Турнир - Юрин Денис Юрьевич. Страница 8

– Как ты? – спросил Гангрубер, аккуратно перешагнув через один из обезображенных трупов и на несколько шагов приблизившись к напарнику.

– Обвыкся вроде, – простонал юноша, правда, не сразу, а вначале удобно опершись на незапачканное кровью и мелкими кусочками внутренностей деревцо. – Что… что здесь было-то?

– Не ясно, что ль? Бойня, обычная бойня! – хмыкнул Дитрих, продолжая свой путь. – Давай-ка выбираться отсюда, а то, не ровен час, дымок кто-нить еще учует и заявится. Не знаю, как ты, а я не желаю чужие грешки на свою и без того неправедную душонку брать…

– Грешки?! Ничего себе грешки! – громко возмутился Марк, видимо окончательно придя в себя и решив чуток повыступать. – Неужто это сбрендившие бабенки такую резню устроили?! Что-то не верится, да и не ведьмин то почерк!.. Колдуны с колдуньями чары накладывают да склянки всякие с зельями пакостными метать привычны, а тут мясник поработал, мясник с топорищем огромным! Не вишь, что ль, как ребят Кривого нашинковал?!

– Послушай, дружище, – прошептал Диртрих, приблизившись к напарнику, и, взяв его под руку, настойчиво потащил в лес. – Начнем с того, что ведьма ведьме рознь! Одна лишь глазками стрелять способна да портки соседям втихаря травками натирать, чтобы потом, значица, у обидчиков ейных все срамные места прели, зудели, пухли да чесались. Другая же настолько сильна, что даже инквизиция святая с нею не связывается: дружить не дружит, но без нужды крайней колдунью не тревожит…

– Ну, и зачем о том рассказываешь?! То и без тя знаю! – удивился Марк, не сопротивляясь тащившему его обратно в чащу напарнику, но и не проявляя должной прыти, чтобы быстрее покинуть поляну.

– А затем, дурья башка, чтоб ты копытами живее шевелил! – прошипел сквозь зубы Дитрих и сильно ткнул костяшками парню в бок. – Не слышишь, что ль, народище уже близко. Ладно, коль деревенщины набежали, а если графские люди иль, того хуже, олухи Кривого пожаловали? Хошь без вины виноватым стать и в святые попасть?! Я ж лично совсем не тороплюсь за чужие грехи на Небеса отправляться!

Гангрубер был прав. С дороги уже доносились голоса и конское ржание. Если бы их застали на месте побоища, то не стали бы разбираться, что да как… Крестьяне их повесили бы, предварительно перемолов все кости дубинками да истыкав бока вилами. Солдаты графа Дюар тоже вначале довели бы их до бессознательного состояния при помощи кованых подошв сапог, конских копыт да цепов, а затем отвезли бы в город, где, погноив в сыром подземелье месяцок-другой да изведя изощренными пытками, в конце концов милосердно казнили бы. Что придумали бы озверевшие головорезы из шайки Кривого, товарищи не знали… Об этом парочке разбойников было даже страшно подумать.

К счастью, Марк не был тугодумом-упрямцем, а приближение к месту лесного побоища людей придало ему сил, да столько, что вначале волокущий его за собой Гангрубер теперь едва поспевал за шустро рванувшимся с места и помчавшимся сквозь заросли, не хуже матерого лося, пареньком.

Мысль о нависшей над их головами угрозе лютой расправы заставила парочку разбойников свершить почти невозможное. Всего за четверть часа они преодолели путь, который до этого прошли за целых три четверти, и вновь оказались на том месте, где чуткий нос Марка впервые унюхал проклятый дымок.

– Довольно, здесь они нас уже не найдут, – выпалил Марк на одном дыхании и как подкошенный рухнул в густую траву.

– Искать даже не станут, – уточнил Дитрих, присаживаясь на гнилой пенек и стаскивая с плеч мокрую от пота кожанку. – Сначала твое дело продолжат и дружной толпой кусты оросят. Посколь жрачки в их животах поболее твоего будет, то раньше чем за четверть часа не управятся. Затем, конечно, обрыщут ближайшие овраги, но далее не сунутся. Трусоват народец пошел! Кому ж охота по чаще слоняться, когда в лесу такое зверство творится?! Отправятся в деревни да в город за подмогой, так что, видать, на роду нам написано в Мелингдорм быстрее податься.

– Это еще почему? – Паренек удивился настолько, что даже перевернулся на спину и нашел в себе силы слегка приподняться на локтях.

– А потому, что к вечеру, несмышленыш, вся городская стража, вся графская рать да сотня-другая упившихся в стельку мужичков именно здеся, в лесу, обитать будут! – заявил Дитрих, снова натягивая на себя тяжелую и липкую от пота куртку. Комары, слепни и прочие мелкие мошки доставляли его мускулистой спине куда больше неприятных ощущений, чем пристающая к телу, мокрая и неприятно пахнущая кожаная броня. – Полна поляна человечьего фарша! Ты что?! Тут без масштабного рейда никак господа хорошие не обойдутся! Поди и парочку святош с собою притащат на случай, если это богомерзкая тварь из преисподней вырвалась и в леске нашем поселиться вздумала…

Насчет вооруженного рейда Гангрубер говорил серьезно, но, когда упомянул о служителях святой инквизиции, в его голосе появились смешливые нотки. Похоже, старший из разбойников не очень верил проповедям святых отцов о многовековой борьбе Добра со Злом и об ужасных чудовищах – порождениях Тьмы, порою вырывающихся из преисподней, чтобы истребить всех встречающихся им на пути представителей рода человеческого. Старший не верил, а младший хоть и всецело ему доверял, но все-таки оставлял за собой право на некоторое сомнение.

– И все ж, не ведьминых то рук дело! Не слышал я что-то про чары, которые дюжину топоров разом бы призывали. Чтобы те из ниоткуда, из воздуха взявшись, сами собой летали бы и врагов на куски крушили, да еще так быстро! Это ж точно ведьминский экипаж на поляне догорал, времечка мало прошло, а значица, расправа быстрой была, – вполне логично, хотя во многом поверхностно рассуждал Марк. – Это ж выходит, пока мы с тобой к стоянке леском шли, кто-то и ребят Кривого упокоил, и ведьм поджечь в их же карете успел. Такое только большому отряду под силу или чудовищу ужасному! Зачем солдатам над телами мертвяков издеваться?! Проку-то в том?! Люди на бессмысленное зверство не способны! Самое большее, головы разбойникам поотрубали бы, чтоб господину своему показать, и на том успокоился бы служивый люд. Вот и выходит, как ни крути, что без вмешательства нечестивых сил здеся не обошлось!

«Эх, малыш, малыш, как мало ты еще знаешь и о чарах ведьминых, и о жизни, и о тех мерзостях, на которые люди лишь ради забавы способны!» – думал Дитрих, слушая наивные умозаключения напарника. Гангрубер специально опустил голову, якобы внимательно рассматривая недавно появившуюся на сапоге трещину, чтобы не оскорблять друга улыбкой. Он чувствовал себя мудрым ученым мужем, вынужденным слушать жалкий, несвязный лепет не выучившего урок школяра. Он ощущал себя покрытым сединами и отягощенным житейским опытом старцем, смеющимся глубоко в душе над наивным, только начинающим познавать себя и окружающий мир юнцом, бойко излагавшим свою детскую теорию построения мироздания и, конечно же, желавшим получить его авторитетное одобрение. Трудно, ужасно трудно оставаться серьезным, когда приходится выслушивать явную ахинею, но еще труднее при этом скупо кивать и делать вид, что ты согласен с каждым словом.

Теперь Дитрих был абсолютно уверен в том, что именно произошло на поляне, но не собирался излагать свою версию юному другу. Зачем пугать близкого человека вестью о грозящей беде, которая, вполне вероятно, благополучно пройдет стороной? Зачем посвящать в тайну, без которой намного проще живется и куда легче дышится? Люди могут быть счастливы лишь тогда, когда не задумываются над скоротечностью и хрупкостью их бренной плоти. Марк Винвер, бесспорно, был человеком; не совсем обычным, одаренным чудесными способностями, но все же человеком. Он думал как человек, имел типичные для человеческого рода желания и ощущал себя полноценной и полноправной частью людской общности. Правда, которую знал Дитрих, могла его горько разочаровать, а в дальнейшем очень навредить.

То, что произошло на поляне, ничего общего с нападением адского чудовища не имело и виделось Гангруберу до банальности просто. Троица путешественников, которые только прикидывались дамами (Дитрих уже перестал сомневаться в своем смелом предположении), и кучер не были вовсе людьми, а являлись такими же существами, как и он сам. Вряд ли у них имелись какие-то дела в поселении лесорубов, куда вела дорога. Скорее всего, они заехали в лес только ради того, чтобы избавиться от опостылевших платьев, чужих личин и чересчур приметного экипажа с гербом. В таком иллюзорном маскараде хорошо пересекать границы и ездить по людным дорогам, где через каждые десять миль встречаются то кордоны, то конные патрули. Конечно же, никто из солдат и даже офицеров не осмелился остановить экипаж, принадлежащий знатному вельможе, да и самих благородных дам блюстители порядка не только не досматривают, но и стараются не докучать им расспросами. Для посещения же Мелингдорма странникам нужно было где-то принять настоящее, мужское обличье. Именно с этой целью они и углубились в лес, не предполагая, что натолкнутся на разбойников.