Русские агенты ЦРУ - Харт Джон Лаймонд. Страница 11

Мотивация

Давайте сделаем критический обзор всего, что мы узнали об этом человеке в результате его сотрудничества с ЦРУ, и попытаемся понять мотивы, толкнувшие его на предательскую связь с врагом. Во время первой же встречи с представителями ЦРУ Попов почти случайно обмолвился о том, что решил предложить свои услуги, поскольку «должен разрешить одну проблему». Однако «проблема» эта оказалась отнюдь не глобальной или политической, она заключалась просто в том, что он не знал, как содержать двух женщин одновременно. Как объяснял Попов, он никак не мог найти выход из этой ситуации. «В качестве крайней меры я решил наконец прийти к вам», — сообщил он. Разумеется, чтобы попросить денег в обмен на информацию о Советской армии. Это подразумевалось само собой. Что же еще он мог продать?

Выяснилось, что до того как передать свое письмо американскому вице-консулу, Попов уже делал несколько подобных попыток, но отказывался раскрыть себя или место работы, поэтому, естественно, был отвергнут. Крайне наивный для офицера разведки, он забыл (если вообще когда-нибудь знал) главную заповедь своей профессии — разведданные хороши настолько, насколько хорошо отобран источник их поступления. Поэтому попытка сохранить тайну о себе не имела ни малейшего успеха (в Вене было слишком много мошенников, пытающихся выступить в роли потенциальных шпионов, чтобы подобная тактика могла сработать). Только после того как Попов показал свой советский паспорт (даже тогда тщательно закрывая большим пальцем свое имя), барьеры недоверия начали рушиться. Поскольку этот человек так осторожен, он стоит хотя бы того времени, которое понадобится на его допрос. Фальшивые информаторы, напротив, всячески старались преувеличить свои возможности, но поскольку Попов вел себя иначе, были основания полагать, что он именно тот, за кого себя выдает.

После того как его намерения окончательно прояснились и было достигнуто соглашение о сотрудничестве, Попова авансировали небольшой суммой в австрийских шиллингах. Поблагодарив, он высказал просьбу, прозвучавшую почти как мольба: «Прошу только одного: относитесь ко мне по-человечески!». Это неожиданно прозвучавшая фраза пролила свет на другие причины предательства. Попову нужны были не только деньги, но и подтверждение своей значимости. Не в состоянии получить эту уверенность от суровых советских начальников, он приобрел ее, придя к американцам.

Каким бы неумелым на своей основной службе в ГРУ. ни казался Попов, его работа в качестве агента ЦРУ была весьма эффективна. Дело в Том, что, в отличие от ГРУ, поручения его американских связников оказались вполне в пределах его компетенции. Русским нужна была информация о том, что творится в штаб-квартирах трех западных союзников — Великобритании, Франции и Соединенных Штатов. К такой информации Попов доступа не имел, он не говорил ни на одном из иностранных языков, так что был не в состоянии завести хотя бы самый безобидный разговор с американским, британским или французским офицером, даже случайно встретившись с ними в каком-либо общественном месте. Представители ЦРУ просили от него сведений (предпочтительно в документальной форме) из советского штаба в Вене, где он работал. Будучи к тому времени уже подполковником, Попов имел возможность свободно передвигаться по зданию штаба, и хотя имел некоторые ограничения, большинство документации было ему доступно. Значительная часть этих документов была напрямую связана с проблемой, занимающей умы лидеров Запада и населения всего мира, — возможность войны с Россией.

Обратимся на минуту к сложившейся на тот момент политической ситуации. Прогрессирующая паранойя Сталина, неустойчивость его психики вызывали все большую тревогу Запада. Вторжение коммунистических сил, подобное вторжению в Южную Корею в 1950 году, теоретически было возможно и в Австрии. Но если такой захват действительно произойдет, рискнет ли недавно созданная Организация Североатлантического договора (НАТО) выступить в защиту Австрии — одной из самых маленьких стран в Европе. Большинство в этом сомневалось. Вряд ли стоит рассматривать корейскую войну в качестве прецедента, поскольку этот азиатский конфликт завершился без каких-либо заметных последствий для северного агрессора, хотя каждая из сторон по-прежнему грозит своему противнику самыми строгими карами. Как бы то ни было, страх очередного коварного нападения, на этот раз на Западе, будоражил американскую разведку в Европе все первые послевоенные годы. В такой ситуации задача проникновения в ГРУ стала приоритетной.

Организации, занимающиеся разведкой, ценятся в качестве объекта изучения уже сами по себе, так как их досье являются хранилищем особо важной информации. Но не меньший интерес вызывают сведения о внутренней структуре подобной организации, к примеру, сравнительная численность сотрудников, занимающихся той или иной проблемой. Особое значение имеет также степень внимания, уделяемая боеспособности той или иной страны (численность военных подразделений и распределение функций между ними), интенсивность усилий, направленных на подрывную работу, — все эти и другие подобные детали много говорят разведке о целях и задачах вооруженных сил противника. Иными словами, разведывательные службы страны, нацеленной на агрессию, интересуются совсем иной информацией, чем государства миролюбивого.

Поэтому, когда Попову удалось заполучить для ЦРУ организационную схему штаба ГРУ в Австрии вместе с именами, личными характеристиками офицеров и указанием их служебных функций, его работа была признана весьма полезной. Эти сведения не давали никаких указаний на агрессивные намерения русских в этой части мира. Работа ЦРУ была очень высоко оценена руководством западных союзников, что сильно подняло Попова в глазах тех немногих сотрудников ЦРУ, которые знали о его существовании.

Плохая работа на ГРУ

Если деятельность Попова на ЦРУ оценивалась его американскими друзьями как весьма удовлетворительная, то информация, доставляемая им советскому командованию, продолжала оставаться ниже всякой критики. Столь неудовлетворительные результаты работы Попова против союзников в Вене заставили местное руководство ГРУ направить его усилия на другое направление — на беженцев из Восточной Европы — легкое для разработки, но весьма перспективное поле деятельности разведки, поскольку русские всегда с большим вниманием относились к возможному подрывному потенциалу этих беглецов из советского блока, находящихся вне их официального контроля. В Вене нашли себе прибежище тысячи беженцев и политических эмигрантов; большинство из них ранее проживали в странах, попавших после поражения немцев в войне в руки коммунистов, — это югославы, чехи, болгары и многие другие. Они боялись коммунистической власти не меньше, чем нацистов. Оказавшись под защитой Запада, они чувствовала себя в относительной безопасности, хотя нескрываемая враждебность СССР внушала им беспокойство.

Какой бы слабой ни являлась подготовка Попова, вербовка агентов в среде этих людей не должна была вызывать у него каких-либо затруднений. Несмотря на то, что большинство перемещенных лиц (таково было их официальное название по терминологии союзных правительств) были настроены антикоммунистически, тем не менее они испытывали крайнюю нужду, а тайная работа на офицера советской разведки (независимо от их политических взглядов) все же позволяла им свести концы с концами. Но даже такая легкая добыча никак не давалась Попову в руки. Он не был способен заставить себя сделать даже то, что на жаргоне американской разведки называется «закидыванием удочки наудачу», то есть предложить совершенно незнакомому человеку оказывать сотрудничество в шпионаже. Противоречило ли это его понятиям о порядочности или он не выносил мысли, что его предложение будет отвергнуто, — мы об этом уже никогда не узнаем. Каковы бы ни были причины, но и здесь Попов оказался столь же неспособен к вербовке агентов.