История с продолжением - Белецкая Екатерина. Страница 15
– Я тогда с ним, – встрял Лин. – Куда он без меня, правда, Арти? В случае чего – двое не один, всё лучше. Мы и так все почему-то по кучкам разбились, – Лин изобразил на лице вежливое удивление, – не могу понять – почему?… А ты ещё и нас Дзеди разделить вздумал.
– В мыслях не было, рыжий, – ответил Арти. – Можешь считать, что я говорил с вами двоими. Просто, начиная этот разговор, я как-то не подумал…
– …что найдётся ещё один такой же дурак, который согласится по своей доброй воле тут остаться, – закончил за него Лин. – Арти, пойми правильно, не обижайся… Вы тут все считаете, что я несерьёзный приколист, этакий дурак, шут её величества. Это не так, Арти. И ты, между прочим, это знаешь.
– Я не хотел говорить, но…
– Что “но”? – спросил Лин.
– Это же смерть, рыжий, – сказал Дзеди. – Подумай ещё раз. И не ты в этом всём виноват, а только я…
– Чья была помолвка? – тяжело спросил Лин. Он говорил медленно, с расстановкой. – Кто предложил полететь покататься? Кто предложил посмотреть, что это там такое светится? Кто, я спрашиваю?
Все молчали.
– Кто предложил освободить людей, а? Кто пригнал второй катер?
– Ну ты, – примирительно сказал Дзеди. – И дальше что?
– А то, что не стоит брать всю вину на себя, – сказал Лин. Теперь пришла очередь Арти слушать. – Мы её никогда не делили с тобой раньше, Дзеди. Она у нас всегда была общая. Я тоже всё для себя решил… и не пробуй даже мне возражать. Я и так всё знаю…
Первая ложь
Не сон. Это – не сон. И не предчувствие беды. Это она и есть. Беда. На самом деле. “Господи, зачем они это делают? – думал Дзеди, с ужасом глядя на Дени и Ноора. – Верни им разум, Господи!”
Дени стоял возле двери и молчал. Ноор зашёл в тёмный угол “тима” и теперь его почти невозможно было различить, лампочка светила еле-еле. Арти сидел в своём излюбленном углу и наблюдал за ними. Он тоже ничего не говорил – знал, что бесполезно. Лин сидел рядом с Дзеди. Он за последние три дня сильно сдал, потому вовсе не принимал участия в происходящем. Ему было всё равно, он слишком сильно устал.
Час прошёл в молчании. Обычно они в это время спали, но в этот день… Дени и Ноор решили бежать. Это решение пришло к ним как-то спонтанно, разом. Раньше они и не мыслили о подобном, но теперь же в них словно что-то сломалось, будто рухнула некая незримая стена, отделявшая ранее здравый смысл и элементарный инстинкт самосохранения от безумия.
– Я так не могу больше, – прошептал Ноор, когда их вели из зала в “тим” три часа назад. – Не могу…
– И не надо, – сказал Дени.
В “тиме” они, вместо того, чтобы поскорее лечь, сели рядышком и принялись торопливо перешёптываться, поглядывая иногда на дверь.
– Вы про что это там такое говорите? – спросил Арти.
– Мы отсюда уходим. Вы – как сами пожелаете, – ответил Дени. – Это – ваше дело. Всё понял?
– Ах, так? – едва заметно усмехнувшись, прошептал Арти. – Желаю удачи… Что толку с того, что я думаю… верно, Дени?
– Ты уже подумал тут за нас, хватит, – огрызнулся Ноор. – Я хочу жить, понимаешь? Просто жить. И ничего другого.
– Мы – ни чьи-то игрушки, Арти, – сказал Дени. – Мы вправе решать для себя – жить нам или умереть. Ведь так?
– Так. Всё так, – ответил Арти. – И ты вправе, и он… и Дзеди, и Лин, и я. Всё верно. Только всё очень сложно, Дени.
– Я это слышу уже четыре года, – взорвался тот. – И я устал. От всего. Всё, Арти. Мы уходим.
Арти промолчал. Все снова замерли, прислушиваясь к тишине пустого коридора. Время шло неимоверно медленно, казалось, оно временами останавливалось вовсе. И, наконец, когда нетерпение Дени стало перерастать в панику, в коридоре раздались шаги.
– Сейчас, – еле слышно сказал Дени. Ноор кивнул.
Дверь открылась, и Дени бросился на человека, стоящего за нею. Всё произошло в какую-то долю секунды. Раздался крик, топот ног и… в “тим” влетело ещё человек пять надсмотрщиков. Ноор, бросившийся было вслед за Дени, оказался лицом к лицу с ещё ничего толком не понявшими, но вполне серьёзно настроенными людьми. Он выпал в стойку, метнулся вправо, насколько позволяло расстояние до ближайшей стены, ответил на чей-то выпад… надсмотрщики не стреляли, но численный перевес был явно на их стороне, да и дрались они весьма неплохо. “Что с Дени? – подумал Дзеди. – Он же выскочил… где он?” Надо было срочно что-то делать. Дзеди вскочил с пола, где сидел до того и бросился к двери. Момент он поймал удачно – дверь не перекрыли, всё внимание нападавших было направлено на Ноора. Дзеди выскочил из “тима” и понёсся, что было духу, к лестнице. Он помнил, что проход наверх был где-то слева… Да, точно. И никого. Скорее! “Как же я устал! – вдруг понял он. – Как устал”. Четыре этажа он преодолел меньше, чем за минуту. Куда дальше? Один коридор вёл прямо, другой – направо. Куда? Он не мог вспомнить и поэтому остановился в нерешительности. Справа, смутно различимый, раздался чей-то вопль:
– Падла!…
Туда, быстрей! Все сомнения разом исчезли. Дзеди бросился по правому коридору. Когда коридор кончился, он столкнулся с каким-то человеком, сбив того с ног, и тут вылетел на свет, который, как нож, резанул с непривычки по глазам. Дзеди остановился, тяжело дыша, почти не слыша, как за его спиной поднимается упавший.
На улице была зима, день, искрящийся белым-белым ледяным снегом. И солнце. Дзеди вцепился в косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Первые секунды он ничего не видел, глаза заполнили слёзы, он болезненно сощурился и заморгал. Боль прошла.
И тут Дзеди увидел Дени. Далеко, метрах в двухстах, возле какой-то машины. Большой, неуклюжей, бежевого скучного цвета. Дени выскочил их кабины и подбежал к капоту, попытался открыть… что-то у него не вышло, но что?… Дзеди мгновенно оглядел двор и увидел, что люди, стоявшие раньше у ворот, бегут к машине. Внимание Дзеди вдруг привлекли голоса, доносившиеся откуда-то сверху. Шевельнулось какое-то смутное воспоминание четырёхлетней давности… Вышка! Как же он мог забыть! Быстрее!
– Дени! – закричал Дзеди изо всех сил. – Дени, вышка!
Но было уже поздно. Потом Дзеди не раз и не два вспоминал этот страшный момент, и каждый раз ему казалось, что крикни он на несколько секунд раньше, всё вышло бы по-другому. Но только казалось. По-другому быть не могло.
Дени повернулся на его крик, и тут люди на вышке принялись стрелять. Первые пули легли рядом, взбив снег искрящимися фонтанчиками, это выглядело почти красиво. А дальше… Дзеди сделал шаг вперёд и замер.
– Дени… – проговорил он потерянно.
Он никогда не видел подобного раньше и, видимо, в его душе продолжала ещё теплиться надежда, что такое произойти не может в принципе. Там, откуда он был родом, никто никогда никого не убивал. Никто и никогда. Никогда…
Первая пуля ударила Дени в грудь, развернула, но он по какой-то непонятной причине остался стоять на ногах. Он ещё не понял, что же происходит. Вторая попала в спину, Дени пошатнулся и упал на колени. Он пытался подняться, но тут раздалась очередь. И Дени, как миллионы людей до него, упал лицом в этот яркий искрящийся снег, тело его несколько раз дёрнулось, и он затих…
Дзеди стоял неподвижно и смотрел. Кто-то за его спиной попытался оттолкнуть его в сторону, но тут выстрелы, наконец, прекратились. Тишину, столь полную, что она казалась нереальной, прервал чей-то голос:
– Кто стрелял, уроды?…
Дзеди молча пошёл вперёд, туда, где неподвижно лежал его друг. Его никто не пытался задержать. Дзеди, подойдя к неподвижному уже телу, медленно опустился на колени на снег. Слов не было. Не было вообще ничего – ни мыслей, ни эмоций. Ничего. Пусто. Дзеди набрал в ладонь окровавленного снега. Красиво… Это было бы красиво, не будь это смертью. Снег в его руке таял, красная струйка побежала по рукаву… Дзеди перевернул Дени на спину, хотя глаза ему говорили – всё. Человек не сможет жить, если пули снесли ему половину черепной коробки. Дени уже не дышал, его глаза, остановившиеся, бессмысленные, уставились в небо… Дзеди осторожно опустил ему веки вниз. Так положено. Кто-то подошёл и ударил по спине прикладом. Больно. Это ничего, не страшно. Он всё ещё сидел на коленях. Разум отказывался работать. Надо просто посидеть и тогда… может быть, если закрыть глаза, а потом снова их открыть, ничего… нет, нет, нет… этого не может быть… не может…