Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда - Самаров Сергей Васильевич. Страница 7

– И что, значит, мы имеем? – сказал мыслящий здраво сотник Большака. – Мы имеем перед собой факт, что у нас нет в запасе меда, чтобы глотку смочить, и больше ничего… А вот досталась книга Гунналугу или не досталась, этого мы знать не можем… А если не можем знать, то с какой стати мы должны бояться этого колдуна! Я не боюсь и вам не советую! И вообще… Смеян сказал умную вещь, на которую вы внимания не обратили. Если мы перестанем бояться Гунналуга, он нас бояться начнет. Так и должно все быть…

– Хаствит идет… – сказал вдруг Хлюп, издали чувствуя чужие мысли.

– И не один… – добавил Извеча.

– И вообще, – продолжил Большака, – где бы в здешних местах хмельным медом разжиться? Хотя бы небольшой бочоночек мне не помешал бы…

– Где Хаствит?

Овсень с Ансгаром встали одновременно…

Первой побежала встречать дварфа Хаствита, как только его и стоило называть на родной ему земле, Добряна. Чем сильно смутила спутника кузнеца, очень на него похожего и фигурой, и лицом, и даже бородой. Разве что у Хаствита борода была тщательно расчесана, и даже кованый гребень, подарок кузнеца Даляты, торчал в ней, как украшение, а у спутника борода никогда, похоже, с гребнем не знакомилась. Как и сам второй дварф с волкодлаками.

Но с волкодлачкой познакомиться пришлось, и проблем это не принесло. Они на ходу оценили друг друга и отнеслись друг к другу без враждебности, хотя и не пытались друг друга приветственно облизать, как Добряна облизала Хаствита.

Дварфы подошли к костру, где все, кроме сотника Большаки, встретили их стоя.

– Здравия и благополучия всем, – сказал новый дварф на вполне сносном славянском языке.

Овсень сразу обратил внимание, что на втором гноме под плотной суконной рубахой надета тонкая кольчуга, а на спине за плечом пристегнут короткий, но очень широкий меч. Это не помешало вежливо ответить на приветствие:

– Здравствуй будь, добрый нелюдь, и ты, Хаствит, здравствуй будь, хотя мы расстались с тобой совсем недавно и намеревались встретиться, если мне память не изменяет, только послезавтра. Наверное, полагаю я, обстоятельства изменились. Но я все равно рад тебя видеть, тем более в твое отсутствие произошли события, которые заставляют и нас задуматься над дальнейшими планами. Кого привел к нам наш добрый друг?

– Меня зовут Истлейв, я младший брат Хаствита, – представился дварф.

– Ты хорошо говоришь по-славянски, – заметил Большака. – Наверное, любишь славянский хмельной мед…

– Я два года искал следы Хаствита в славянских землях, жил в Славене, но несколько раз бывал и в Русе, однако до городища Огненной Собаки не додумался добраться, хотя это совсем рядом. Но в ваших землях слишком много городов, и там трудно искать человека. А мед я пробовал, и мне не понравилось, потому что я после него перестаю быть дварфом, а становлюсь непонятно чем…

– Я слышал, – согласился Большака, – что головы на мед у дварфов слабые. И не надо, значит, потреблять. Но запас для гостей иметь следует. Для таких, например, как я.

Хаствит что-то промычал и сделал сердитый знак рукой. Истлейв посмотрел на него и кивнул, соглашаясь.

– Брат говорит, что мы спешили сюда по делу, а о вежливых и невежливых пустяках можно будет разговаривать позже, и даже по дороге…

Дварфы прекрасно понимали друг друга и без слов, а слова им нужны были только для того, чтобы общаться с людьми, не умеющими читать их мысли.

– Хаствит пришел звать нас в дорогу? – поинтересовался Овсень и переглянулся с Ансгаром. – И далеко ли нам предстоит отклониться от нашего маршрута? Я понимаю, что у вас могут быть неотложные дела, в которых, нетрудно догадаться, вам нужна наша помощь, но все же у нас время тоже ограничено, и Хаствит это знает.

– Вам предстоит продолжать маршрут, потому что нам, как и вам, необходимо как можно быстрее попасть к Дому Конунга.

– Это уже интересно… – Юный конунг, казалось, был готов взять себе в попутчики дварфов. По крайней мере, очень заинтересовался тем, что может подземным кузнецам в окрестностях его усадьбы понадобиться. – А что вас там волнует?

– Нас, конунг, интересует судьба двадцати дварфов, которых заставили делать подкоп под твой дом. Только сегодня нам удалось узнать, что всех их могут убить, когда они закончат работу, чтобы никто не проведал о подкопе ни сейчас, ни позже, потому что это бросило бы тень на людей, которые дорожат своим именем. Это вопрос, наверное, еще не решенный окончательно, но, когда он решится, будет поздно что-то предпринимать. Мы слишком маленький народец, чтобы допустить гибель двадцати своих собратьев. Для нас гибель одного уже большое горе и потеря невосполнимая.

– И кто же заставил дварфов делать этот подкоп? – спросил Ансгар.

– Ярл Торольф Одноглазый. Заставил силой и обманом…

– Так я и думал… – улыбнулся юный конунг слегка хищно и даже глаза сузил. – Но Торольф не знает одного, что наш дом, хотя внешне и стоит на земле, на самом деле выстроен на скалах, и подкоп сделать невозможно.

Дварфы дружно улыбнулись в ответ на такую наивность.

– Вот потому Торольф, который сначала послал копать своих воев, бросил это дело и по совету колдуна Гунналуга хитростью заманил туда двадцать дварфов. Дварфы могут делать проходы и в каменных скалах, и в каменных стенах, и под каменными стенами, и вообще везде, даже в песке, если запечь его со всех сторон волшебным словом. Тебе, конунг, это следует знать на будущее, поскольку в твоей стране тоже есть дварфы… Мы надежный народец и всегда помогаем тем, кто помогает нам. И сами боги, когда создавали дварфов, запретили нам обманывать, как и всем другим нелюдям…

– Это как? – не понял Большака. – В приказном порядке запретили?

– Боги сделали так, что мы умеем слышать мысли друг друга и других нелюдей. А если твои мысли слышат, как обманешь? В этом великая правда богов. Если бы люди умели так же, людям жилось бы намного лучше. Они были бы честными, как нелюди. А у нашего народа это вошло в привычку. И мы просто не учимся обманывать и потому не можем, даже когда общаемся с людьми. Положись на нас, конунг.

Ансгар задумался и посмотрел на Овсеня, потом на Большаку.

– У нас опять новые союзники. Надо плыть, – решил Большака. – Когда закончат подкоп?

– Завтра к обеду работы должны быть выполнены, – объяснил Истлейв. – Останется только одна тонкая стена, через которую, когда ее проломят ударом плеча, воины Одноглазого ворвутся в Дом Конунга, чтобы там всех перебить. Мы боимся, что все потом свалят на дварфов, чтобы и в Норвегии люди начали их уничтожать, как было в полуденной Швеции, где дварфов больше нет.

– И как они думают это сделать? – поинтересовался Ансгар, пошевеливая левой рукой рукоятку меча, что говорило, как уже заметил Овсень, о его гневе. – Как они свалят на дварфов свое черное дело?

– Это придумал, кажется, ярл Торольф Одноглазый. Когда дварфы закончат работу, их убьют, а тела потом забросят в Дом Конунга, чтобы выглядело все так, будто их убила стража. Гунналуг нас не пожалел, он просто говорил, что слишком много с этим возни, но Торольф настаивал. Точно мы не знаем, но Одноглазый, кажется, собирается так сделать. И даже, может быть, придумал большее. Хотя, есть мнение, что ярл так грубо шутил, потому что это слишком жестоко даже для него. Он предложил разграбить Дом Конунга, а в дом вместе с мужьями подбросить тела жен и детей копателей, словно и они тоже принимали участие в грабеже.

– А вы откуда такие подробности знаете? – поинтересовался Большака.

– Нам проще, чем вам, узнавать новости. Нам проще общаться друг с другом. Мы можем постоять на поверхности и услышать, что говорят наши браться под землей, и сами можем передать им привет. А можем под землей пробраться под любой дом и услышать все, что там люди говорят. Если люди сидят на высоком этаже башни, мы можем сделать проход в стенах…

– Это да, почти все нелюди такие, – согласился причальный Хлюп. – Я вот все под водой слышу, дварфы под землей…