Дорога смерти - Стоун Роберт. Страница 50

— Вот один из них! — завопил кто-то. Парди посмотрел вниз и увидел лавочника, вышедшего из-за своего прилавка с овощами. Его обширный живот был прикрыт зеленым фартуком. Когда он указал на доктора, его губы искривились от отвращения, с каким обычно смотрят на таракана. Парди не знал имени зеленщика, но почти каждую неделю покупал у него фрукты. Сбитый с толку, доктор обернулся, ожидая увидеть за своей спиной какую-то сомнительную фигуру, на которую и показывал лавочник.

— Один из этих обманщиков, пачкающих людям мозги! — продолжал вопить зеленщик.

При этом несколько ближайших пешеходов остановились поглазеть на разгорающийся скандал.

— Обманщиков, пачкающих мозги? — переспросил искренне удивленный Парди. Он растопырил пальцы, требуя жестом дальнейших объяснений, и с изумлением увидел, что зеленщик попятился.

— Эй, не вздумайте пробовать на мне свои колдовские штучки!

— Колдовские?

Тут он начал понимать, что имел в виду этот человек. По городу всю неделю в изобилии циркулировали какие-то странные слухи, сплетни и истории. Некоторые были опубликованы в газетах, другие просто передавались из уст в уста, распространяясь, как лесной пожар. Одна из этих историй касалась выборов премьер-министра более чем двадцатилетней давности. Ежедневная газета Прандиса получила свидетельство того, что группа волшебников повлияла на умы избирателей в пользу Кермана Эша. Парди достаточно знал о магии, чтобы воспринять подобное сообщение как очередную газетную утку. В статье дело намеренно представлялось так, будто волшебникам ничего не стоит изменить мнение человека, нужно всего лишь щелкнуть пальцами. Даже до Принятия Обета такие эксперименты с сознанием являлись неимоверно сложными, недоступными никому, кроме самых могущественных магов. А теперь, по мнению Парди, вряд ли вообще какой-нибудь волшебник может сделать больше, чем навести кого-то на мысль, заставить задуматься над предположением — ну, возможно, вселить сомнения в нескольких нерешительных избирателей, но не более того. Помимо этого, в статье сообщалось, что якобы Эш пообещал волшебникам в обмен на их помощь создать Национальный отдел таинственного (так высокопарно он окрестил существовавший испокон веков орден магов), сделать его правительственным органом и назначить его главу министром магии — эта должность была учреждена много веков назад, когда люди еще слишком хорошо помнили Опустошение, для того, чтобы контролировать деятельность волшебников. По крайней мере, так говорилось в статье.

Парди почесал в затылке и рассмеялся.

— Не стоит бояться никаких моих штучек, — ответил он, стараясь говорить спокойно и доброжелательно, как обычно это делал у постели больного. — Я вовсе не маг, просто…

— Лжец! — крикнул кто-то за его спиной. Парди повернулся и увидел госпожу Снет, свою старую пациентку. — Вы налагали на меня руки, и моя кожа стала прозрачной, как стекло, — продолжала старуха. — Я сама видела те части моего тела, которые Господь Бог сотворил сокрытыми от чьих-либо глаз. И вы засовывали в меня руки с помощью магии!

«И удалил опухоль, которая иначе убила бы тебя, глупая корова», подумал Парди, но не решился сказать это вслух.

— Ну, разумеется, — вместо этого ответил Парди все тем же успокаивающим тоном. Из ближайших окон стали высовываться головы, толпа росла. С каждой минутой из окрестных лавок выходило все больше людей посмотреть, что происходит. — Я ведь целитель.

— Целитель или волшебник — это все равно! Парди не узнал голоса того, кто это крикнул, но он понимал, что этот человек был отчасти прав. Целители тоже были в какой-то мере магами, их еще иногда называли малыми чародеями. Это были люди, обученные небольшому специализированному волшебству, чтобы выполнять конкретную работу, — целители, травники, шептуны. Они могли ощущать потоки свободной магии, могли даже преобразовывать ее, но только вполне определенным способом для вполне определенной цели — лечить болезни. Но он-то не был волшебником. Черт побери, он даже не состоял в ордене магов.

— Это просто смехотворно, — фыркнул Парди. — То, о чем вы говорите, произошло тогда, когда я был ребенком. Нечего ворошить прошлое…

Вдруг зеленщик взвизгнул и упал на колени, сжимая голову руками. «Этому человеку явно нужна моя профессиональная помощь», — хмурясь, подумал Парди.

— Он это делает! — завизжал лавочник и замахал руками, как будто отбиваясь от невидимого нападения. — Я чувствую его внутри черепа! Вон, прочь из моего мозга!

Доктор Парди не успел понять, безумен ли зеленщик или просто лжет, как толпа уже стащила его с лошади.

Ни вековые традиции, ни темперамент Орбиса Тейла не позволяли ему выпустить ситуацию из-под контроля, но даже его хватки оказалось недостаточно, чтобы справиться с событиями последних нескольких дней. С убийствами, переворотами в Совете и непрерывными требованиями Пейла начать войну — у Тейла и так хватало проблем. Но вся эта история с выборами…

Не в первый раз Тейл проклял своего предшественника, Абриниуса Лофта, который вполне заслужил смерть от кинжала убийцы. Два десятилетия назад Орбис Тейл только-только получил право стать членом ордена магов, но уже тогда он прекрасно понимал, что орден не должен портить свою репутацию, связываясь с тайной и совершенно незаконной процедурой «промывания мозгов» населению. Больше всего его раздражал тот факт, что Лофт, должно быть, считал свою сделку с Керманом Эшем весьма удачной — приобретение места в Совете в обмен на использование внушения магов во время выборов Эша. Любой приличный волшебник — даже такой негодяй, как Лофт, — прекрасно понимал: внушение может только укрепить тенденции, которые уже наметились. Тот, кто хочет голосовать против Эша, не станет голосовать за него, и таким образом Лофт получит все в обмен на ничто.

Или так думал сам Лофт. В своем стремлении пробиться к власти тогдашний глава ордена не брал в расчет простой факт: нужны века, пока исчезнет тот ужас перед волшебниками, который вселило в сердца людей Опустошение. Даже после Принятия Обета, которое оставило магам чуть-чуть больше, чем смутную тень их прежних возможностей, этот страх не исчез — он спал, но готов был пробудиться к жизни по первому зову, прозвучавшему даже шепотом. А сообщение о том, что волшебники повлияли на результат самых важных выборов в стране… Это уже не шепот, это исступленный крик.

Тейл выяснил, откуда взялась эта информация — похоже, источник нынешних неприятностей оказался тот же, что и многих недавно произошедших в столице беспорядков. Галатин Хазард опубликовал свои досье, и эта информация потрясла Прандис до основания. Но одно дело — знать источник беспорядков, другое — понять, что с этим делать. Однажды обнародованную информацию нельзя снова запрятать в папки, как загнать в бутылку выпущенного из нее джинна.

Последние несколько дней Тейл неустанно работал, пытаясь удержать в определенных границах колебания общественного мнения. С одной стороны его осаждали союзники в правительстве, которые считали, что их предали; с другой — на него давили члены ордена, от мелких волшебников до крупных магов, которые были в ярости от того, что оказались вовлеченными в секретное соглашение, ставящее под угрозу репутацию их сообщества. А еще имелось огромное количество обывателей, и они, похоже, были готовы накинуться на любого, кто осмелился бы использовать магию хотя бы для того, чтобы зажечь спичку. Чрезвычайно актуальная проблема, с решением которой, видимо, было не справиться даже Тейлу при всех его разнообразных талантах. Печальная правда состояла в том, что на самом деле внушение магов работало весьма посредственно, иначе у Орбиса Тейла возникло бы огромное искушение снова испытать его на населении Прандиса.

Услышав стук в дверь, Тейл накинул на голову капюшон и опустился в кресло. Его глаза подозрительно сузились. Это была не Пилар, его помощница. Тогда кто?..

— Войдите, — рявкнул он, с нетерпением ожидая, когда дверь откроется и все станет ясно.

Однако решение этого вопроса издевательски помедлило на пороге, прежде чем сделало шаг в комнату и маг смог увидеть одетого в черные лакированные доспехи министра войны. Шрамы, оставшиеся после того, как убийца изуродовал лицо Амета Пейла, сейчас казались глубже, чем когда-либо, будто голову генерала искромсали на дюжину неуклюжих кубиков и их поставили друг на друга хаотично и неровно, словно в детской игре. За спиной генерала Тейл увидел Пилар, жестами объяснявшую, что генерал просто ворвался в кабинет, проигнорировав само ее существование.