Семь кругов - Дэвис Брайан. Страница 42

— Просто наследник Артура? — Наама издала нервный смешок. — Милорд, прошу, не надо осквернять это святое имя таким словом.

Билли покачал головой:

— И не собирался. Я только хотел сказать, что я просто человек, который оказался здесь, чтобы помочь. И трон мне не нужен.

Улыбка Наамы медленно сползла с лица, и глаза наполнились слезами. Она отвернулась.

— Значит, я должна и дальше ждать настоящего короля. Я верю в пророчество Мерлина. Мой король придет.

— Послушай… Наама… Я в самом деле наследник Артура. — Билли вытянул меч из ножен. — Видишь? У меня Экскалибур. Но я понятия не имею, как стать твоим королем.

Девушка кинулась к нему и обняла.

— Значит, ты тот, кого я ждала! — Она откинула голову, глядя ему в глаза. — И ты не просто мой король! Ты мой суженый! Мы поселимся в этом новом мире, где твое справедливое правление будет длиться вечно.

Наама положила голову ему на грудь. Тепло ее тела охватило Билли, и по коже у него побежали жаркие мурашки. Он взял ее за плечо и мягко отстранил.

— Наама, — сдавленно сказал он, — я… я не думаю, что это часть плана.

Она склонила колени.

— Пожалуйста, милорд, даруй мне прощение. Мерлин это предвидел. Неужели ты не знаешь великое старинное пророчество?

Билли вернул Экскалибур в ножны.

— Я слышал много пророчеств от Мерлина, но в них не было ничего о том, что я твой суженый.

— Как странно! Мерлин сказал, что ты узнаешь его песню! — Наама нахмурилась.

— Его песню?

— Да. Я спою ее для тебя. — Девушка сложила руки на груди и опустила голову, словно молясь. Затем с легкой улыбкой стала петь чистым чарующим голосом:

Билли переступил с ноги на ногу.

— Не помню, чтобы слышал такую песню.

— Но ты же дитя сомнений. Разве не так?

Он кивнул:

— Да. Мне было сказано об этом раньше.

— Тогда откинь свои сомнения и поверь. Зачем выбирать адские бездны, когда ты со мной можешь жить в блаженстве? — Наама раскинула руки, и ее глаза блеснули в утреннем тумане, как драгоценные камни. — Я твоя нареченная дева. Неужели я не нравлюсь тебе?

Билли сглотнул.

— М-м-м… вовсе нет. Дело не в этом.

Ее улыбка проникла ему в самое сердце — радостная и в то же время печальная. Когда Наама раскинула руки, шелк ее платья плотно приник к телу, обрисовывая нежные формы. У Билли отчаянно колотилось сердце. По лбу текли капли холодного пота. Он опустил голову.

— Да. Ты нравишься мне. Просто я…

Наама схватила его за руку.

— Тогда пойдем со мной. Я хочу показать тебе кое-что.

Билли позволил ей провести себя через поляну в лес. Что она хочет показать? Может, будет куда лучше, если он не увидит ничего из того, что она собирается ему предложить, но Билли хотелось понять, что у нее на уме. Ведь она олицетворение невинности, разве нет?

Наама остановилась около двух ям.

— Вот мы и на месте.

— Что здесь произошло? Вырвали с корнем пару деревьев? — Билли подбоченился.

— Да. В свое время тут стояли дерево жизни и дерево познания добра и зла. Но это Новый Эдем, так что нам нужно только дерево жизни. Наш союз восстановит его на том же месте, и мы будем жить в вечном блаженстве. — Наама стянула с головы венок и переплела его в виде восьмерки. Одну петлю она надела на свое запястье, а другую с сияющим лицом протянула Билли. — Соединись со мной, милорд, под этим вечным заветом, и мы вместе построим новый мир.

Она подошла так близко к нему, что он мог чувствовать нежный аромат ее волос и тепло тела. Обоняния его коснулся и другой запах — острый и очень земной. Наама положила ладонь ему на грудь и опустила голову на плечо. Ее дыхание, проникающее сквозь рубашку, было горячим.

— Так ты останешься со мной? — спросила она.

У Билли колотилось сердце. Кожу кололо миллионами игл. Горло пересохло. Откуда-то изнутри шел палящий жар, от которого тело было готово взорваться. Слишком много всего, просто слишком много. Он закусил губу, чувствуя, как его сознание надрывается в крике. Помоги мне!

В памяти всплыли слова поэмы Мерлина: «Рай закрыт для тех, кто любит, кто страдает и спасает».

Райское создание прижалось к его груди, но Билли вовсе не любил Нааму. Насколько он понимал, это была всего лишь страсть, а не обожание. Вспышка света, а не вечное пламя. Ее обеты покоились только на способности обеспечивать покой и удовольствие, а Билли никогда бы не смог отдать сердце девушке, которая была не более чем фантомом. Глубоко набрав в грудь воздуха, он мягко, но решительно отстранил Нааму, вытянул из ножен Экскалибур и высоко поднял его. И когда глаза привыкли к мощному свечению меча, Билли охватила холодная сдержанность, словно освежающий дождь окатил раскаленную мостовую.

— Очень жаль, Наама, но мне надо идти. — Он сделал два шага по направлению к папоротниковой поляне и остановился. — Мне напророчено стать мужем другой, и я должен найти ее.

— Но если ты оставишь меня здесь без дерева жизни, я умру!

Билли не позволил себе оглянуться, боясь, что при виде прекрасного умоляющего лица Наамы его решительность растает.

— Тот, кто поместил тебя в этот сад, и несет за тебя ответственность. А я должен идти! — крикнул он.

— Я буду хорошо относиться к тебе! — жалобно вскричала Наама. — Обещаю. Неужели ты не любишь меня? — Она разрыдалась.

— Наверно, ты мне нравишься, Наама! — крикнул Билли. — Но я должен хранить верность той, кого люблю! Она стоит того, чтобы дождаться ее. — Он остановился на середине поля. Его терзало желание повернуться и снова увидеть прекрасное лицо, но он понимал, что если обернется, то совершит ошибку — свою последнюю и непоправимую ошибку.

Он отвел в сторону куст папоротника и обнаружил три ямы. Они казались совершенно одинаковыми — непроницаемо черными и, по всей видимости, бездонными.

Наама крикнула:

— Если уж ты должен оставить меня, выбирай портал справа! Он приведет к твоей возлюбленной. По крайней мере, я умру, зная, что ты нашел счастье.

И снова Билли не позволил себе обернуться. Он внимательно изучил яму справа. Чистые отвесные стены уходили во тьму. В яме слева по стенкам ползали жуки и черви, но из самой глубины ее исходило слабое свечение.

Он прыгнул в левую яму, но вместо того, чтобы полететь вниз, стал медленно опускаться, словно погружаясь в плотную светящуюся жидкость.

— Надгробие? — переспросил Уолтер, наклонившись к еще одному обтесанному камню. — Откуда оно тут взялось?

— Я думаю, это всего лишь мемориальный камень. Сомнительно, что под ним погребено чье-то тело.

Уолтер прочел надпись: «Шайло Натансон, любимая…» Он посмотрел на Эшли.

— Остальное стерто.

Лучом фонарика Эшли осветила еле заметные слова.

— Похоже, что «любимая дочь». А дальше я уже ничего не могу прочитать. — Она погладила камень. — Если не считать, что в самом низу сказано: «В последний раз ее видели 31 октября 1964 года». Сегодня как раз минуло сорок лет. Я думаю, что девочка потерялась, а ее родители просто обозначили то место, где ее видели в последний раз. — Эшли выключила фонарик и покачала головой. — Печально! Тут есть еще кое-что странное. — Она взглянула на экран компьютера. — Похоже, что Бонни сейчас именно в этом месте или, по крайней мере, очень близко.

Мощный луч света поглотил слабое свечение фонарика Эшли и ослепил Уолтера.

— Уолтер! — Свет рывком переместился на лицо Эшли. — Мисс Столворт!