Шкура лисы - Скворцов Валериан. Страница 47

Проникновение в дипломатическую почту, тем не менее, представляет повседневную, хотя и абсолютно секретную, часть работы контрразведок и разведок. Это деликатные, требующие особого мастерства операции. И поэтому они представляют самые опасные «случайности». «Удар судьбы» с этой стороны держать почти невозможно.

Ставшее практикой наружное наблюдение, то есть скрытая слежка за дипломатами и другими, включая коммерческих, иностранными представителями также касается шпиона по найму, если у него имеется «контакт» в посольстве или другом представительстве. «Контакт» в случае выявления может стать поводом для расстановки ловушек на дипломатических коммуникационных линиях именно с прицелом на него, подпольщика, лишенного всякой защиты в отличие от официальных представителей «под крышей».

Коммуникационные ловушки для шпиона, как правило, носят долгосрочный характер. Едва его почта — электронная, по радио, письменная или в любом другом виде — оказалась в перехватывающем фильтре, охотник за шпионами немедленно маскирует происшедшее. Риск выявления перехвата и методов, которые использовались, контрразведка исключает любой ценой. Ради этого решаются даже на рассчитанные потери, то есть умышленно пропускают определенную дозу «чувствительной» шпионской информации или даже всю её полностью. Это же делается, если секретное послание угодило в перехватывающие фильтры специальной ловушки, предназначенной для отслеживания ещё более важного агента противника, скажем, стратегического значения «крота». Малым жертвуют ради большего.

Фильтрация информационного потока на коммуникационных линиях при всей своей технической сложности, хотя и требует известного умения импровизировать, а также тренированного чутья на «необычное», все же относительно управляема и поддается планированию. В виртуальном мире и оперативная обстановка виртуальна.

В реальном же мире, на следующем этапе охоты за шпионом она, соответственно, реальна и напрямую сопряжена со стрессами визуальных и, возможно, боевых контактов в ходе обнаружения, наружного наблюдения и захвата агента. Если электронные инструменты передачи, приема и перехвата информации претерпевают революционные усовершенствования, то выслеживание, выявление связей и арест шпиона и его подельщиков сохранились в неизменном, библейском виде. Конечно, оперативная техника, ауди — и видео записывающие устройства, камеры с телеобъективами, инфракрасные бинокли, спутниковые телефоны, электронные «метки» и радиоэлектронные маяки и тому подобное становятся все совершенней и миниатюрней. Но и только. Захват остается захватом. Никому не придет в голову кричать при аресте «Пожалуйста, без рук!»

Услышать и идентифицировать «позывной» нелегала — только кончик нитки, которую предстоит ещё тянуть и тянуть. Охотник за шпионом считывает и истолковывает его сигналы, выявляя что противник успел натворить и прикидывая на что он нацеливается. Какими бы изощренными ни были перехватываемые коммуникации, для охотника за шпионами они представляют разновидность тропы, на которой все чаще и все более предсказуемо появляется агент. А затем наступает и то долгожданное время, когда на тропе уже не виртуальной, а земной контрразведчик расставит капканы и, наблюдая, как шпион приближается к ловушкам, будет предвкушать захват невидимки, с которым они так долго водили друг друга за нос.

Засады на шпионов — устройства штучные. Как правило, выслеживаемый зверь — это маргинал, индивидуальный предприниматель, чье существование вне подполья подобно засвеченной фотопленке. Такие не просто опасны. Каждый из них опасен, во-первых, по-своему, то есть непредсказуемо, и, во-вторых, целиком и полностью применительно к выполняемой ими задаче, ради которой ни перед чем не останавливаются. Поэтому для заманивания в ловушки и выслеживания шпионов требуются, прежде всего, крайней степени прагматизм, осторожность и тщательность. Профессионализм контрразведчика в этой дуэли подвергаются суровому испытанию. Сама же ловушка, которую он готовит, предназначена не просто для захвата конкретной личности, реально существующей во времени и пространстве, и совсем не ради одного пресечения её подпольной деятельности. Ловушка приспосабливается в первую очередь и прежде всего именно для того, чтобы исчерпывающе идентифицировать преступление попавшего в западню. Без этого она ловушка на половину, если вообще может считаться ловушкой.

Приведем аналогию. Западня, допустим, на слонов, огромная и массивная, поставлена в тропических зарослях. Если слон попался, агрегат оправдал свое предназначение. Трофей именно тот самый, на который и рассчитывали.

Но в слоновью ловушку может угодить и другое животное, мельче и слабее. Это значит, что западня не сработала, идентификатор дичи в агрегате оказался ущербным. Трофей приходиться отпускать за ненадобностью, время и средства растрачены напрасно.

Ловушки, устраиваемые контрразведкой, предназначены, во-первых, для захвата добычи совершенно определенного типа, и, во-вторых, для неоспоримой идентификации трофея. Охотнику за шпионом необходимо точно знать, что попавшийся в его виртуальные силки действительно шпион. Если соответствующих улик ловушка не дает, шпион останется кем-нибудь, ему не предъявить обвинения. Второй этап операции — перехват и арест откладываются тогда, может, и навсегда.

Шпионы идентифицируются по тому, что, когда и как они делают, по их контактам с заказчиком и информаторами, по доказательствам злонамеренности их действий и измене подручных. Ловушка призвана сорвать маску, выставить нелегала на свет Божий в качестве преступника и показать его таким, какой он есть на самом деле, да ещё и сработать при этом, что называется, с тихим шепотом, то есть так, что проведение разоблачения будет невдомек как самому шпиону, так и его подрядчику.

Пока шпион находится под постоянным наблюдением, контрразведка готовит его «изъятие» из ловушки в выгодное для себя время и намечает варианты использования «трофея». Судьба нелегала практически предрешена.

Однако, как говорил князь Сирилл Клинско, чем пристальнее всматриваешься в ночь, тем больше она кажется сумерками.

Шанс на спасение, хотя бы временный, может оставаться у шпиона по найму даже при таких обстоятельствах.

Какие-то сомнения в отношении идентификации нелегала или отдельных эпизодов его «деятельности» не исчерпываются долго. Кроме того, внутри спецслужб амбиции тоже разнятся. Пререкания между людьми контрразведки и разведки относительно того, как использовать шпиона в будущем, тянутся даже после завершения операции.

Сомнения контрразведки, а также возможные споры её людей с разведчиками становятся козырной картой нелегала. Он сможет сыграть ею, правда, практически только в темную, поскольку профессиональная ловушка подобна лабиринту. Шпион, ощутив угрозу, точно не знает где именно действительный выход из положения, а действовать следует быстро. И поэтому приходиться блефовать, выставляя общую раскладку карт, то есть складывающуюся оперативную обстановку, так, будто ловушка ещё не полностью идентифицировала шпионскую подноготную агента, что остаются некие тайны, которые окажутся похороненными в случае преждевременного его «изъятия». Другими словами, шпион по найму делает все возможное и невозможное, чтобы затянуть продолжение негласной проверки за собой под накрывшим его колпаком. А там, будет день, будет и пища…

Нелегалы, побывавшие в таких ситуациях, являются носителями уникального опыта.

На Алексеевских информационных курсах имени проф. А. В. Карташова один из таких, Боб Шпиган, в прошлом частный детектив международного класса, вел семинар «Ломка воли противника». Это был энергичный весельчак, потомок черниговских уроженцев, полное имя которого звучало Борис де-Шпиганович. Приставку «де» к фамилии изобрели его родители, поскольку без неё французам вовек бы не распознать в них шляхтичей.

Боб утверждал, что любая ловушка, поставленная спецслужбами, может расцениваться в качестве действительно эффективного средства выявления и захвата шпиона только априори. После того, как жертва попалась и её шпионская сущность идентифицирована, следующее первостепенное назначение ловушки — служить лакмусовой бумажкой для определения «породы» и личных качеств человека, с которым контрразведке ещё только предстоит по настоящему схватиться после ареста.