История с продолжением - Белецкая Екатерина. Страница 17

“Плохо?” – спросил Лин мысленно. Дзеди не ответил. “Дзеди, тебе плохо? – переспросил Лин. – Помочь?” “Нет”, – наконец ответил Дзеди. Лин отвернулся. “Я не должен говорить, – подумал Дзеди. – Я никому об этом не должен говорить… Лин может заметить… но я постараюсь, чтобы он не заметил. Утомляемость?… Спишем на счёт здешних условий. Потеря ресурса?… Да, это сложнее, но тоже можно что-то придумать. Прости, Лин, по я так должен сделать… хотя бы ради тебя”.

– Пей, – приказал тот самый человек, что забрал их и увёл в эту комнатку. – Пей, сказал! Это лекарство, его надо принять, иначе не выдержишь… да пей же ты!

Дзеди немного очнулся от своих мыслей. Оказывается, перед ним сидели на корточках и Эдуард Гершелевич, и Лин.

– Что? – еле слышно спросил он.

– Это надо выпить, – объяснил Лин. – Это снотворное. Ты уже три часа так сидишь… молча. Что ты видел? И что с тобой?

– Что я видел? – повторил Дзеди. – Всё видел…

– Пей, – приказал Эдуард Гершелевич.

– Кровь на снегу… – сказал Дзеди. – Это красиво… я и не думал…

– Не надо, не вспоминай сейчас, – сказал Эдуард Гершелевич. – Будет только хуже. Я понимаю, что трудно… но держаться надо, ты пойми. Иначе вам просто не выжить. Ты понимаешь?

Дзеди кивнул. Лин сидел рядом с ним, робко заглядывая ему в глаза. И только тут Дзеди вдруг понял, какую ответственность он несколько часов назад взвалил на свои плечи. Четыре жизни теперь зависят от него. Целых четыре жизни! О, Господи!… И как же это будет тяжело. Дзеди прикрыл глаза, от страха у него на секунду пересохло во рту. Он втянул голову в плечи и закрыл глаза трясущимися руками.

– Выпей таблетку, пожалуйста, – попросил Эдуард Гершелевич, – ну… вот и молодец. А теперь ложись… Ты, рыжий, тоже… Я посижу с вами, чтобы вас не беспокоили до утра. Это всё, что я смог для вас сделать…

Всё, что смог сделать… “А ведь это верно, – подумал Дзеди, уже засыпая, – всё, что смог… я тоже. И то хорошо”.

Среди ночи, тихой и нарочито спокойной, Дзеди вдруг проснулся. От лекарства, которое его заставили принять, мысли путались, а тело слушалось плохо. Он сел, прислонился к стене, чтобы удержать равновесие – его почему-то всё время неудержимо тащило куда-то в сторону. Что-то он забыл. Что-то настолько важное, что забывать об этом было нельзя. А он забыл. И вдруг вспомнил.

– Боже, – прошептал он, – входы… у них же у всех стоят входы… у всех троих… О, Боже… как же так?… как я…

Эдуард Гершелевич подошёл к нему и опустился на корточки.

– Что случилось? – спросил он. Дзеди попытался как-то сфокусировать взгляд на лице своего собеседника, но ничего не получалось – он словно видел через слой воды, всё плыло, раздваивалось…

– Входы… – упавшим голосом повторил Дзеди. – Входы… у них… я не снял… теперь всё точно погибло… детекторы… не снял… забыл…

– Что такое – входы? – Эдуард Гершелевич подался вперёд, чтобы лучше слышать. – Я могу тебе помочь? Что надо сделать?

Дзеди не ответил. Он запустил руки в волосы и стал тихонько раскачиваться взад-вперёд, еле слышно плача.

– Перестань, – Эдуард Гершелевич осторожно взял Дзеди за плечи и развернул к себе лицом. – Объясни, что надо найти? И где искать?

Дзеди положил руку себе на горло, затем провёл ладонью вокруг шеи.

– Там… – сказал он. – Это там…

– Что – там? – не понял его собеседник. – Оно большое?

Дзеди отрицательно покачал головой. Хотел было что-то добавить, но тут его вдруг повело с новой силой. Голова закружилась, глаза закрывались сами собою. Рука его бессильно опустилась.

– Спать… – прошептал он, – спать хочется… сил нет…

– Ну и спи, – одобрил Эдуард Гершелевич. Он помог Дзеди лечь, встал на ноги и прошёлся по комнате, задумчиво потирая подбородок. Затем решительно кивнул, вытащил из своего чемоданчика скальпель и пинцет. И вышел прочь, даже не прикрыв за собой дверь.

Их не трогали. Уже который день. Не били, не издевались. Когда они находились в зале, им каждые десять часов стали давать часовой отдых. Кормить стали каждый день, да и сами порции увеличили. Дзеди есть перестал. Вообще. Лин страшно переживал, но поделать ничего не мог – разговаривать друг с другом им запретили, а Дзеди выглядел настолько подавленным, что Лин и не думал пробовать общаться мысленно – сказывалась врождённая тактичность. Безучастность друга, его угнетённое состояние пугало Лина. “Что такое? – думал он. – Что происходит? Что с ним? Как помочь?” За эту неделю Дзеди сильно ослабел, он еле таскал ноги. Ночами Лин старался как-то поговорить с другом, но пока это было тщетно – Дзеди просто не отвечал. Не потому, что не хотел – просто не было сил, чтобы как-то общаться. Не мог. Он временами начинал думать, что уже больше никогда не сможет говорить – все силы, что были, без остатка уходили на то, чтобы как-то поддержать материалы. Которые сжирали всё. Он старался, очень старался не подавать вида, насколько ему тяжело – и это ему удалось. Лин так и не понял, что на самом деле происходит с его другом. И не понимал ещё много-много лет…

В один прекрасный день всё изменилось. Они снова были в зале, им дали полежать, и они дремали, сидя в высокой части зала. Дзеди проснулся и неожиданно вдруг ощутил в себе невесть откуда взявшиеся новые силы. “Откуда? – ошарашено подумал он. – Не может быть!…” Силы… этого запаса вполне хватит на полгода, если расходовать экономно! Хватит на всё – и на полноценную поддержку материалов, и на собственные нужды. “Как? – подумал он. – Не мог же я…” “Это и не ты, – раздался знакомый голос у него в голове. – Это я”. “Арти! – удивлению Дзеди не было предела. – Но ты же…” “Это ещё не повод для того, чтобы не помогать друзьям, – отрезал тот. – Не распускайся. Я сказал, что при первой же возможности помогу тебе. И помог. По мере своих возможностей. Если позволят – потом помогу ещё. Всё. До свидания, Дзеди”. “Арти…” Дзеди потихонечку оглянулся. Всё было спокойно – Лин ещё спал, надсмотрщик не обращал на них никакого внимания. Ему велели – не трогать. И он не трогал. Велят убить – убьёт. А пока… Что ж, как говориться – наше дело маленькое…

Лин проснулся минут через десять и первое, что он увидел – это Дзеди, который дремал, сидя рядом с ним. Дзеди проснулся через несколько минут, пристально посмотрел в дальнюю часть зала, словно соображая что-то, а затем вдруг сказал:

– Лин, я так хочу есть… сегодня ещё не кормили?…

– Слава Богу, – тихо сказал Лин. – Слава Богу… я-то уж думал, что я и тебя потерял… Не делай так больше, слышишь? Не делай!… Не пугай меня, не надо…

– Прости, рыжий, – Дзеди отвёл взгляд, – я просто не мог собраться… собраться с силами… после всего… я не нарочно…

– Да всё я понимаю, – Лин взял Дзеди за руку. – Мне до сих пор невмоготу. Как будто ломается что-то… что-то внутри… А, хочешь ты этого, или не хочешь – надо быть сильным. Так?

– Так, – согласился Дзеди. – Всё верно, Лин. И я постараюсь, чтобы с нами всё было хорошо.

Год пятый

Это был живой ужас. Сил не осталось вовсе. Они уже не сознавали, сколько времени прошло с тех пор, как погибли остальные, это уже не волновало. В тот страшный день обстоятельства сперва ополчились на Лина, а затем не пощадили и Пятого.

Лин не смог удержать на плечах тяжеленного стокилограммового ящика и упал. Он надорвался, но даже не понял, что с ним произошло. Под непрерывными ударами он несколько раз пытался подняться, у него ничего не вышло. Пятый, не в силах дольше видеть того, что происходит с его другом, подскочил к надсмотрщику и попытался выхватить у того плётку. Надсмотрщик даже не обратил на него внимания, он просто оттолкнул Пятого прочь. Лин лежал на полу, надсмотрщик бил его ногами… и тут у Пятого внутри словно что-то надломилось. Он мгновенно выпал в низкую стойку и бросился на своего врага. Тот от неожиданности немного опешил, но что началось, когда он сориентировался… Пятый потом смог вспомнить лишь то, что его били трое или четверо, и что потом, когда на него уже наступала темнота, он пытался позвать Лина…