Книга мёртвых - Хольбайн Вольфганг. Страница 19

Тень беспокойно шевельнулась, и я увидел, что лицо элохим тоже напряжено. Обостренные донельзя чувства позволяли ей ощущать демоническое излучение кошмарного замка Некрона намного сильнее, чем мне. Для Тени путь, по которому мы шли последние десять минут, показался адом в прямом смысле этого слова. Странно, но эта мысль меня порадовала. И речь тут шла вовсе не о злорадстве, нет. Мне просто приятно было осознавать, что я не одинок со своим страхом. То, что Тень тоже боялась, делало ее больше похожей на человека.

Должно быть, она уловила мои чувства, так как повернулась ко мне с улыбкой на губах. Это была мягкая, сочувствующая улыбка, осветившая ее восхитительной красоты лицо. Благодаря этой улыбке Тень словно лишалась стерильности ангелов. Когда элохим улыбалась, она казалась уязвимой, человечной. Она ничего не сказала, но в этом не было необходимости. За исключением Присциллы, Тень была, пожалуй, единственным созданием в этом мире, которое понимало меня без слов. Как, впрочем, и я ее.

— Некрон все это время знал о нашем приходе, не так ли? — спросил я.

— Мы никогда не могли бы попасть сюда против его воли.

Ее слова нисколько не удивили меня. Путь к этому странному замку на краю мира был усеян препятствиями и ловушками, поэтому даже вся удача мира не помогла бы нам преодолеть его и нас успели бы убить по дороге с десяток раз. Но осознание этого факта оставило меня бесчувственным, как и все остальное.

С того момента, как мы прошли через врата Драконьего Замка, со мной произошла какая-то странная перемена. Казалось, мое сознание раздвоилось. Во мне был почти обезумевший от страха Роберт Крейвен, который чувствовал отчаяние и неустанно вопрошал себя, какого дьявола он по собственной инициативе отправился в замок Некрона, зная, что это подобно добровольному прыжку в пасть голодной акуле, чтобы потом этой акуле пощекотать нёбо. Но был во мне и другой Роберт Крейвен, наблюдавший за всем происходящим и размышлявший о том, чему еще суждено произойти, со стоическим равнодушием. Смерть пяти тамплиеров, наша судьба, предстоящая встреча с Некроном и единственно возможный исход этой встречи — быстрая, но крайне неприятная смерть — все это не вызывало в моей душе никакого отклика.

Сейчас у этого второго Роберта Крейвена была только одна мысль, имевшая значение. Мысль о том, что я вновь увижу Присциллу. Возможно, после этого я умру, но если и так, мои усилия были не напрасны. Будь что будет. Я был готов вынести все, что мог сотворить со мной Некрон, лишь бы еще хоть раз повидаться с Присциллой.

— Плохое это место, — прошептал Сидящий Бык. — Нам здесь лучше не находиться.

Я чуть не рассмеялся, но затем наткнулся на взгляд вождя, и насмешливое замечание, готовое сорваться с моих губ, застряло у меня в горле. Сидящий Бык всегда выражал свои мысли коротко и ясно, обходясь без вычурных фраз, к которым мы, так называемые цивилизованные люди, привыкли. Да и нельзя было описать наше положение другими словами. Кивнув, я нервно улыбнулся и попытался сосредоточиться на нашем окружении.

Рассматривать тут особо было нечего. Коридор, по которому нас провел драконоборец, тянулся на тридцать-сорок метров в длину и заканчивался грубыми, весьма массивными воротами. В стенах не было ни окон ни дверей. Этот коридор скорее напоминал штольню, тайный выход из замка, чем жилое помещение, построенное человеческими руками. Судя по всему, часть этого странного замка была вырублена прямо в скале. Возможно, сейчас мы были не на вершине горы, а глубоко под землей.

И скорее всего, мы были уже не в нашем мире.

Я видел этот замок во всем его величии. Это был гигантский конус из черной застывшей лавы и гранита, достигавший в высоту одной-двух миль, грани которого блестели, как отполированное стекло. Если бы эта гора действительно находилась на просторах пустыни Мохаве, вряд ли замок мог бы оставаться незамеченным в течение тысячелетий, несмотря на заклинание-барьер, порождающее безумие, и все другие уловки Некрона.

Нет, я был уверен в том, что этот замок располагался не в пустыне Мохаве. Возможно, путь к нему и начинался где-то в ее раскаленных песках, но этим все и ограничивалось.

Дойдя до этого пункта в ходе своих размышлений, я решил больше не думать о замке Некрона. Да и какой смысл? Шанс выбраться отсюда живыми был один к миллиону. И это при самых оптимистических надеждах.

— Кто-то идет, — сказал Сидящий Бык.

Встрепенувшись, я прислушался, но, конечно же, напрасно: мое ухо не уловило никаких звуков. Однако через пару секунд дверь распахнулась и в коридоре появился драконоборец.

— Следуйте за мной.

Не говоря ни слова, мы повиновались и пошли за одетым в черное убийцей.

Мое сердце начало биться быстрее.

Их было пятеро, не считая умирающего.

И все же они были чем-то большим, чем пятеро мужчин. «Пятеро мужчин», — с дрожью подумал Жан Балестрано. Пятеро мужчин, которые никому не бросились бы в глаза, если бы они прошли все вместе по оживленному городскому бульвару. Тем не менее они представляли большую силу, чем целое войско.

Пятеро мужчин, из которых один — он сам — обладал властью решать судьбу человека, города или всей страны. Что касается остальных, то они обладали силой, необходимой для того, чтобы выполнять его приказы. Какими бы эти приказы ни были. Жан Балестрано вздрогнул, подумав о том, на что способны эти четверо, окружившие сейчас узкую лавку, на которой лежал умирающий. Они никогда этого не делали и, дай Бог, чтобы никогда не сделали, но от самой мысли об этом у Жана Балестрано, Великого магистра ордена тамплиеров, мурашки побежали по коже. Силы каждого из этих мужчин было достаточно, чтобы перевернуть мир вверх дном. А вместе они способны…

«Да, — подумал он спокойно, холодно и без какого-либо ужаса, который должен был бы сопровождать подобную мысль, — вместе они способны свергнуть Бога. И возможно, им даже придется это сделать. Причем очень скоро».

— Почему он еще жив? — спросил Хейворти.

Голос седовласого лорда звучал ровно, хотя в его глазах светился ужас. Великий магистр с изумлением взглянул на него.

Поспешно отбросив богохульные мысли, овладевшие им, Жан Балестрано расправил плечи и протиснулся между Хейворти и де ла Круа, подойдя поближе к узкой лавке, на которой лежал брат Леклер, единственный вернувшийся сквозь вратаиз тех пяти тамплиеров, которых он посылал в Драконий Замок к Некрону. Леклер был тяжело ранен, обессилен, и казалось — вот-вот умрет.

Глаза тамплиера были широко открыты, но он не видел брата Балестрано. Взгляд рыцаря затуманился, а лицо время от времени подергивалось, как у спящего человека, страдающего от кошмаров. Воздух с клёкотом вырывался из его рта, сопровождаясь неприятными хлюпающими звуками.

Медленно опустившись на край лавки, Жан Балестрано осторожно взял умирающего за руку. Ладонь Леклера была горячей и шершавой, словно наждачная бумага. «Я не имею права поступать так с ним, — удрученно подумал Балестрано. — Никто не имеет права лишать человека возможности достойно умереть».

Но он сделал это. Ибо не мог поступить иначе.

— Он не жив, — наконец ответил Балестрано, стараясь не смотреть на остальных. — Не вполне. Его тело живет. Сердце бьется. Но не более того.

Осознав смысл услышанного, Хейворти побледнел.

— Ты его…

— Я сделал то, что должен был сделать, — перебил его Жан Балестрано немного резче, чем позволяли приличия.

Он знал, что эти люди замечали все, ведь их чувства были в сотни раз острее чувств обычных людей, и даже это мимолетное замешательство позволило им понять больше о мыслях и чувствах Великого магистра, чем тому хотелось бы.

«Господи Всемогущий, — в ужасе подумал Балестрано, — да что же это такое? Почему я боюсь собственных братьев?»

— Что произошло? — тихо спросил фон Шмид.

Как всегда, голос немца был ровным и монотонным. Балестрано не знал, способен ли этот седовласый мужчина, ставший после смерти де Ври новым магистром животных ордена, на искренние чувства. Спокойный и уравновешенный, почти холодный, он никогда не терял самообладания. По крайней мере, в присутствии животных…