Бродяга и фея (сборник) - Булыга Сергей Алексеевич. Страница 55

Лишь только одна мысль тревожила ее – мысль о бессмертии. Иначе говоря, возможно ли бессмертно, то есть бесконечно, плыть, плыть и плыть и в то же время чувствовать всё возраставшую тяжесть?

Да только стоит ли Аонахтилле думать о бессмертии? Бессмертен тот, кто не рождается; бессмертно вечное, то есть лишь то, что не имело и начала. А Аонахтилла пусть очень давно, но была рождена. И если это так, то, значит, она смертна, как смертны и те, что на диске.

Она конечно же не знала, сколько ей еще осталось плыть, но, несомненно, наступит тот час, когда силы покинут ее, голова упадет, и она захлебнется. А после первой же волной диск будет сброшен с панциря. Стало быть, диск обречен. А она? Она не помнит своего рождения. Так, может, она не рождалась? Так, может, бессмертна? Но если ей даровано бессмертие, то диск…

Нет, надо плыть, грести, пока есть силы.

Рыба! Большая, жирная, сверкая золотистой чешуей, она скатилась по гребню волны и исчезла. Наверное, ушла на глубину… И появилась вновь. Смотрела мутным красным глазом, едва шевелила спинным плавником и, главное, не уплывала. Ну что ж, сейчас накатится волна и, спрятав в панцирь голову и лапы, Аонахтилла попытает счастья.

Взлетев на гребень, затаившись в белой пене, Аонахтилла хищно выпустила когти, скользнула вниз, схватила рыбу за спину, вцепилась… И не удержала. Рыба вырвалась из лап и бросилась в спасительную тьму, на глубину. Аонахтилла, опьяненная охотничьим азартом, глубоко вздохнула…

И спохватилась. Замерла. Ведь если бы она нырнула, то диск немедля утонул. Переведя дыхание и успокоившись, Аонахтилла осторожно оглянулась. Диск возлежал на панцире. Он был весь мокрый и с него текла вода. Что, если жизнь на нем погибла? Волна вполне могла смыть с диска всё живое.

Нет! Аонахтилла ничего на нем не видела, но зато чуяла, как диск становился теплее и все теснее прижимался к панцирю. Да, она едва не погубила всех на ней живущих, и это будет для не уроком. Теперь-то она уже ни на миг не забудет про бессчетное множество слабых существ и будет плыть как можно осторожнее. Вот только хватило бы сил.

И Аонахтилла плыла по бескрайнему морю. Устав, она разбрасывала лапы и лежала на воде. Течение несло ее. Куда – она не знала. Да и не все ли равно? В бескрайнем море направление бессмысленно; там нет ни берегов, ни островов, ни отмелей – там некуда стремиться.

И все-таки она не верила в бескрайность. Ей казалось, что не может быть такого, чтобы нигде и никогда она не встретила спасения.

Каким окажется ее спасение, она не представляла. Она лишь знала, что ни море, ни небо, ни солнце, ни ветер не дадут ей облегчения. Единственный, кто может ей помочь, так это диск. Там великое множество жизней, там разум множества существ. Да, существа эти пока бессильны, но она чувствует, что диск, как и когда-то, в первый день, стал понемногу оживать. Ей тяжело, в глазах плывут круги, лапы сводит судорога, шея затекла. Но она будет плыть! И вечно будет ждать, будет верить, что те, живущие на диске, ей как-нибудь помогут. Вдруг… Что это? Диск шевельнулся? Нет, показалось. Тишина.

И грохот! Пламя! Диск разлетелся вдребезги, и панцирь раскололся. Аонахтилла вскрикнула и, завалившись на бок, захлебнулась.

Когда же разошелся едкий дым, то Аонахтилла – вверх брюхом – безвольно плыла по течению. Течение влекло ее на мелководье, туда, где из воды торчала жесткая буро-зеленая трава, лакомая пища черепах.