Книга, в которой исчез мир - Флейшгауэр Вольфрам. Страница 31

— Как тебя зовут? — тихо спросил он.

Она даже не повернула головы, продолжая неподвижно смотреть в потолок.

— Я уверен, что ты меня слышишь.

В лице девушки не дрогнул ни один мускул. Она лишь прикрыла глаза, но в остальном осталась недвижимой.

— Я вернусь завтра утром, и тогда, возможно, мы лучше поймем друг друга, — сказал он, но еще некоторое время посидел рядом с ней, тщетно рассчитывая уловить хоть какую-то реакцию. Прошло целых пять минут, но девушка так и не произнесла ни одного слова.

Николай отправился домой. У него не было опыта в лечении таких случаев, и здесь, в Нюрнберге, не было никого, кто мог бы помочь ему.

Писчебумажный и книжный магазин Эндтера был еще открыт, когда Николай проходил мимо него. Он вошел в магазин и осмотрелся.

Центральный проход и стены были уставлены высокими полками, на которых лежали пакеты, пачки и кипы бумаги. У самого входа находился прилавок, от которого начиналась лестница, ведущая наверх, в помещение, где находились остальные товары. Между двумя еще не развязанными кипами книг громоздилась третья. Дальше высились стопы неперевязанных и неразрезанных книг. Рядом стоял пресс и круглый бочонок размером метр на полтора, до краев наполненный новыми поступлениями.

Николай часто захаживал сюда, чтобы полюбоваться на сокровища, которые он никогда не смог бы приобрести. Но сегодня его интересовало нечто иное. Ему не пришлось долго ждать. Молодой человек с огненно-рыжими волосами, стоявший возле бочонка с несколькими томами в руках, выпрямился и обернулся к Николаю.

— Что вам угодно, милостивый государь? — спросил он. Николай подошел и представился.

— Я лиценциат Рёшлауб, помощник городского врача Мюллера.

Человек отложил в сторону книги.

— Я всецело к вашим услугам.

Николай не сразу сообразил, с чего начать разговор.

— Я смотрю, у вас много хлопот с посетителями? — спросил он после недолгой паузы.

Продавец покачал головой:

— Нет, во всяком случае, не больше, чем обычно.

Николай не мог сразу задать прямой вопрос, но как направить разговор в нужное русло и что-нибудь разузнать о нападениях?

— Я ищу одну книгу… медицинскую книгу… врача Галлера. У вас есть медицинские книги?

— Есть, хотя и немного, — ответил продавец, — но мы принимаем заказы на любые книги. Как называется та, что нужна вам?

— «Departibus corporis humani sensibiliset irritabilibus». 2

Этого издания здесь, естественно, не было и быть не могло. Как и следовало ожидать, молодой человек с сомнением покачал головой и взял в руки каталог книжных ярмарок.

— У нас этой книги нет, могу сказать это с уверенностью, — произнес он и принялся листать каталог. Палец его быстро скользил по столбцам оглавления. — Вот она, — воскликнул он. — Геттинген.

Николай всем своим существом ощутил, как продавец окинул его оценивающим взглядом. В тот же момент он понял значение этого взгляда.

— Книга стоит два талера, — сказал продавец.

Николай и сам знал, что выглядит не как человек, способный выложить два талера за книгу. Он, конечно, заботился о чистоте своей одежды, но опрятная бедность — это все равно бедность.

— Это для врача Мюллера, — быстро солгал он. — Я спрошу у него, будет ли он заказывать книгу. Кстати, как долго придется ждать получения?

Лицо продавца на мгновение посветлело — либо оттого, что он знал Мюллера, либо оттого, что намечалась выгодная продажа. Правда, глаза молодого человека сразу же потускнели.

— Книги мы получаем после заказа, — произнес продавец. — Обычно через три или четыре недели. Но сейчас для этого может потребоваться и все восемь недель.

— Вот как? — спросил Николай с наигранным удивлением. — И почему книги идут так долго?

— Из-за нападений, — ответил молодой человек. — По этой причине нам приходится возить заказы другим путем, а это занимает больше времени.

— Ах да, я тоже что-то об этом слышал. Ужасно, эти разбойники с большой дороги…

— Разбойники с большой дороги? — возмутился молодой человек и шумно выдохнул. — За этими разбоями стоят лейпцигские книготорговцы, будь они прокляты. У них вообще ничего нельзя покупать.

Николай несколько мгновений помолчал, а потом спросил, разыгрывая полнейшее неведение:

— У кого нельзя покупать?

— У Рейха, Вейганда, Ванденхука и как их там еще зовут.

— Гм… и отчего же?

— Они хотят поставить нас, южных немцев, на колени своим преступным монополизмом. Наши переиздания лишают их дохода. Чтобы сохранить его, они наняли пару мерзавцев, которые препятствуют доставке наших переизданий.

— Эти самые книготорговцы?

— Ну да, все эти спекулянты, Рейх и Вейганд, Дитрих и Ванденхук, торгующие в Геттингене. Это же очевидно. Надо только посмотреть, на какие почтовые кареты и на каких дорогах нападают разбойники, и все станет ясно. Это не может быть простой случайностью.

— Что не может быть случайностью? — спросил Николай, продолжая разыгрывать простодушие.

— Что нападения происходят именно на этих дорогах. Это тот же маршрут, по которому весной повторные издания доставлялись на книжную ярмарку в Ханау. Эти негодяи хотят нагнать на нас страха.

Николай не сразу понял, что, по мнению его собеседника, связывает сожжение почтовых карет с переизданиями книг и книжной ярмаркой в Ханау.

Очевидно, в Германии уже давно идет подспудная книготорговая война. Пару лет назад несколько лейпцигских издателей по собственному почину и без учета интересов других книгоиздателей прекратили старую добрую традицию книгообмена на книжных ярмарках. Эти люди вдруг без всякого предупреждения начали настаивать на денежных расчетах и при этом подняли на пятьдесят процентов цены на книги. Самый влиятельный из них, Филипп Эразм Рейх, устроил даже собственный склад на франкфуртской ярмарке, куда поставлял из Лейпцига книги за наличные с накладными расходами всего в шестнадцать процентов. Какому-нибудь швабскому книготорговцу приходится платить двадцать пять процентов только за транспортные расходы, не говоря уже о расходах на организацию ярмарки, а это еще по меньшей мере пять процентов.

— Эти барышники из Лейпцига, Геттингена, Галле, Йены и Берлина без зазрения совести пользуются своими преимуществами, — кипя негодованием, продолжал молодой человек. — Они не несут практически никаких транспортных расходов. Так как они печатают книги в университетских городах, то их первые тиражи расходятся с гарантией, и они почти не сталкиваются с риском. По этой причине у них всегда полная касса, и они могут заказывать книги самым дорогим авторам. У книготорговцев юга не остается клиентов. Северные издатели хотят стать полновластными хозяевами рынка и оставить нам только одну честь — опустошить наши склады, принимать их книги и продавать их без всякой для нас прибыли. Все эти с таким трудом заработанные деньги нам придется принести им на блюде и положить у дверей Рейха и его шайки.

Молодой человек пришел в настоящую ярость.

— Но на юге давно, уже много лет, прилежно занимаются переизданиями. Тот, кто не переиздает, тот разоряется.

Вот посмотрите, трагедии Лессинга. В издании Фоссена они стоят один талер и сорок восемь крейцеров. Переиздание Шмидера можно приобрести за двадцать четыре крейцера. При всем желании таким ценам нельзя создать конкуренции, и продажа оригиналов не принесет должного дохода. Эти лейпцигские негодяи — воры, они высасывают из страны все соки. Так как они не могут по-другому воспрепятствовать переизданиям, они перекрыли пути доставки этих книг. Вот вам и вся правда.

— У вас есть какие-либо доказательства? — поинтересовался Николай.

— Доказательства? Достаточно посмотреть, где именно орудует эта шайка. Это все дороги, которые ведут из Вены в Ханау.

— Ханау? — переспросил Николай. — Почему именно в Ханау?

— Там находится ярмарка переизданных книг. Если Лейпциг хочет войны, он ее получит. Мы, южане, не склоним головы перед этими алчными монополистами. Даже если они начнут бесчинствовать на всех дорогах, им не удастся покончить с нашими переизданиями!