Трудная наука побеждать - Бирюков Николай Иванович. Страница 41

Дерзиян был из тех командиров, которые обычно являются опорой, становой жилой части и соединения. Бывает, растреплют полк в боях, потеряет он свои лучшие кадры и вместо них получит сырое, плохо обученное, слабо дисциплинированное пополнение. Но если остался в полку десяток «старичков», таких вот «дерзнянов» — офицеров и сержантов, они в кратчайший срок сумеют сбить, наладить, сделать опять боеспособным весь полк.

Именно поэтому у нас в корпусе полковник Дерзиян всегда возглавлял учебный полк, который во время затишья на фронте мы создавали из учебных батальонов дивизии. Теперь этот офицер вел в наступление передовые отряды 7-й дивизии.

Давайте же теперь спустимся из корпусного штаба «вниз», в один из отрядов, в авангарде которого действовал 8-й отдельный гвардейский самоходный артиллерийский дивизион.

1 декабря командир дивизиона майор М. Д. Иремашвили получил задачу произвести разведку боем в районе населенного пункта Мекеньешь. К этому времени противнику удалось так далеко оторваться от нас, что даже разведчики потеряли его из виду.

Иремашвили с четырьмя самоходками и одним легким танком Т-70, а также с десантом из двадцати автоматчиков пошел в разведку.

Начальник штаба дивизиона капитан В. И. Васильев остался сзади с двумя батареями самоходок. Они условились с Иремашвили держать непрерывную связь по радио. Вначале все так и шло. Они переговаривались по рации, пока Иремашвили не натолкнулся на противника близ окраины Мекеньеша. Произошел скоротечный бой. Фашисты, потеряв до тридцати пехотинцев, в панике оставили село, бросили несколько орудий, минометов и автомашин.

Когда начался этот бой, Васильев услышал в наушниках сквозь грохот и треск орудийной и пулеметной пальбы голос Иремашвили: «Селиванов, бей! Бей, дави — они бегут!..» Потом уже ничего нельзя было разобрать в сплошном треске и хаосе звуков.

Васильев, надрывая голосовые связки, пытался предупредить азартного Иремашвили:

— Миша, фланги! Смотри за флангами!

Куда там! Охваченные горячкой боя, ни Иремашвили, ни командиры машин ничего не слышали. Они вели огонь, давили врага гусеницами.

Увлекшись преследованием, легкий танк и четыре самоходки с двумя десятками десантников проскочили до развилки дорог, что севернее Мекеньеша.

Потеряв с ними связь, Васильев начал волноваться и ругать Иремашвили, что тот забыл про их договоренность. И вдруг в наушниках — хриплый голос командира и друга:

— Напоролись на засаду…

А через минуту-две:

— Танк горит, отходим…

И еще минут через пять:

— Нас окружают… Выручай!

Надо было спешить на помощь, и Васильев прыгнул в рядом стоящую самоходку. За ним кинулись в машины командиры батарей и установок. Им не нужно было ничего говорить, во время радиопереговоров они стояли рядом и тоже все слышали, а потому держали самоходки с работающими моторами и сразу рванулись вперед. Но тут появился на «виллисе» полковник Дерзиян. Взмахом руки он остановил колонну, резко спросил Васильева:

— Почему выступаешь?

— Иремашвили в опасности, его окружили.

— Нельзя без десанта, — сказал Дерзиян. — Сейчас подойдет пехота, тогда — вперед.

В этот момент вдали, на улице села, показалась колонна пехоты. Дерзиян вскочил в «виллис» и помчался ей навстречу, а самоходчики, размахивая шапками, кричали: «Скорей, скорей!» Когда «виллис» поравнялся с пехотой, она сразу же сделала бросок вперед. Самоходки, не разворачиваясь, задним ходом подошли к пехоте. Солдаты повскакивали на машины, и вот колонна мчалась уже по асфальтированной дороге. Населенные пункты проходили на высокой скорости. Васильев все время подавал сигналы механику-водителю: «Полный, полный». Страшно было подумать, что Иремашвили и все батарейцы так и погибнут, не узнав, что к ним идет подмога. В бешеной гонке и грохоте невозможно было говорить по рации. Десантники едва удерживались на броне. С дороги и из населенных пунктов, как куры, разбегались в стороны фашисты. По ним не стреляли, на них не обращали внимания. Но вот впереди — высота! На ней, среди разрывов, видны наши самоходки. Недалеко горят несколько фашистских танков. Не сбавляя хода, развернувшись уступом влево, дивизион ринулся на эту высоту.

Фашистские солдаты, окружившие высоту, не успели сообразить, в чем дело. Наши пехотинцы прыгали на них с ходу, били прикладами, косили из автоматов. Сюда вскоре со всех сторон стали подводить пленных. Тут же, как из-под земли, вырос полковник Дерзиян. Он весь сиял в улыбке. Оказывается, пропустив последнюю самоходку, он «жал впритирку» за ней и так, стоя во весь рост в «виллисе», влетел на высоту.

Офицеры подошли к сгоревшему танку Т-70 и молча обнажили головы. Танк был весь в черной копоти и еще курился. На нем, на броне и на земле вокруг, лежали убитые наши танкисты и разведчики. И каждый живой подумал в этот миг, что, опоздай он еще немного — лежать бы также на высоте и майору Иремашвили и многим другим.

Уже спускались сумерки. Пехота и самоходчики заняли оборону. Только собрались поужинать, как начальника штаба дивизиона капитана Васильева позвали к штабной рации — вызывал начальник штаба дивизии полковник Н. Н. Гладков. Первый его вопрос: «Доложите обстановку». Он внимательно, не перебивая, выслушал доклад, сказал: «Молодцы». Пауза, затем треск в наушниках и опять вопрос: «Где Дерзиян?»

— Только что сел с нами ужинать.

— Передайте ему приказ командира дивизии: немедленно выступить в направлении Курда и, не отрываясь от противника, овладеть этим населенным пунктом.

Ужин пропал, отдых — тоже. Бросив на ходу: «Командирам батарей приготовиться к выполнению боевой задачи. Будем наступать на Курд», Васильев направился к Дерзияну, Выслушав его, тот сказал: «Командовать будешь ты, начальник штаба. Пусть Иремашвили отдохнет. Бери в десант батальон Тарасенко, а сейчас садись за стол».

Но Васильеву было уже не до ужина. Он хотел побыстрее, пока еще не успели уснуть пехотинцы и самоходчики, выступить на Курд. Он по опыту знал, чего стоит поднять людей, заснувших после такого тяжелого дня. И вскоре отряд в составе двух батарей самоходных установок и батальона 21-го полка, которым командовал Тарасенко, уже двигался на Курд.

Было примерно 22.30. Вокруг — темнота и тишина. Где сейчас враг, никто не знал. Может, он в тылу и на флангах, а может, впереди. Достигнув опушки, отряд углубился по асфальтированной дороге в лес. Зимнее небо заволокло тучами, так что и в двух шагах нельзя было рассмотреть не только человека, но и самоходку. Ни выстрела вдали, ни ракеты, ни единого звука. Машины шли с приглушенными моторами. Васильев запретил включать фары и даже курить. Пехота спешилась и шла по обочинам, держась близ самоходок. Впереди двигались парные дозоры, но и они, видя, как медленно, тихонько урча, движутся самоходки, уходили от них только метров на сто — двести. Кромешная темень и тишина невероятно напрягали нервы. Каждому хотелось чувствовать локоть товарища. Видимо, поэтому даже самоходки шли друг за другом почти впритык. Людям, уже бывавшим в боях, не нужно объяснять, что значит правильное рассредоточение на марше, но в этой обстановке трудно было заставить водителей держать интервалы. Так, почти ощупью, напрягая зрение и слух, отряд продвигался вперед, к городу Курду.

Васильев и Тарасенко шли рядом и шепотом переговаривались.

— Может, остановимся, дождемся рассвета?

— Нельзя. Отпустим противника. А нам приказано ворваться в Курд на его плечах…

В темноте Васильев не видел лица Тарасенко, но почувствовал его улыбку: «А где найти эти плечи? Может, фашисты не впереди, а за нами и только ждут сигнала, чтобы напасть?»

Ну, раз фашисты не подставили своих плеч, придется идти в Курд своим ходом. Останавливаться никак нельзя. На рассвете враг может обнаружить и пожечь самоходки прежде, чем те успеют открыть огонь. Если ночью не взять город, то утром, да еще с такими малыми силами, это будет уже пустая затея.

Между четырьмя и пятью часами отряд достиг окраины Курда. По-прежнему кругом тишина. Остановились, развернулись в боевой порядок: впереди самоходки, за ними цепью пехота. Все замерли, приготовились к броску. Васильев рассчитывал на то, что гитлеровцы, пережившие еще более трудный день, чем наши, теперь мертвецки спят. Но надо было все-таки проверить. Метрах в пятидесяти виднелся крайний дом. Разведчики поползли туда. Возвратились они, шагая во весь рост, и привели с собой местного жителя. Тот рассказал, что фашисты минут пятнадцать назад покинули город. До этого они действительно спали и, возможно, нас не обнаружили. Просто решили отойти к Тамаши, где у них был подготовлен рубеж обороны.