Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - Егорушкина Александра. Страница 4

Зато роза появилась у мамы в руке. Кованая, металлическая, на стебле – длиной с едва начатый карандаш. Мама держала ее в тонких пальцах, у самого ворота. Странная какая-то роза… для брошки слишком крупная…

Лизе стало жарко. Она внимательно вгляделась в картину – как, оказывается, трудно вглядываться, когда привык слушать! А потом подхватила юбки и со всех ног кинулась обратно к Бабушке. Срочно рассказать ей, она удивится и обрадуется, ей полезно радоваться…

Бежать по галерее и тем более подниматься по лестнице в платье, которое по радингленским понятиям считалось повседневным, было неудобно, и на бегу Лиза мысленно шипела от досады – в джинсах и безо всяких оборок она бы добралась до Бабушкиных покоев в два раза быстрее.

– Лиллибет! – ахнула королева Таль, когда принцесса вихрем влетела в ее спальню. – Ты же у меня только что была! В школу опоздаешь!

– Бабуля, там картина меняется! – выпалила Лиза, присела на край Бабушкиной постели и выложила все на одном дыхании.

Потом посмотрела на Бабушку и оторопела.

Лицо у той стало совсем траурное.

– Бедная девочка, – проронила Бабушка, и Лиза не сразу поняла, к кому это относится – к ней или к маме. – Не надо придавать этому значения. Уна вполне могла как-то заколдовать картину, вот она и меняется. Поверь, это ничего не значит.

– Как – заколдовать?! Мама что, была волшебница?

– Твоя мама была… ведьма, – словно через силу, выговорила Бабушка и тотчас поправилась, – волшебница. Не пугайся, Бетси, я не вкладываю в слово «ведьма» ничего дурного, просто однажды в детстве я поймала ее на колдовстве и запретила впредь этим заниматься. Раз и навсегда. Она, конечно, обиделась, даже не разговаривала со мной несколько дней, но потом смирилась. И я считаю, что поступила правильно. – Бабушка строго посмотрела Лизе прямо в глаза. – Да, до сих пор так считаю. От волшебства одни беды, ты же сама видишь.

– А… – Лиза, которая ничего такого не видела, от ошеломления не сразу подобрала слова. – А Филин что считает?

– Андрей Петрович был тогда в отъезде, – медленно проговорила Бабушка каким-то непонятным тоном, глядя поверх Лизиной рыжей головы. – Я не сочла нужным ничего ему рассказывать, и тебе не советую, это ни к чему. Но я понимаю: Уна могла что-то сделать непреднамеренно, как любой волшебник-недоучка. Я не специалист в магии, но думаю, что во дворце найдется достаточно следов… ее неосмотрительного поведения. Ты наткнулась на один из них – эту картину, вот и все. А теперь ступай.

– Бабуля! – взмолилась Лиза. – Как это от волшебства одни беды? А как же я? Как же Инго?

– Видишь ли, моя бы воля да немного другие обстоятельства – и вы оба никогда и не узнали бы о своих талантах, – ровным голосом произнесла Бабушка. – Просто жизнь сложилась так, что их не удалось скрыть. А так, честно говоря, я бы предпочла с малых лет спокойно готовить тебя в королевы. Тогда из тебя, может быть, вышел бы прок.

Лизу как будто по лицу ударили. А так, значит, из нее прока не вышло?! И волшебница-скрипачка – это чушь собачья? Всего-навсего источник бед? Вот, оказывается, какого мнения Бабушка!

– … Еще неизвестно, кто больше виноват в том, что жизнь так повернулась! – продолжала Бабушка. – Какие там дела нагородил Конрад и так ли уж Уна была ни при чем, когда город захватили… может быть, она была с ними заодно… Вот что, иди-ка, Лиллибет, тебе пора!

– Полвосьмого утра, – упрямо возразила Лиза и даже вцепилась в край постели, будто ее собирались спихнуть. – До школы еще море времени. – Она посмотрела Бабушке прямо в глаза и требовательно спросила: – При чем тут Конрад и мама?

– Я устала, – твердо сказала Бабушка. – Я плохо себя чувствую. Дай мне отдохнуть. И не забывай, что мама тебе мама, а Конрад – отец твоего друга. Незачем тебе знать лишнее. Потом зайдешь и скажешь, что там у тебя по химии.

Лиза с достоинством поднялась:

– Бабушка, раз ты плохо себя чувствуешь, я никого на Новый год к нам звать не буду.

– Еще чего не хватало! – возмутилась Бабушка. – Обязательно позови Льва и младшего Конрада! Ты что, уже и хоронить меня собралась?!

Лиза выскочила за дверь и перевела дух.

День еще не успел начаться, а на нее уже свалилось столько, что на пару месяцев хватит выше головы.

Но надо взять себя в руки. Обо всем услышанном я еще успею подумать. Будет время. А пока надо разбираться с делами на сегодня.

Итак, дела на сегодня. Умыться и привести себя в приличный вид. (Ох, как бы улизнуть от горничной, при ней неловко…) Что-нибудь съесть (хорошо бы Циннамон не стал разводить церемонии с кормлением ее высочества!) Переодеться в школьную форму. В школе… Ах да. В школе сегодня последний день перед каникулами – и то счастье. Объявят, правда, оценки за полугодие… по химии последний шанс переписать контрольную, хорошо бы натянуть четверку, остальное неважно. После уроков дискотека для старших классов – бррр… сбежать. Только надо пригласить Левку на Новый год к нам на Петроградскую. Ну и Костю, конечно, тоже. Что бы там про Конрада ни говорили, Костя ей друг, и точка. А ведь старшего Конрада действительно в Радинглене давно не видели… Ладно, об этом сейчас думать не надо. Потом обратно сюда… А вдруг сегодня Инго приедет? Ну вдруг? Вряд ли, конечно, до Нового года еще несколько дней, он, наверное, в последний момент объявится, у него же экзамены. Хотя какая разница? Инго ведь как приедет, так сразу помчится Маргариту встречать, а потом его Филин утащит разговоры разговаривать, а потом праздники начнутся, а в парадной обстановке толком не побеседуешь…

Нет, придется полагаться только на себя. После школы – сделать Бабушкины задания, показать ей, если она будет прилично себя чувствовать. В последнее время Лиза все чаще натыкалась у порога королевской опочивальни на одну из суровых Бабушкиных камеристок и подолгу ждала, когда же Бабушка будет в силах с ней поговорить.

Лизе было страшно.

И еще ей очень хотелось знать, как все было на самом деле. Почему мама плакала у Зеркала, кажется, понятно: именно тогда Бабушка запретила ей колдовать. Но кто такие «они», на которых намекала Бабушка? И куда хотела сбежать Уна? И зачем?! Лиза, конечно, знала, что Уна была подкидышем, но ведь королева Таль воспитывала ее как родную дочь…

– Господи Боже, Филин, ну почему от тебя всегда какие-то сюрпризы? – простонала королева Таль, хватаясь за виски. – Скажи, ты когда-нибудь уймешься, а?

Волшебник мрачно молчал. Ему совершенно не хотелось выслушивать от своей повелительницы отвлеченные рассуждения. Не время.

На столе между ними стояла корзинка, а из нее свешивались белые кружева.

– Где ты ее взял? Ты полагаешь, раз я королева, то сразу придумаю, куда ее деть? – возмущалась Таль.

– Деть – хорошее слово, – подал голос Филин, – особенно применительно к живому человеку.

Таль покраснела и отвернулась.

– Так где ты ее… нашел? – повторила она, не оборачиваясь.

– Это важно? Хорошо, я нашел ее на крыше Звездочетовой башни примерно десять минут назад. Она спала и замерзнуть, по-моему, не успела.

– Нос теплый, – неохотно согласилась Таль, склоняясь над корзинкой. – Ой, проснулась! Глаза черные, посмотри!

Глаза были действительно черные, с синеватым отливом, как мытые сливы. Плавающий младенческий взгляд скользнул по потолку королевского будуара, расписанного под кроны деревьев, смыкающиеся над головой. А вот волосы, вернее, легкий пушок на голове…

– А волосы рыжие, – как бы между прочим заметил Филин. – Как раз в королевскую масть – очень подойдет.

Таль нахмурилась.

– Нарочно по цвету подбирал? – колко осведомилась королева. – Девочке недели две, не больше. Откуда же она там взялась?

Филин пожал плечами.

– А ты-то что там делал?

– Облетал дворец, крылья разминал, – отозвался волшебник. – Слушай, Таль, давай лучше подумаем, чем ее кормить? Она же сейчас завопит, знаю я этих маленьких…

– Нет, мне все-таки интересно, кто ее нам подкинул, – пробормотала Таль. – Смотри-ка, а она очень даже ничего, вон какие ресницы…