Приключения тележки, памфлет, сатира - Тершанский Енё Йожи. Страница 6

В свою квартиру она вошла со словами:

— Могу поспорить с кем угодно и на что угодно: завтра этой тележки здесь не будет и синагоги тоже не будет!

Обивщик мебели, прислушивавшийся у себя за дверью, содрогнулся.

Рычаг политической пропаганды в действии

Вицишпан тоже сник. Тележка и для него служила средством пополнения доходов. Почесывая в затылке, он сказал:

— Хоть бы разошлась поскорее эта банда со двора, чтобы я мог вытащить тележку. Ну как майор припожалует сейчас домой, а эта ведьма и вправду настрополит его, заставит вышвырнуть твою тележку со двора! Что бы такое придумать?

— Там видно будет! — пожал плечами Безимени с мрачным и рассеянным видом.

— Вот видишь! — не умолкал Вицишпан, поглядывая на гуськом бредущих по двору жильцов и прислушиваясь к непрерывному гудению лифта, перед которым выстроились обитатели верхних этажей. — Видишь, вступи ты в нилашистскую партию — а я могу тебе устроить это в два счета, — ничего подобного и в помине не было бы. Да тебя и так-то все нилашистом считают — видят, что ты с нами неразлучен. Хе-хе-хе! Одни только мы, нилашисты, не считаем тебя нилашистом. А я голову прозакладываю, что ты социалистишка подлый, еврейский наймит, с дворником нашим на пару. Но ты же сам видишь, дворника уже пообмяла для нас супружница его. Глядишь, не сегодня завтра и его в партию к нам затянет. А ведь он бывший рабочий-металлист и еще недавно хаживал на их тайные сходки. Не бывать здесь больше еврейскому засилью! Дворничиха-то права. А вступишь в нашу партию, так эта дворничиха станет для тебя — тьфу! — все равно что, например, для меня, зато майор будет словно брат родной. Подумай!

В голове Безимени между тем, словно запись тибетской молитвы, перематывался все время один и тот же текст. Примерно такой:

«Ужо Аги посоветует, как быть! Откуда мне знать, как с ними держаться! Но Аги скажет, как поступить. Потому что я ведь не знаю, как мне держаться с этими, в доме… Так что пусть уж Аги скажет…»

Однако настойчивые доверительные уговоры Вицишпана, голос которого проникал ему уже в самые печенки, привели к тому, что ручища Безимени выпросталась из кармана, схватила Вицишпана за плечо и легонько его толканула, отчего настырный гость отлетел в сторону.

— Иди-ка ты к черту, — мирно посоветовал Безимени — ступай по своим делам с тележкою вместе. Нужна тебе она или не нужна?

— Это твой ответ? — Вицишпан потемнел. — Осел ты этакий! Когда немцы выиграют войну…

— Чем? Как? Когда? — прервал его Безимени, на этот раз с раздражением.

— Имеется у них такое оружие, которое…

— Которое они даже сейчас в загашнике держат, когда русские и англичане бьют их на всех фронтах!

— Дурень ты дурень! Так немцы же нарочно! Ведь англичане да большевики все время разбегались от них, прятались кто куда, ну так теперь немцы их вперед заманивают, пусть все вместе соберутся, а тогда ка-ак жахнут! Хрясть! Тут им и конец!.. А у нас Салаши заправлять будет!.. Ну да это еще раньше случится. Гитлеру капнули уже, что здесь только Салаши справиться может! — разглагольствовал Вицишпан.

— А ну катись, катись отсюда! — И Безимени подтолкнул его к выходу.

На лестнице было уже тихо. Вицишпан, хоть и с ворчанием, решился наконец взять тележку.

Безимени прислушивался: на площадке Вицишпан с дворничихой затеяли перепалку. Затем все стихло.

— Покарай вас всех господь! — бормотал, оставшись один, обивщик. — Майор! Ишь кого она на мена науськать хочет! Ну ничего, пусть! Аги уладит все это!.. Пойду!.. Аги посоветует… Аги поможет!..

Тайная, но законная связь

Обивщик, стараясь ступать бесшумно, не воспользовавшись даже лифтом, поднялся по черной лестнице на четвертый этаж. И позвонил в квартиру актрисы.

Однако вместо Аги дверь ему отворила незнакомая кухарка. Она была вся выпачкана в муке, с ее толстых рук что-то капало, на лице написано было раздражение.

— Добрый день! Я хотел бы с Агицей…

— Ай-яй-яй, и чего ж бы это вы с ней хотели?

— Я жених ее.

— Ладно, сейчас позову.

— Но в комнатах эдак-то не скажите, просто, мол, обивщик мебели поговорить с ней хочет.

— Обивщик? Сейчас позову… Присядьте тут где-нибудь.

На кухне бушевал ураган спешных приготовлений. Кастрюльки бурлили, сковородки шипели на газу, из духовки благоухало печеньем, куда ни повернись, всюду лежала наготове кухонная утварь: доска для разделывания теста, мясорубка, ступка, скалка. Пахло сырым мясом и специями.

Где уж тут было найтись свободному месту для обивщика! Немного охмелев от жары и запахов, исполнившись почтения и оробев, он ждал, когда кухарка громовым своим голосом вызовет из комнат горничную.

Аги влетела, тоже страшно взвинченная:

— Ой, Янчи, миленький, ужас как ты не вовремя. У нас сумасшедший дом. Стерва эта восемь человек гостей ждет. У нее день рождения. Двадцать восьмой, говорит. Как же! Пыль в глаза пускает всем этим хлыщам… Тебе что нужно?

— Очень важное дело, слышишь! Дворничихе приспичило вышвырнуть со двора мою тележку… может, еще сегодня… Майора натравливает на меня… мол, тележка противовоздушной обороне помеха, так чтоб не стояла внизу. А куда мне девать ее?

. — Беда! Майора, говоришь?… Это ж зверь лютый… А по-твоему, у дворничихи хватит… как его… влияния, чтобы… Попробуй вот этот пряник!

— Адвокат — да ты, может, и сама слышала — говорил внизу, что двором только домохозяин распоряжаться может. А тележка на пути в убежище не стоит!

— Это точно?… Вот еще этого пирожного отведай!

— Точно!

— Тогда все обойдется! Его высокоблагородием старым псом мы как хотим, так и вертим. Вот только как с ним сегодня вечером разговор завести? Кутеж-то пойдет до утра. Да и меня сегодня не дождешься, разве что сюда подымешься… Вот этого съешь теперь. Бери!

— Так когда же? — допытывался обивщик, давясь печеньем, которое горничная запихнула ему в рот.

— Приходи завтра — так, к полудню. Может, уже встанут. Потому как завтра мы скатаем на машине в имение, надо какие-то вещи привезти… А теперь ступай! Вон уж зовут меня!

Из комнат слышался голос хозяйки, призывавшей свою горничную и для верности изо всех сил нажимавшей на звонок, который был проведен на кухню.

Подготовка большого и малого веселья

На визитной карточке домовладельца под короной, свидетельствующей о благородном происхождении, значилось:

Советник Гара разошелся уже со второй женой. Первая многократно сделала его не только отцом, но и дедушкой. От второй он также имел двух мальчиков, уже не маленьких.

Словом, если принять во внимание семь принадлежавших ему домов и одно предприятие, а также несколько имений в провинции, то детей у него могло быть даже больше и домашних очагов тоже.

Нежная дружба его с Верой Амурски родилась не очень давно. Однако ж она все укреплялась. Так, помимо всего прочего, его заботами была заново обита вся мебель артистки.

Заказ выполнял Безимени. За время работы между обивщиком и Агицей, горничной артистки, при полном обоюдном согласии завязалась любовь.

Однако по настоянию Аги отношения свои они скрывали как от жильцов дома, так и от всех прочих.

Когда артистка нанимала ее, Аги, дабы убедить хозяйку, что она не будет приводить в квартиру мужчин и сама ни к кому ходить не станет, придумала и поведала артистке романтическую историю.

Она до смерти любила своего жениха, как и он ее. Беднягу отправили на фронт. Там он погиб или попал в плен. Но она верит, что дождется от него весточки и даже его самого. Но если он никогда не вернется, она все равно будет любить его вечно и никому не удастся вытеснить милый образ из ее сердца.