Глаз Паука - Локнит Олаф Бьорн. Страница 11

Практичный Конан в ответ на подобные рассуждения сплюнул. Диери невесело улыбнулась. Ши ударился в пространные рассуждения, доказывая, что большинство обитающих в городе «магов» – такое же жулье, как некий Хисс Змеиный Язык, продающий почти настоящие карты зарытых кладов времен Кхарийской Империи. Но даже если отыскать колдуна, готового всерьез взяться за подобный ритуал, они разорятся сами и разорят милейшую госпожу Клелию. Заклятия для общения с миром мертвых обходятся слишком дорого. К тому же в нынешние времена представители властей смотрят на практикующих некромантию ох как косо… Взять хоть того же Рилеранса: с одной стороны, если верить всезнающим сплетникам, маг куда как серьезный, а с другой – даже в славном Шадизаре, городе весьма вольных нравов, живет как мышь под метлой, не иначе остерегается власть предержащих…

Вот тут-то у Хисса, скорбно сидевшего в обнимку с пузатым кувшином «Драконьей крови», внезапно остекленели глаза, и рыжий мошенник молча воздвигся во главе стола, став предметом всеобщего внимания.

– Рилеранс! – значительно произнес он, уставив палец в потолок.

Повисло тягостное молчание, нарушенное ясным голосом Диери:

– Совсем упился.

– Трезв как стеклышко, – немедленно возразил Змеиный Язык. – Ри-ле-ранс!

– Трижды помянешь демона к ночи, и явится демон пред ясные очи, – буркнул Ши. – Что – Рилеранс? Денег тебе должен, что ли?

– Еще как должен! Еще какие деньги! – торжествующе возопил Хисс. – Все, считайте, что некромант у нас в кармане. Надо только наведаться к «Уютной норе» и пошарить в тайничке. Нет, по такому поводу стоит выпить! Как я мог забыть! Дневник Рюцциля-Людоеда! Рилеранс!..

После того, как кувшин с «Драконьей кровью» опустел, а Хисс, икая от выпитого и азартно сверкая глазами, изложил друзьям историю похищенных у мага раритетов и свой коварный план, их первоначальное недоумение уступило место бурному веселью.

– Хисс, ты неподражаем! – уверяла хохочущая Диери. – Обокрасть мага, а потом его же заставить отрабатывать собственное украденное добро! Трюк в лучшем духе славного Шадизара! Ты точно уверен, что твои дальние предки не были родом из квартала Нарикано, а?..

– Действительно неплохой план, Змеиный Язык, – сдержанно похвалил Конан, когда восторги пошли на убыль. – Теперь осталось только решить, кто будет разговаривать с чернокнижником. Ты пойдешь один или прихватишь Ши на всякий случай?

Хисс едва не выронил кружку.

…Так или иначе, припрятанные до поры в тайничке фолианты, дней десять тому позаимствованные ради исполнения заказа Хиссом и Кэрли у практикующего магика Хоршемишской гильдии Рилеранса, покинули место своего хранения и оказались в комнатке на втором этаже постоялого двора «Змея и скорпион». Книг было пять, но подлинной жемчужиной среди них считался неведомо каким чудом уцелевший своеручный дневник Рюцциля из замка Шилале, более известного как Рюцциль Людоед или Рюцциль Чернокнижник. Именно оттуда Хисс с таким старанием вырезал страницы, долженствующие подтвердить существование книги, исчезнувшей из библиотеки чародея.

Однако идти к хоршемишскому магу и лично вести с ним переговоры Хисс отказался наотрез.

– Я еще не спятил, – отметал он любые уговоры приятелей. – А если меня там заметили и узнают? Вдруг этот колдун способен проницать мысли? По моему скромному мнению будет лучше всего, если туда сходит Конан.

– Угу, точно, – Ши глумился от души, маскируя нервозность весельем. – Даже если колдун читает мысли, он рехнется, пытаясь отыскать у нашего юного варвара хоть что-нибудь годное для прочтения. Зато Малыш будет на высоте – из лучших побуждений треснет хозяина дома мордой о стол, приговаривая что-нибудь о богопочитании и благолепии…

– Как скажешь, дорогой, – Хисс был сама любезность. – Значит, решено: к магику пойдешь ты.

– Почему – я?!

– Потому что, во-первых, ты сам напросился…

– Когда?!

– …Только что. Во-вторых, из нас четверых ты наименее ценен для дела. В-третьих, у тебя есть удивительная способность, никогда прежде такой не встречал: можешь болтать день и ночь напролет, а толком ничего не скажешь. Ну, а если Рилеранс попробует залезть в твою голову, все, что он там отыщет, это вольный ветер да две-три мыслишки о жратве и девках из «Алмазного водопада».

– Да не хочу я туда идти! – припомнив гулявшие по Шадизару слухи касательно Рилеранса из Хоршемиша, Ши откровенно перетрусил.

– Может, и не придется, – Хисс со стуком захлопнул толстенный фолиант, лязгнув бронзовыми застежками. – Я придумал кое-что получше. В конце концов, когда это приманка ходила в логово льва? Нет уж, пусть зверь сам вылезет из норы… Где там этот наш гонец? Тащите его сюда, да побыстрее!

Три вырезанных страницы дневника Рюцциля улеглись в плотный пергаментный пакет, завязанный для надежности суровой нитью и запечатанный кляксой зеленого сургуча. Компанию им составляло безукоризненно составленное послание, коим магу Рилерансу предписывалось на следующий день не позднее первого послеполуденного колокола появиться в таверне «Тоскующая сова» и ждать там за самым дальним столом слева от входа, пребывая притом в полном одиночестве.

Пакет вкупе с горстью серебра вручили одному из знакомцев Ши Шелама, слывшему парнем немного тугоумным, а потому надежным, и с полдюжины раз повторили несложное задание: дойти до улицы Кисиндо, отыскать дом мага Рилеранса, передать послание стражникам у ворот. Около дома по возможности не задерживаться, в разговоры с караульными не вступать, отдать – и сразу же делать ноги.

Гонец, надо отдать ему должное, отменно справился с данным ему заданием. Однако назавтра в условленное время Хисс и его приятели, приняв все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, дожидались колдуна напрасно. План Змеиного Языка не сработал, зверь так и не покинул своего логова. Рилеранс не пришел.

Лишь когда хозяин «Тоскующей совы» начал поглядывать с явным подозрением на странных посетителей, мрачно дующих кувшин за кувшином дрянное слабенькое винцо, какой-то оборванец бросил на стол перед Хиссом клочок пергамента.

«Мне недосуг ходить по дешевым кабакам. Хотите говорить – приходите сами. Обещаю полную неприкосновенность. Не хотите – проваливайте к демонам».

– Что ж, – молвил с тяжким вздохом Хисс, прочитав послание мага, – этого я и боялся. А что делать? Придется идти.

Паланкин, на время одолженный Ши Шеламом у одного из многочисленных приятелей, при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж новым – здесь потрескался лак на перекладинах, там тисненые занавески украшала аккуратно наложенная заплата, тут напрочь оторвалась бахрома. Однако это был настоящий паланкин, пусть не такой роскошный, как у госпожи Клелии, со слегка облезшим гербом торгового дома Солнари, запряженный двумя философического вида мулами, казавшимися слегка траченными молью. Паланкин сопровождали погонщик и мальчишка, в чью обязанность входило бежать впереди, тряся потрескавшимся колокольчиком и разгоняя замешкавшихся прохожих. Диери пришла в восторг от возможности прокатиться по улицам родного города, как знатная дама. Хисс, критически осмотрев стоявшую во дворе таверны повозку, сокрушенно поцокал языком, но больше ничего не сказал.

…Возможно, Рилеранс из Хоршемиша и приготовился к приему гостей, но рассчитывать на хозяйское радушие этим гостям явно не приходилось – добро, если удастся уйти живыми, а если руки-ноги останутся в целости, то, считай, повезло. Именно об этом подумали Ши и Диери, узрев мрачные рожи охранников, отворивших на стук калитку. Хмурые верзилы со всей серьезностью выслушали заявление воришки о продаже старых книг, переглянулись и неторопливо принялись открывать ворота, впустив паланкин во внутренний двор.

Сопровождаемые одним из караульных, визитеры бодро прошагали по дорожке из красных и желтых плит через маленький опрятный садик к дому Рилеранса Кофийского. За входной дверью к их провожатому присоединились еще двое, зверовидного облика и с увесистыми дубинками на поясах. Прислужник, встретивший гостей первым, повел компанию в глубину дома сквозь лабиринт проходных полутемных комнат, заставленных дорогой мебелью; двое охранников, храня угрюмое молчание, замыкали процессию. Все это до того походило на арестантский конвой, что даже Диери отбросила напускную беспечность и теперь косилась по сторонам с откровенной опаской. Ши, всем затылком ощущая колючие взгляды костоломов-наемников, пытался считать повороты – на случай, если обратно придется удирать сломя голову. Правда, исход такого бегства был ясен заранее.