Кот баюн и чудь белоглазая (СИ) - Ладейщиков Александр. Страница 69

— Господин солдат! Вы же наёмник, вижу, вижу вашу выправку! Караси в сметане — вот первейшее блюдо нашей кухни! Снеток — его тут все кушают, даже самый распоследний крестьянин мечет! А карасей в сметане — только вам! Прошу оплатить заказ! — хитрый корчмарь чуть не рухнул от изумления под прилавок, получив от бритого полновесную золотую монету с изображением потёртого крылатого всадника — только смог пролепетать, — Добавка и медовуха за счёт заведения!

Народ зашумел, призывая Коттина успокоиться, продолжить обед, или ужин — быстро темнело. Варяг кушал молча, плевал на столешницу хребты снетков, запивая их заморским вином из кривой, зеленой, с пузырями в стекле, бутыли.

После заявления одноглазого о солдате, разговор сам собой плавно перешёл к оружию, его производству, ношению, употреблению и распространению. Причём, чем дальше прибывающий народ отстоял от оружейного дела, тем с большим рвением и криком отстаивал свою единственно правильную точку зрения. Когда в разговоре о мечах и способах их ковки, гости чуть не сцепились с сильно захмелевшим парнем из дружины, варяг не выдержал, вскочил, чуть не опрокинув только что поданного осетра, дымящегося с жару, в бульоне, закричал с лёгким акцентом:

— Вы ничего не понимайте в настоящих мечах! Моя лошадь, моя собака в оружии понимают лучше вас!

— Слышишь, друг, его конь, его пёс в мечах лучше нас понимают, — гладил по вихрам нетрезвого дружинника толстый чудской купец, вытирая рукавом пьяные слёзы.

— Я торжественно клянусь, — высокопарно провозгласил рыжеусый варяг, доставая свой меч — великолепной восточной работы, отливающий золотом булат с белой изморозью по металлу, — Что отдам свою лошадь и вот этого славного осетра тому, кто имеет оружие благороднее моего! Даже золотой талер не пожалею!

Наступила тишина, все уставились на великолепный булат, на сверкающий синий камень в рукояти меча, на самого рыжеусого варяга — более никто не восхотел объявлять, этого руса «понаехавшим». Вдруг курносый, с белой бородой и усами, с ледяными глазами молодчик, промокший и уже высохший, пахнущий лесом и землёй, в нелепой куртке, сшитой из кусков кожи, тихо встал, и молча, подошёл к столу варяга. Не успел никто опомниться — как он грязной рукой схватил осетра за бок, вырвал огромный кусок. Жутко улыбаясь, запихал его в рот, мурча и облизываясь. Потом схватил всю ендову, потащил на свой стол, на ходу поедая богатую закуску.

— Держи вора! — истошно завопил варяг, выпрыгивая из-за стола с намерением порубить Коттина на куски. Бывший Кот недоумённо оглянулся, ища честными светлыми глазами вышеозначенного вора, но, видя перед собой только свирепого руса, улыбнулся ему:

— Иди и приготовь мне лошадь, а золотой талер положи вот в этот карман, — Коттин похлопал себя по груди.

— Он безумец! Вяжите его!

— Меня вязать? За что? За то, что мой меч лучше? — заорал бывший Кот, выхватывая из руки варяга монету.

— Он оскорбил меня, благородного руса из дружины Великого конунга!

— Надоел ты мне! — Коттин выхватил из мешка меч Индры, помахал им. Пока варяг остолбенело, разглядывал чёрные значки, бегущие по лезвию, бывший Кот размахнулся и ударил его плашмя по голове, потом пнул сапогом под рёбра. Положив золотой кружочек в карман куртки, Коттин оглядел выпученные глаза, открытые рты завсегдатаев, прислушался, как по улице, ругаясь, бежит толпа белозерских дружинников, подумал удовлетворённо: «Сейчас меня повяжут».

По мнению Коттина — драки местных с варягами происходили часто. Так было всегда и везде. Поэтому дело сочтут пустяковым. Зато его приведут в город — с разбитой мордой. Посадят в подвал, где таинственного Кота Баюна никто искать уж точно не станет.

Когда толпа выставила дверь, Коттин убрал меч в мешок, и вовремя — ему тут же засадили в лицо, надавали подзатыльников. Потом стали выяснять — он ли обидел варяга?

Коттин почувствовал, как из носа потекла кровь, улыбнулся — это хорошо. Лысая башка, борода в крови — древний оборотень в розыске. Ага.

Ариант грустно смотрел в окно, расположенное под самым потолком, в мелкую сеточку, вместо рыбьего пузыря — кольчужная сетка. Дело, по всей видимости, замерло — значит, дядьку Коттина не нашли, и что будет с ним — неизвестно. Ари опустил глаза, посмотрел на соломенный тюфяк, поёжился — где-то наверху топилась печь. Верх стены и низкий потолок были тёплыми, но по полу сквозило, внизу бегали мыши, смотрели бусинками глаз на корку хлеба и кружку из-под молока. Молоко несколько раз приносил богатырь Аминта, хлопал парня по спине могучей ладонью, один раз пожаловал сам воевода Чудес — спрашивал, не обижают ли, как кормят. На вопрос — «Когда?» — посмотрел наверх, поёжился, пожал плечами. Долго молчал, потом нехотя промолвил, — «Разберёмся». Обычно еду приносил однорукий старик Чухрай. С ним Ари иногда перебрасывался парой фраз о погоде, о природе — к большему общению старик готов не был, а может быть, ему просто запретили разговаривать с арестантами.

Вдруг раздались голоса, заскрипела лестница, засов стукнул о стену — значит, сейчас дверь откроют. И, действительно, дверь завизжала несмазанными петлями, распахнулась — на пороге стоял худой остроносый господин, с бегающими глазками. Одет он был роскошно — серый, расшитый серебром плащ, круглая соболья шапка. Мужчина быстро окинул взглядом помещение, внимательно посмотрел на мальчика, сделал шаг в сторону. За его спиной оказалась очень красивая девушка — с тёмно-золотыми волосами, ярко-синими глазами, в нарядном сарафане, в руках она держала поднос, покрытый белым льняным полотенцем. Может быть, дядя Чудес упросил князя решить его судьбу? А, может быть, это и есть князь? Нет, не может быть — мальчик представлял князя в золотом шитье, с драгоценными камнями на короне, с волшебной саблей на боку.

Тем временем лысый настороженно смотрел, как девушка передала поднос, как мальчик поставил его на тюфяк, закрыв дыру, из которой торчали длинные жёлтые соломинки. Потом лысый подтолкнул девушку к выходу, сам сделал движение к дверям, но остановился на миг, что-то буркнул однорукому Чухраю и быстро выскочил наружу. Стукнул засов, шаги удалились. Настроение мальчика резко улучшилось.

Только Ари присел на тюфяк, и, сняв полотенце, принялся за еду — козий сыр, лепёшку, ещё тёплую, кусок варёного сазана, — как вновь раздался шум. Кто-то орал, толкался, наконец, дверь вновь распахнулась, двое дружинников в армяках, при саблях, втащили в коморку и бросили на солому бритоголового молодчика с разбитым лицом. Утерев ладонью кровь, человек с белой бородой закричал что-то нехорошее на захлопнувшуюся дверь, плюнул вслед служивым, потом оглянулся на Ари. Несколько секунд бессмысленно смотрел, потом замер, почесал окровавленной рукой затылок, и вдруг весело ему подмигнул. Кусок сыра выпал из пальцев Арийского Сокола, то бишь, Арианта — перед ним сидел не совсем здоровый, но всё-таки живой — дядя Коттин, древний волшебный Кот Баюн. Ари открыл рот, что бы весело закричать, но наткнулся взглядом на палец, приложенный к разбитым губам странника. Замолчал.

— Когда меня сюда волокли, я вроде бы видел одну девушку…

— Какую девушку? — прошептал Ари.

— С золотыми волосами…

— Она сегодня здесь была, — мальчик показал на сыр и рыбу. — А как её зовут?

— Мишна. А братца Стефана ты видел?

— Нет, — ещё тише прошептал Ари, — он тоже в городе?

— Ты, значит, ничего не знаешь, что было после нашего расставания? Меня скоро потащат на суд, рассказывай быстрей, что произошло с тобой!

Коттин решил, что будет лучше, если Ари узнает об их приключениях после того, как ситуация разрешится. Раз парень в подвале — значит, воевода Чудес сумел разговорить парня. Но бывший Кот нисколько не сердился на Ари, ведь простолюдины в воеводы не выбиваются.

Вскоре Коттина увели к воеводе, где бывший Кот назвался стрелком, идущим поступать на службу в стольный град с самого Урала.

На следующий день Мишна пришла одна, без таинственного соглядатая, и пока однорукий старик возился с запорами, Ари прошептал, что о ней спрашивал Коттин. К великому удивлению мальчика, Мишна рассмеялась, и нисколько не таясь, сказала, что они уже успели коротко переговорить, так как всё закончилось благополучно.