Возвращение - Кемп Пол. Страница 39

Начертав руками очередной сложный жест, он произнес заклинание, сделавшее его невидимым. Еще пара слов, и он изменил заклинание, чтобы эффект невидимости длился по меньшей мере день вместо обычных часа-двух.

Наконец он обратился к трансмутации, позволяющей ему менять облик, и мысленно выбрал форму бесплотного неумершего существа — буквально тени. Магая окутала его, и тело его сделалось расплывчатым, призрачным и нематериальным. Плоть его стала невесомой, а душа — тяжелой. Его переполняла темная энергия. Прат исчез; его место заняла живая тень.

Громф чувствовал, как его существо растянулось между множеством реальностей. Себе он казался вещественным, так же как и все его снаряжение, но его «плоть» покалывало, и чувства его в большинстве своем притупились. Он не мог ни слышать, ни обонять, и эта утрата восприятия сбивала его с толку. Также он не мог дотронуться до чего бы то ни было в физическом мире, во всяком случае так, как привык это делать. Он был материальным, а весь мир — призрачным. Он воспринимал прикосновение физических предметов скорее как отдаленное изменение давления, чем как физическое ощущение. Он «сидел» на стуле Прата лишь благодаря усилию воли, а не физическим свойствам стула. Если бы он захотел, то смог бы пройти сквозь него. Архимаг не различал цветов — лишь разные оттенки серого, — но зрение его стало острее. Твердые предметы представлялись ему твердыми, линии между ними были остры как бритва. Он знал, что может идти по воздуху так же легко, как по земле. Знал также, что в этой призрачной форме может творить заклинания. Его вещи и компоненты трансформировались вместе с ним, так что для него они были материальны.

Он был готов.

Буквально закованный в броню защитной магии, Громф взлетел со стула Прата и взмыл к каменному потолку. На то время, что он проходил сквозь твердый камень свода, зрение покинуло его, но Архимаг просто мысленно заставлял себя двигаться вверх, пока не проник сквозь потолок. Защита здания Магика не помешала ему. Громф сам наложил большую часть этих охранительных заклинаний и знал слова и жесты — голос его звучал теперь гулко, — чтобы благополучно преодолеть их.

Вскоре он был уже в воздухе над зданием, и перед ним открылась захватывающая дух панорама всей Брешской крепости: изогнутые в виде паука стены Арак-Тинилита, основательная пирамида Мили-Магтира, грандиозные шпили Магика. Из северных туннелей поднимался дым, все еще доносились взрывы и вопли. Он любовался этой картиной лишь одно мгновение, потом развернулся и полетел на юг под сводом пещеры, двигаясь между острых пик сталактитов, свисавших с потолка.

Громф пролетел над Базааром, где он сражался с личдроу, над Браэруном и направился прямиком на Ку'илларз'орл, к осажденному Дому Аграч-Дирр.

Стоя на коленях перед алтарем Ллос в пустом храме, Ясраена молила Паучью Королеву не о спасении — Ллос презирала подобную слабость, — но о шансе. Она понимала, что, если ничего не изменится — и быстро, — осада ее Дома рано или поздно увенчается успехом. Ей нужно было найти филактерию и решить, удастся ли выторговать почетные условия сделки с Триль. Может, эта проклятая штуковина находилась у нее прямо под ногами, а она не знала об этом. Она в тысячный раз недобрым словом помянула личдроу и выругала себя за то, что позволила своему Дому следовать замыслам мужчины.

Она взглянула на алтарь, надеясь увидеть знак благосклонности Ллос. Ничего. Отсветы от единственной священной свечи трепетали на полированном теле грандиозного изваяния «черной вдовы», стоящего за алтарем, — на самом деле стражника-голема. Статуя взирала на нее сверху вниз восьмью бесстрастными глазами.

Издалека до Ясраены время от времени долетали крики воинов, сражающихся на стенах ее замка. Несколько часов назад крепость сотрясли оглушительные взрывы, громыхнувшие вдоль стен. Относительное затишье казалось Ясраене зловещим. Она знала, что войско Хорларрин отошло от моста через ров, чтобы выработать стратегию для нового удара. В воздухе сгущалось напряжение. Она видела это в глазах своих воинов, своих магов, своих дочерей. Следующая атака Хорларрин будет мощнее предыдущей. Она была уверена, что Дом Аграч-Дирр отразит ее, но что будет со следующей? Или с той, что последует после нее? Что будет, когда к Хорларрин присоединится другой Дом? Третий?

Ее Дому оставалось жить считаные дни, если она не отыщет филактерию и не договорится о мире. Или не вернет к жизни личдроу и, получив такую поддержку, не потребует мира.

До сих пор Ларикаль и пыхтящий урод Геремис не смогли найти филактерию, хотя Ясраена была уверена, что та находится в сталагмитовой крепости. Личдроу редко покидал ее стены. Он не стал бы прятать вместилище своей души где бы то ни было, кроме как внутри замка.

Она воззвала к силе амулета у себя на груди и передала Ларикаль:

«Мое терпение на исходе».

Ясраена ощутила раздражение дочери благодаря связи, установленной между их амулетами.

«Поиски продолжаются, Верховная Мать. Личдроу был не простым заклинателем. Он надежно спрятал свое сокровище».

Ясраена добавила в свой ментальный голос яду.

«Мне не нужны оправдания, — заявила она. — Принеси мне филактерию, или я принесу твою жизнь в жертву Паучьей Королеве».

«Да, Верховная Мать», — ответила Ларикаль, и связь прервалась.

Угроза Ясраены была искренной. Она уже убивала своих детей, коли на то пошло. Если понадобится, она сделает это снова.

Матрона услышала за спиной звуки шагов под портиком храма. Она поднялась и обернулась как раз в тот миг, когда Эсвена вбежала в храм через открытые двойные двери. Звенья ее адамантиновой кольчуги позванивали, словно колокольчики рабов. В руке она держала шлем, лицо ее пылало.

В голове Ясраены промелькнула добрая сотня возможных причин, одна хуже другой. Она стиснула в руке свой жезл со щупальцами.

— Эсвена? — спросила она, и голос ее эхом раскатился под сводами храма.

— Верховная Мать, — пропыхтела Эсвена и припустила между рядами скамей.

Она наскоро вознесла хвалу Ллос, прежде чем вбежать в апсиду и поклониться Ясраене.

Обычно некрасивое, лицо Эсвены было таким оживленным, каким Ясраена еще никогда его не видела.

— Мы видим его, Мать! — выпалила она и застыла, улыбаясь.

Эсвене не нужно было объяснять, кого она имеет в виду. По телу Ясраены пробежала дрожь. Она схватила свою рослую дочь за плечи.

— Ллос откликнулась на наши мольбы, — сказала Верховная Мать. — Покажи мне.

Мать и дочь вместе поспешили из храма, мимо измученных воинов и магов с запавшими глазами, по пустым залам и комнатам, пока не добрались до сводчатого помещения для прорицаний с каменной чашей внутри.

Там их ожидали двое мужчин — домашние маги, оба в темных пивафви. Один из них — тот, которого Ясраена в свое время придушила за улыбку, — приветствовал их, склонив голову. На этот раз он не улыбался, а с ужасом глянул на жезл Ясраены и тут же опустил глаза. Другой мужчина стоял возле чаши, его кустистые брови заливал пот, руки простерты над водой ладонями вниз.

Не поприветствовав мужчин, Ясраена протиснулась мимо дочери и поспешила к краю чаши, высотой доходившей ей до пояса. Эсвена последовала за ней.

В воде дрожало изображение. Громф Бэнр сидел за огромным столом из кости, пристально уставившись в необычный кристалл, лежащий перед ним. Ясраена решила, что кристалл — это средство для провидения, хотя в данный момент в нем был виден лишь серый туман.

Напротив Архимага сидел еще один маг, толстый Мастер Магика, имени которого Ясраена не знала. Время от времени они обменивались репликами. Оба казались разочарованными и уставшими.

— Это же замечательно, — произнесла Ясраена в пространство. — Просто великолепно.

Она знала, что у нее еще есть время, чтобы найти филактерию личдроу. Архимаг в Магике. Возможно, поединок заклинаний с личдроу настолько измотал его, что он вовсе не станет пытаться проникнуть в ее Дом.

— Работы было очень много, Верховная Мать, — сказал мужчина, которого она наказала. — У Архимага очень сильная защита. Но мы справились.