Внучка берендеева. Второй семестр (СИ) - Демина Карина. Страница 55

Пепел.

…одной крупиночки хватило бы…

— …и вот она меня попрекает! — с обидою сказала старуха, имя которой Ксения Микитична все никак не могла запомнить. А вот Выхвятиным написать надо будет и поскорей, потому как тяжко, томно… и дышать вновь нечем…

— Говорит, мол, что я несправедлива, — старуха качает головой, и Ксения Микитична тоже, сочувствие выражая, хотя нет ей дела до старушечьих дел.

И до внучки ее.

…упрямая девка. Как вышло, что не исполнила она просьбу?

…ведь не просто так Ксения Микитична просила… родовой дар… забытый… сокрытый… о нем и супруг дорогой не ведал, да и тятенька позабыл.

Спасибо матушке, рассказала.

Научила.

Только всего дара не хватило, чтоб отвадить супруга от азарской потаскухи. Ах, если б не изменил, если б не бросил… разве была она плохою женой? Разве не блюла себя? Не следила за хозяйствием? Была не учтива? Не добра?

…а девка все одно не исполнила… должна была… вот старуха мигом на дар отозвалась… с первой же встречи… только зачем Ксения Микитична…

…сестрица.

— Мол, он и силен… и разумен… и всем хорош… любовь глаза застила. Может, конечне, и хорош, да мнится мне, ничего она не разумеет! Заморочил он ей голову… от как вам, дорогая Ксения Микитична!

Ксения Микитична важно кивнула.

Медленно.

Ох, тяжела голова… должна была девка исполнить… за-ради Игнатушки… за-ради своего желания замуж выйти… взяла ведь кошель.

Спрятала.

А всего-то надо было — щепоть на одежду кинуть… одной крупинки хватило б… слово заветное… кровь жертвенная… Ксения Микитична самолично петуха черного резала.

Грязная работа.

И петух, скрученный, спеленутый так, что только головой и мог крутить, квохтал, и никак не желал ложиться на камень. А после и дергался долго.

Кровь лилась.

Испачкала новый летник.

От рук не отмывалась, запах въелся в кожу… правда, кожа стала бела и мягка. Удивительно.

Нет, Ксения Микитична все верно сделала. И слово произнесла правильно, и рисунок петушиною кровью вычертила аккуратно, один в один, как на той странице, которую дорогая сестра подарила…

…и книгу подарит, никуда не денется.

— …сам же тать… душегубец… сначала вот вас едва не погубил, а после и девочку мою… небось, надобно богатствие ее…

Какое богатство?

Поместье, царицей дареное? Так оно само денег требует на содержание… дворня? Людишек продать можно, да многого за них не выручищь.

Жемчуга старушечьи?

Тоже дареные. Небось, азарский царевич постарался для своей невестушки и родни ейное. Интересно, неужто не донесли ему про то, что другой у девки на сердце? И ладно бы с ним, с сердцем, кто и когда про этое думал, замуж выдавая, но ведь гордый же ж.

Как стерпел?

А стерпел. Не погнал дуру этакую со двора, не схватился за кнут… никто б не осудил… где это видано, чтоб девка простая и царевича позорила? Пусть и азарского…

— …она-то у меня ласковая, — бабка платочек к носу поднесла, тряхнула, и завоняло душно розовым маслом, которое на платочек плеснули щедро. — Всех жалеет, всем верит… от разве ж так можно?

…вновь на сердце будто плита легла. И Ксения Микитична глаза прикрыла.

Писать.

Сегодня же.

Игнатушку позвать… хватит ему в Акадэмии портки протирать. Не тот у него дар, по-за которого великий магик выйдет… да и толку с оной магии? Отцу его не помогла…

Губы Ксении Микитичны тронула улыбка.

О муже она вспомнила с неожиданной теплотой.

Раньше стоило… все боялась чего-то… а глядишь, тогда б и зажила спокойно… но нет… тряслась… и никто ничего не понял, а если кто и догадывался, то помалкивал. И верно, пусть и обидела Ксения Микитична батюшку, да все обиды забудутся, стоит кому на честь родовую покуситься…

…и все ж нечего в Акадэмии делать.

…он сам сказывал, что будто бы наособицу. Когда письмецо от царицы пришло, Ксения Микитична грешным делом возрадовалась. Решила, что вреда от этое учебы не будет, а там, глядишь, притрется Игнатушка, покажет себя перед царевичем… царевич царем станет и неужто дружков своих позабудет?

Не выходит.

…не оценили.

…не приняли.

…им азарин своего боярина дороже. Холопа поротого худородного допустили, приняли, а на боярского сына и не глядят вовсе… не мил, стало быть… Лойко, про которого дурные слухи ходят, своим стал… Ильюшка, смутьяна сын, и тот принят… да что уж говорить! Девка дурная милостью царскою обласкана, а Игнатушка…

…отписаться…

…он недоволен будет, думает, что сам ведает, как ему жить… а ведь дите горькое… пусть и годами велик, но что годы? Доверчив… и мягок… она виновата, берегла, как умела… не вышло б хуже… нет, нельзя ей отходить. Батюшка своего не упустит… не мытьем, так катанием, а влезет в доверие… и не поглядит, что внук, все-то приберет под свою руку.

Царице отписать?

Нет ей веры… хитра, что лиса… да и лисы, чай, не вечны… подходит и ее срок… отойдет государь, то и ее не потерпят… найдется кому крикнуть, что не люба… многим не люба… сверкнут клинки… польется кровь… чья?

Того Ксения Микитична не ведала.

Знала одно: сына она обязана уберечь.

…трон?

…никогда-то она о подобном не думала.

…власть?

…слишком молод, слишком слаб Игнатушка духом…

— …и вот пишу я ей, пишу… — старуха говорила, не смолкая ни на мгновенье. Ксения Микитична, конечно, не слушала — много чести, но сам звук голоса, дребезжащего, надтреснутого, вызывал глубочайшее отвращение.

— …а в ответ что? Нет, ни к чему девке учеба… ладно ли все, Ксения Микитична? — поинтересовалась хозяйка, облизывая кусок сахару.

И причмокнула еще.

— Ладно, — сумела выдавить из себя Ксения Микитична.

…мальчика отозвать. Послать за ним холопа… или лучше Фагиру? Хоть старая, но доверенная… единственная, пожалуй, кому Ксения Микитична могла верить… или не могла?

Кругом одни завистники.

Соглядатаи.

— …а то побледнели сильно. С сердцем шутковать не надобно, — наставительно произнесла хозяйка, вытирая пальцы о край платка.

Красного.

Желтыми розами расшитого.

…мальчик будет обижаться, но послушает… один-единственный раз оступился, о чем после просил прощения… и Ксения Микитична, конечно, простила. Куда ее Игнатушке против интриганов? Заморочили голову, закружили… вот и подписал бумаги. А назад-то ходу нет.

Слово боярское крепче железа.

— Я… — она отставила чашку, так и не притронувшись к кофею. Он давно остыл, и теперь был особенно черен, что зрачки собеседницы ее.

…и со свадьбою поторопить. Выхвятины противиться не станут. Им этот брак куда как нужней… и отписаться, чтоб девку сразу прислали…

Спешить надо.

Чутье подсказывало, что недолго осталось. А ведь с чего бы? Здоровьицем Божиня Ксению Микитичну не обделила, и даром, и годков ей немного… матушка, вон, до сих пор жива. Немощна стала, но у нее и дар слабей.

…нет, неспроста эта слабость, неспроста… и целителя гнать в шею. Другого позвать, который в болезнях разбирается.

…или не болезнь это?

Прокляли?!

Мысль была неожиданной, и Ксения Микитична сама удивилась тому, отчего ж прежде она в голову-то не пришла. Конечно… прокляли… и кто? А думать нечего… нет у нее врагов, кроме одного… а этот, хоть молод, да лют.

Не простит мамкиной смерти.

Ксения Микитична и не простила бы. А значит…надобно бежать… искать магика… хорошего магика, который бы… почему прежде она не подумала?

И Ксения Микитична заторопилась.

Встала.

Вышла во двор… как села в возок и сама не помнила. В возке ж ее ждали. Обняли, набросили на плечи шаль пуховую. Хотела стряхнуть, да поняла, что не способна пошевелиться. И шаль тяжела, что свод небесный.

— Озябли вы, тетушка, — произнес голос ласковый. И Ксения Микитична вдруг осознала — ошиблась она.

Не полукровка ее проклял.

— Потерпите, уже недолго осталось…

— Ты…

И дар ее вспыхнул свечкою восковою, сжигая наведенный морок.

Вчера.