины, большей частью портреты. В старой, замысловатой люстре, спускавшейся с высокого потолка, горело всего три лампочки из шести.

Александра Евгеньевна указала Пете на необычайно громоздкое старинное кресло с бархатными, потертыми подлокотниками и, демонстративно взглянув на огромные, стоявшие в углу комнаты напольные часы, где за стеклом мерно качался длинный маятник, густым, прокуренным басом произнесла, тоже опускаясь в кресло по другую сторону круглого стола:

— Так в чем дело, молодой человек?

Шухмин сдержанно сообщил, что произошло в квартире ее брата.

— Черт знает что, — раздраженно резюмировала Александра Евгеньевна, не проявив, однако, особого волнения, и желчно добавила: — Вам это чести не делает. Вашему ведомству, я хочу сказать, — поправилась она.

Шухмин, никак не реагируя на ее саркастическое замечание, ровным голосом спросил, что из себя представляет временный жилец той квартиры Гвимар Иванович.

Пожав плечами, Александра Евгеньевна не спеша закурила длинную сигарету, вставив ее в еще более длинный мундштук, и недовольным тоном произнесла:

— Ну, что я о нем могу сказать. Интеллигентный человек. Служит где-то. Выручил нас однажды с жильем. Впрочем, мы уже третий год у него останавливаемся. У него дом в Южноморске, близ моря. Сюда приезжает в командировку. Полностью ему доверяю. Ключ, конечно, передать никому не мог. Исключено.

— Когда он уехал?

— Он еще не уехал, — снова пожала плечами Александра Евгеньевна и изящно стряхнула пепел в большую плоскую перламутровую раковину, стоявшую на столе. — Иначе он вернул бы ключ.

— Выходит, ключ у него украли? Он вам об этом не сообщил?

— Представьте, нет.

Пете некогда было сейчас размышлять над этим странным сцеплением фактов. Полчаса, отведенные на беседу, вот-вот должны были истечь.

— Знаете вы его московских знакомых? — спросил он.

— Одного только. Как же его?.. Однажды привел. Ах да! Виктор Арсентьевич. Думает, что что-то понимает в живописи. Смешно, — она сделала презрительную гримасу и снова изящно сбила пепел с сигареты. — Хотя и кое-что прикупает.

— Работает в этой области?

— Что вы! Полнейший дилетант. Работает где-то на заводе или на фабрике. Не знаю уж, кем там.

— Откуда же у него эта самая… живопись? — поинтересовался Петя.

— Покойный тесть собирал, говорит. Жена получила в наследство. Какой-то знаменитый врач был, кажется. И неплохо разбирался в живописи, судя по коллекции. Этот Виктор Арсентьевич показывал список картин. Очень неплохая коллекция. Итальянцы, голландцы, русские передвижники.

Александра Евгеньевна говорила небрежно, хрипловатым басом, глядя куда-то в сторону и близоруко щурясь сквозь очки. Потом взгляд ее упал на часы, она подобралась в своем кресле, выпрямилась, словно собираясь подняться, и отрывисто спросила, переведя выразительный взгляд на Шухмина:

— Что еще?

— Гвимар Иванович сказал, когда он уедет?

— Нет. Обычно живет неделю, полторы. Но, повторяю, если бы уехал, то завез ключ. Как всегда.

— Не может он ночевать у Виктора Арсентьевича, как вы полагаете? Его уже дня три-четыре в доме не видели.

— Он мужчина и может ночевать где угодно, — строго произнесла Александра Евгеньевна. — Не задавайте наивных вопросов, — она критически оглядела Шухмина и строго спросила: — Вы давно в своей милиции работаете?

— Она не моя, — хмуро ответил Петя. — Она ваша.

— Вот как? — Александра Евгеньевна в ответ даже не скрывала иронии. — Что-то я этого, признаться, не заметила.

— Если что-нибудь случится, заметите, — ответил Петя.

Ему очень хотелось курить, но просить разрешение у этой чопорной, заносчивой дамы ему было почему-то унизительно. И он терпел, все больше сердясь на нее и на себя.

— Если что-нибудь случится, — все с той же иронией сказала Александра Евгеньевна, — то я как раз в этом случае и замечу, что вы плохо работаете. Когда работают хорошо, то ничего не случается.

Она помолчала, ожидая дискуссии, но Шухмин счел за лучшее промолчать. После некоторой паузы он поднялся и сказал:

— Все. Извините за беспокойство. Советую поменять замок в квартире Игоря Евгеньевича, он сломан. И хотел бы вас попросить…

— Что еще? — недовольным тоном спросила Александра Евгеньевна, гася сигарету и тоже поднимаясь со своего кресла.

— Когда появится Гвимар Иванович, попросите его непременно позвонить мне по этому телефону.

Петя вынул блокнот, написал там свой телефон и фамилию, затем вырвал листок и протянул Александре Евгеньевне. Та небрежно взяла его и, не глядя, положила возле пепельницы.

— Постараюсь, — сухо кивнула она.

— Это очень важно, — предупредил Петя.

— У вас все очень важно, насколько я понимаю, — насмешливо согласилась Александра Евгеньевна.

Больше Шухмин ничего не сказал, молча прошел весь коридор до входной двери и, уже одевшись, так же молча, но учтиво поклонился провожавшей его Александре Евгеньевне.

Очутившись на полутемной широкой лестнице, он непроизвольно, с облегчением вздохнул и побежал вниз по ступенькам, забыв вызвать лифт.