Год багульника. Весенняя луна - Коруна Джен. Страница 14

— Скажите, пожалуйста — лунные красавицы разгуливают средь бела дня! Может, составить тебе компанию, куколка? — криво улыбнулся он, упершись руками в стол, где сидела эльфа.

Подошедшие товарищи встали за его спиной. Моав не пошевелилась. Никто из людей не решился бы связываться с лунным эльфом один на один, но сейчас их было много, и они были пьяны. Веллара смерила компанию быстрым взглядом. Солдат снова поправил съехавшую на глаза шапку.

— Я слышал, эльфочки диво какие мягкие на ощупь! — прогнусавил он, с трудом отрываясь от стола и прислоняясь к деревянному брусу, поддерживающему крышу — ноги не слишком слушались его. — Надо проверить — вдруг это все вранье!

Он не успел договорить — нож с характерным звуком вонзился в брус прямо перед его лицом.

— Боюсь, тебе придется поверить на слово, — спокойно проговорил подошедший Сигарт, выдергивая клинок из дерева.

Пьяный оторопело уставился на него.

— Вот уж никогда не видел, чтобы волчьи жилеты с эльфами шашни водили! — неосторожно ляпнул он.

— А чтобы они отрезали языки тем, кто не умеет держать их за зубами — такое ты видел?

Сигарт неспешно повернулся к не в меру смелому солдату, но тот понял свою ошибку — едва взглянув на хэура, он с видом испуганного индюка бросился к двери. Моав быстро подскочила к кейнару.

— Оставь его — он пьян! Он не знает, что говорит!

Сигарту показалось, что в темноте под стеной мелькнула знакомая одежда — он уже видел такую в Имране… Он нахмурился — тогда эта встреча закончилась четырьмя смертями. И все же он решил выждать.

Вскоре подали еду. Ужиная, Сигарт время от времени посматривал на подозрительных постояльцев в углу. Они вели себя тихо, и, тем не менее, давно забытое чувство близкой опасности пульсировало в венах хэура. Моав же, наоборот, совершенно успокоилась и теперь с аппетитом поглощала запеканку.

Ужин прошел спокойно. Напуганный Сигартом солдат вскоре осторожно вернулся за свой стол и до конца вечера сидел там тише воды, ниже травы. Эльфа тем временем покончила с запеканкой и, сонно потянувшись, поднялась с лавки. Рука Сигарта неожиданно схватила ее за локоть, заставив пригнуться к столу. Моав удивленно посмотрела на хэура.

— Думаю, будет лучше, если мы уйдем, не дожидаясь утра, — тихо сказал он.

Серые глаза внимательно следили за каждым движением в комнате.

— А почему?

— Кажется, мы здесь кое-кому небезразличны, и мне это не нравится. Точнее не мы, а ты — уж больно знакомый вид у вон тех троих. Думаю, это они подпоили того горлохвата…

Он указал глазами на дальний угол зала. Его беспокойство передалось эльфе, она вмиг насторожилась и, стараясь не привлекать внимания, посмотрела по сторонам.

— Ты уверен, что тебе не почудилось?

— Уверен или нет, а будет глупо убедиться, что ты был прав, когда худшее уже сбудется.

Не согласиться с правильностью аргумента было трудно. Моав чуть заметно кивнула, пальцы хэура отпустили ее.

— Значит так, ты уходишь через черный ход — он на кухне… Пусть думают, что ты пошла за добавкой или еще за чем, а я заберу вещи и встречу тебя за калиткой.

Моав одними глазами выказала согласие и направилась к лестнице. Хэур исподлобья следил за ее действиями. Дойдя до ступенек, она взялась за перила, затем остановилась и стала поправлять курточку. Вдруг из ее кармана выпало большое красное яблоко и покатилось в сторону кухни — эльфа бросилась за пропажей и скрылась за дверью. Все произошло настолько естественно, что никому б и в голову не пришло заподозрить неладное. Выждав, Сигарт взял со стола кувшин с вином и вместе с ним вразвалку проследовал на второй этаж.

Ночь они провели в кедровнике, в часе ходьбы от постоялого двора. Ночевать на душистой сухой хвое было даже приятнее, чем на постели. Следующий день оказался еще теплее, чем предыдущий — с самого утра уже было жарко, как днем. Моав лениво плелась за Сигартом, то и дело отмахиваясь от докучливых насекомых. Дело шло к полудню. Воздух казался густым от повисшего в нем терпкого аромата хвои, зеленые ветви кедров не пропускали солнечных лучей, лишь время от времени попадались небольшие полянки, усеянные пятнами света. На одной из них Моав остановилась и с усталым видом опустилась на землю у могучих корней.

— Может, остановимся здесь, отдохнем, а завтра выйдем пораньше, а? — умоляющим голосом произнесла она. — Тогда мы как раз успеем преодолеть перевал до наступления темноты…

Сигарт улыбнулся.

— Сразу видно, что ты переходила Милданас летом. Ведь так?

Она кивнула.

— А сейчас только конец мая — в горах еще почти зима, снега по уши. Мы в любом случае не пройдем его за день — придется ночевать в снегу. Переночуем, на завтра к обеду придем в Риан, и может, даже еще успеем немного пройти — я не хочу останавливаться в Серебристом лесу. Лучше уж дрыхнуть на снегу, чем там! — Сигарт состроил недовольное лицо. — В общем, сегодня дойдем куда сможем, а там видно будет…

Пройдя еще часов пять, путники разбили лагерь — это была последняя ночевка перед восхождением.

Глава 7. Путь в снегах

Вышли рано утром, как и договаривались. Некоторое время продолжали идти через кедрач, перемежающийся березками, затем лес закончился, уступив место поросшим травой склонам; на них кое-где ютились кривые деревца. Сигарт указал эльфе в сторону странного места на склоне — тонкие стволы берез здесь росли не вверх, а вбок, как будто стелясь по земле. Верхушки деревьев все как одна были обращены вниз по склону — казалось, их причесали огромной расческой.

— Здесь сходят лавины, — объяснил он. — Зимой снег собирается высоко в горах, а потом не выдерживает собственного веса, срывается с огромной высоты и несется вниз, как по желобу. Оттого они так странно и растут.

Моав со страхом посмотрела на искалеченные деревья, упрямо цепляющиеся за жизнь. На нежных ветвях ярко зеленели пучки глянцевых молодых листьев: изломанные постоянными лавинами, березки тянулись к солнцу, несмотря ни на что… Вскоре в ложбинах забелели первые снежники — осколки прошедшей зимы, все еще противящиеся солнечным лучам. По мере подъема пятна снега попадались все чаще, а воздух становился сухим и холодным. Трава закончилась совсем, начались каменистые осыпи-морены — предвестники ледника. Миллионы лет ледяная громада теснила породу, словно гигантский язык, пока теплый климат не заставил ее отступить обратно вглубь ущелья. Теперь на многие лиронги тянулись эти сыпучие валы — память о том, что когда-то здесь было царство льда.

Наконец, исчезли и камни — путники ступили на ледник. Гордо и величественно сползал он с перевала, то тут, то там зияли бездонные трещины, волнистая толща льда вздымалась, подобно мышцам огромного спящего монстра. На фоне бескрайнего ледяного пространства фигуры эльфы и хэура казались несоразмерно маленькими — мощь ледника подавляла их своей первобытностью, заставляя невольно понижать голос. Сначала снег был плотным и слежавшимся, однако чем дальше, тем он становился все более рыхлым — здесь еще совсем недавно бушевал снегопад. Теперь путешественники шли гораздо медленнее, им приходилось тропить себе дорогу в глубоком снегу, но Сигарту это даже нравилось: как и все хэуры, он ненавидел жару и сейчас радостно вышагивал по сугробам, выдыхая целые облака пара. Большую часть времени он проводил в обличье рыси — широкие кошачьи лапы не проваливались в снег, а густой мех защищал лучше любого плаща. Время от времени он бросался в сугроб и начинал кататься в нем, радостно визжа и разбрасывая комья снега.

Моав же вовсе не разделяла этой рысьей идиллии — в отличие от кейнара, она дрожала всем телом, тщетно пытаясь закутаться в волчью жилетку, которую он ей отдал. Снег доходил малышке чуть ли не до пояса, и ей было очень тяжело пробираться вперед — шаги Сигарта были для нее слишком широкими, поэтому ей приходилось прокладывать путь самостоятельно. Наконец, она совсем выбилась из сил. Непослушными от холода губами она окликнула хэура: тот подбежал к ней и ужаснулся — как он мог так забыться. Он быстро принял свой обычный вид.