Раненая страна - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 33

Судя по выражению лица, Сандер не хотел обсуждать эту тему. Но взгляд Кавинанта принуждал его к ответу, и какой бы волей ни обладал гравелинг подкаменья Мифиль, он не мог возражать герою древних времен, о котором ему так много рассказывал отец. Покорно вздохнув, Сандер расстегнул куртку и благоговейно вытащил из внутреннего кармана осколок небольшого камня размером с половину его кулака.

– Я гравелинг и поэтому ношу с собой Солнечный Камень. Из-за странного блеска гладкий осколок в его руке казался прозрачным, хотя таковым и не был. Он выглядел как рваная дыра в ладони Сандера.

– О черт! – воскликнул Кавинант. – Его сердце радостно забилось. Он увидел перед собой твердый кусочек надежды. – Оркрест!

Гравелинг взглянул на него с удивлением:

– Как? Ты знаешь о Солнечном Камне?

– Сандер, – произнес Кавинант, сдерживая возбуждение, – если ты попытаешься убить нас, используя этот камень, люди деревни понесут огромный урон.

Гравелинг раздраженно покачал головой:

– Не надо сопротивляться неизбежному. Мы бросим вам в лица гнилянку – тот сорт дыни, который помог вас поймать. Вы не почувствуете никакой боли.

– И все же боль будет! – вскричал Кавинант. – Боль в твоем сердце, Сандер! – Его слова целились в брешь, которая на миг приоткрылась в обороне гравелинга. – Я – последняя надежда Страны, и ты единственный в подкаменье знаешь об этом. Как жаль, что умер твой отец! Он нашел бы способ убедить тебя следовать за нами.

– Довольно! – Крик Сандера был полон душевных мук. – Вы услышали то, что я хотел сказать. По крайней мере, вам теперь ясно, что мы не забыли о правилах вежливости. Если я что-то могу для вас сделать, говорите быстрее. Мне пора возвращаться к своим обязанностям.

– А что ожидает Марида? – строго спросил Кавинант. Вскочив на ноги, Сандер сердито взглянул на пленника:

– Он убийца и нарушитель Заповедей! Его поступок нанес вред нашему подкаменью! Марид будет жестоко наказан за свое преступление!

– Вы собираетесь казнить его? За что? – Голос Кавинанта задрожал от волнения. Он выпрямился и гневно шагнул навстречу гравелингу:

– Разве ты не понял, что я сказал? Он невиновен! Им овладел Опустошитель. Марид – жертва, а не преступник!

– Возможно, ты прав, – со злостью ответил Сандер. – Кроме того, он мой друг. Но твои слова не имеют смысла для жителей деревни. Мы не знаем ни о каких Опустошителях, а Заповеди есть Заповеди. Марид будет наказан.

– Черт возьми! – вскричал Кавинант. – Неужели ты сделаешь это?

– Да уж дурака валять не стану! И поверь, моя рука не дрогнет! Огонь вины умрет. После того как Марид проснулся, он сам попросил меня избавить его от горьких мук раскаяния. Дождь навел на него безумие, и оно стало причиной преступления. Однако злодеяние все равно остается на нем. Он получит то, что заслужил.

Кавинанту хотелось схватить гравелинга за плечи и как следует встряхнуть. Но крепкие веревки еще глубже врезались в запястья. Подавив стон, он мрачно спросил:

– Как ты его накажешь?

– Мы его свяжем. – Тихая жестокость в голосе Сандера звучала как самобичевание. – Ночью Марида отведут на равнину и оставят там. Солнечный Яд не знает жалости!

Не желая показывать своего горя, он уклонился от взгляда пленника.

Слова о Солнечном Яде по-прежнему оставались для Кавинанта загадкой; Решив на время отложить вопрос о судьбе Марида, он спросил:

– А что будет с Калиной? Неужели ты убьешь собственную мать?

Руки Сандера задрожали, словно он хотел вцепиться Кавинанту в горло.

– Надеюсь, это твой последний вопрос, – язвительно сказал гравелинг. – Мы делаем все возможное, чтобы вылечить Калину. Я не позволю пролить кровь своей матери, пока смерть не начертит на ее лице знак окончательного приговора. Может быть, ты хочешь мне помочь?

При виде такого горя Кавинант забыл о своем гневе и негодовании. Покачав головой, он тихо попросил:

– Развяжи Линден и возьми ее с собой. Она целительница. Возможно, она…

– Нет! – перебив его, воскликнула Линден. Несмотря на категоричный отказ, в ее голосе чувствовалось отчаяние. – У меня даже нет с собой сумки. Женщине необходима госпитализация! Хотя о чем я говорю… Пусть он сам принимает решение.

Кавинант с изумлением повернулся к ней. Он не мог понять, почему она отрекалась от собственных принципов. Еще недавно Линден рвалась из рук и кричала: “Я могу ей помочь!” Однако теперь от этого порыва не осталось и следа.

– Неужели ты ничего не можешь сделать? Ее лицо скрывала прядь упавших волос.

– Это ожог третьей степени. Для лечения нужны особые условия, медикаменты и специальное оборудование. – Она говорила медленно, словно создавала из слов щит для своей души, уставшей от противоречий. – Если он таким образом собирается избавить ее от страданий, это его личное дело. Не мешай ему. Пусть поступает как хочет. – Она без перехода обратилась к Сандеру:

– Мы хотим есть.

Тот смущенно почесал подбородок.

– Линден Эвери, я с радостью дал бы тебе многие вещи. Но еда не входит в их число. Мы не тратим пищу на мужчин, детей и женщин, намеченных в жертву. Калине, моей матери, тоже не будут давать еды, пока я не докажу людям, что ее рану можно вылечить.

Линден даже не соизволила взглянуть на пристыженного гравелинга.

– Кроме того, нам нужна вода. Прошептав проклятие, Сандер повернулся к двери и отдернул занавес. Прежде чем уйти, он обернулся и сказал:

– Воду вы получите.

Они услышали, как Сандер окриком подозвал кого-то:

– Пленники просят пить! Напои их вдоволь! – Затем его голос удалился за пределы слышимости.

Посмотрев на качающийся занавес, Кавинант разочарованно пожал плечами. Боль в черепе превратилась в угасающее пламя, которое пульсировало в ритме с сердцем. Его тревожило состояние Линден. Она сидела, опустив голову, и серый полумрак скрывал ее черты. Подойдя к ней, Кавинант опустился на колени и тихо спросил о самочувствии. Она сердито встряхнула волосами.

– Наверное, у меня истерика. Эти люди хотят нас убить. Я пытаюсь понять их доводы, но они все время говорят какую-то чушь!

Увидев в ее глазах колючие огоньки, Кавинант вернулся на свое место у стены. Он ничем не мог ей помочь. Линден не хотела раскрывать свои секреты. Во время первого визита в Страну он тоже едва не сошел с ума. А ей еще при этом угрожали смертью.

Кавинант задумчиво прикусил губу, выискивая нужные слова.

– Успокойся, – произнес он в конце концов. – Они нас не убьют.

– Конечно! – со злостью ответила она. – Ты же Томас Кавинант, Неверящий и Обладатель белого золота. Они просто не посмеют притронуться к тебе.

Презрение Линден обидело его, но он подавил свой гнев.

– Мы уйдем из деревни этой ночью.

– Каким образом? – недоверчиво спросила она.

– Вечером я уговорю Сандера отпустить нас. Устало вздохнув, он прижался спиной к стене. Минутой позже уголок занавеса приподнялся, и кто-то поставил на пол у входа две большие чаши с водой. Линден тут же подползла к ним на коленях и, нагнув голову, начала пить. Кавинант присоединился к ней.

Она велела ему воспользоваться ее чашей. Не желая спорить, он безропотно подчинился. Причины этой настоятельной просьбы стали ясны, когда Линден велела ему опустить связанные кисти рук во вторую чашу. Вода должна была ослабить онемение затекших пальцев и, возможно, даже узлы веревок.

Кожаные ремни на запястьях постепенно размокали. Когда Кавинант последовал совету Линден, прохладная вода смягчила неприятные ощущения, и он почувствовал покалывание в онемевших ладонях. В ответ на его благодарную улыбку Линден демонстративно отвернулась. Как только Кавинант отполз в свой угол, она заняла его место у чаши и надолго опустила в воду связанные руки.

Солнце прошло зенит, и яркое серебристое пятно, с темными полосами от железных прутьев, все ближе подползало к двери. Кавинант опустил голову и задумался о Солнечном Камне.

Оркрест хранил в себе удивительную силу. Прежние мастера каменной магии использовали его для управления Земной Силой. Он мог излучать свет, останавливать засуху или определять истину в словах человека. Если камень Сандера действительно являлся оркрестом…