Игра теней - Уильямс Тэд. Страница 40

Пелайя молча взглянула на него, всем своим видом давая понять, что уловки бесполезны и он не сумеет вытянуть из нее ни малейшей подсказки.

— Полагаю, предположение мое справедливо, хотя вы и отказались его подтвердить. Это ваша сестра. Насколько мне известно, лорд-протектор, заточивший меня сюда, не имеет законных отпрысков. Некоторые полагают, что бездетность — большое благо, ибо дети доставляют родителям множество забот и волнений, но я придерживаюсь иного мнения. Однако же, сожалея о бездетности лорда-протектора, я прихожу к выводу, что он никоим образом не может являться вашим отцом. Но кому выпали честь и счастье иметь вас своей дочерью, вот в чем вопрос? Все здешние министры слишком темнокожи или слишком бледнолицы, так что я направился бы по ошибочному пути, вздумав искать вашего родителя среди них. Полагаю, я поступлю разумно, если ограничу область поисков и припомню, его из высокопоставленных обитателей крепости имеет детей. Я провел здесь более полугода и многое успел узнать. — Узник вновь слегка улыбнулся. — Я вижу, спутницы ваши призывно машут руками, и понимаю, что мне следует поторопиться. В противном случае я рискую лишиться вашего приятного общества прежде, чем успею познакомить вас с итогом моих рассуждений. Итак, внутренний голос подсказывает мне, что ваш отец — граф Перивос Акуанис, комендант крепости. Вне всякого сомнения, вы его младшая дочь, в то время как темноволосая девушка, окликнувшая вас по имени, это ваша старшая сестра Телони.

— Вы знали все с самого начала, — растерянно пробормотала Пелайя.

— Нет, уверяю вас, дорогая юная госпожа, когда вы приблизились ко мне, я понятия не имел, кто вы такая! Однако во время разговора с вами мое неведение развеялось. Теперь я припоминаю, что однажды видел вас в обществе вашего отца. Но тогда я не имел возможности разглядеть вас как следует.

— Я не уверена, что вы говорите правду.

— Неужели я дерзнул бы лгать такой прекрасной юной особе с таким прекрасным именем? Ваше имя означает «океан», а бог Морей и Океанов — покровитель моей семьи. В нынешнем моем положении океан является для меня самым главным источником радости. Согнувшись у окна камеры, я могу увидеть волны, и это зрелище представляется мне на редкость отрадным. Оно дает мне силы жить дальше. — Заключенный слегка склонил голову. — Признаюсь откровенно, вы напомнили мне о моей собственной дочери, хотя, полагаю, вы на несколько лет моложе. Моя дочь тоже отличается состраданием и испытывает сочувствие к одиноким старикам и бездомным псам. — Лицо Олина внезапно напряглось, словно он почувствовал боль, но не хотел этого показывать. — Но дети быстро растут и покидают своих родителей. Все в этой жизни меняется слишком быстро.

Олин порывисто вздохнул, словно боль становилась все сильнее. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он заговорил вновь.

— Так сколько вам лет, леди Пелайя?

— Двенадцать. В следующем году или через год я выйду замуж. Но только после того, как выйдет замуж моя сестра Телони.

— Я желаю вам счастья, сейчас и в будущем. Ваши подруги выглядят чрезвычайно встревоженными. Судя по всему, они намерены позвать лорда-протектора, дабы он вызволил вас из лап злоумышленника. Думаю, вам лучше вернуться к ним.

Пелайя уже хотела идти, но неожиданно замешкалась.

— Когда я сказала, что вы король Олин из Южного Предела, вы ответили, что я права лишь наполовину, — выпалила она, пристально глядя на пожилого арестанта. — Но почему? Всем известно, кто вы такой.

— Я действительно Олин и прибыл сюда из Южного Предела, — отозвался ее собеседник. — Но я уже не король. Пленник не может быть королем. — На губах его вновь появилась улыбка, до того печальная, что у Пелайи защемило сердце. — Ступай же; девочка по имени Океан. Разговор с тобой доставил мне большое удовольствие, но твои спутницы тебя заждались. Да пребудет с тобой милость Зории.

Когда Пелайя подошла к подругам, они окружили ее, как солдата, вернувшегося из неприятельского плена. Один-единственный раз она украдкой оглянулась на короля Олина. Узник, казалось, не заметил этого. Глаза его были устремлены в небо, где пробегали легкие перистые облака. Ничего другого он не мог разглядеть из-за высокой крепостной стены.

— Ты не должна была говорить с ним, — прошипела Телони. — Он заключенный, к тому же из чужой страны. Отец будет в ярости.

— Да, — вздохнула Пелайя. На душе у нее было грустно, и в то же время ее не оставляло какое-то странное чувство, словно после короткого разговора с пленным королем она внезапно повзрослела и изменилась. — Наверняка отец будет в ярости.

Глава 10

Горбун и его прабабушка

Баррик Эддон проснулся от ужаса. Ему казалось, сердце его вот-вот треснет, словно яичная скорлупа. До него доносился запах дыма, но вокруг царил холод и непроглядная тьма. Несколько томительно долгих мгновений Баррик не мог вспомнить, где он. Не в доме, не под крышей, в этом не было сомнений — со всех сторон слышался шелест и поскрипыванье деревьев, раскачиваемых ветром.

Ах да, вспомнил Баррик, он же за Границей Теней.

Принц чувствовал себя так, будто только что очнулся от долгого причудливого сна. Это ощущение было слишком хорошо знакомо Баррику, однако пробуждение оказалось ничуть не менее странным, чем сам сон. Беспросветные сумерки, царившие в этих краях, закончились. Серая мгла небес сменилась абсолютной тьмой. То была не ночная тьма, которую освещают луна и звезды, но густая кромешная темнота. Словно какой-то рассерженный бог накрыл мир своим плащом. Если бы не угольки, догоравшие в костре, Баррик не смог бы рассмотреть, что творится вокруг. И этот ужасный едкий запах…

«Дым. Джаир сказал, это дым большого пожарища. Дым наполнил небо и уничтожил свет».

Баррик вспомнил, что весь день накануне у него мучительно щипало глаза. Им пришлось сделать привал, потому что ему и Вансену, капитану королевских гвардейцев, было трудно дышать.

Баррик тихо приблизился к кострищу и поворошил палкой угли. Вансен спал с открытым ртом, дыхание его было тяжелым и хриплым. Почему капитан до сих пор не ушел? Любой здравомыслящий человек на его месте давным-давно вернулся бы в Южный Предел. А он лежал здесь, рядом со своим новым другом, старым облезлым вороном, который, судя по всему, тоже спал, сунув голову под крыло. Баррик сам не мог понять, отчего говорящая птица вызывает у него такую неприязнь, но эта неприязнь была чрезвычайно сильна.

Стоило Баррику перевести взгляд на Джаира, как сердце его вновь заныло и все внутренности болезненно сжались. «Клянусь богами, этот демон воистину ужасен!» — пронеслось у него в голове. Он смутно помнил, что прежде считал себя другом и даже родственной душой безликого существа, одного из тех монстров, что захватили земли людей, сея огонь и смерть. Как он мог оказаться во власти этого безумия? Как он мог полностью подчиниться порождению тьмы и вслед за ним безропотно устремиться навстречу ужасной судьбе?

Баррик посмотрел на лошадей, стоявших под деревьями. Кобыла Вансена дремала, понурив голову, а лошадь из страны теней беспокойно переминалась с ноги на ногу. Баррик знал, что лошадь эта принадлежит ему, но не помнил, каким образом она ему досталась.

«Я могу вскочить в седло и ускакать отсюда, никем не замеченный», — решил принц.