Ловцы душ (ЛП) - Пекара Яцек. Страница 49

В Хейме царила столь сильная давка, что императорская канцелярия выпустила запрет на передвижения всех фургонов и телег, в том числе и карет, принадлежащих вельможам, за исключением тех, что привезли припасы, предназначенные для армии и двора. В связи с этим в моду вошли паланкины, а по улицам города бегали пары или четвёрки мускулистых крепышей, несущих будки с восседающими внутри аристократами и дворянами. И чем важнее был их владелец, тем роскошнее был паланкин. Протискиваясь сквозь толпу, я увидел переносное кресло, несомое двумя императорскими слугами, вооружёнными палками, которыми они бесцеремонно расталкивали людей, заграждающих им путь. В переливающемся от золота ящике сидела женщина со светлыми волосами и красивым холодным лицом. Я сразу её узнал, хотя мы встречались добрых несколько лет назад. Прошедшие годы, которые оставили ясный отпечаток на моём лице, а в волосы вплели серебристые нити, её не коснулись ни в малейшей степени. Сегодня я впервые видел её в богатом платье и с красиво уложенными волосами, поскольку обычно я видел её голой или в скромном повседневном наряде. Женщина, восседающая в паланкине и глядящая на толпу с холодным безразличием, была Энией – милой и забавной убийцей, служащей Внутреннему Кругу Инквизиториума, которая некогда сыграла передо мной роль проститутки и однажды спасла мне жизнь. Её взгляд остановился на мне, но смотрела она так, словно я был придорожным столбом. Вдруг она потянулась к лицу и отбросила со лба прядь волос. Она улыбнулась, и её улыбка длилась так недолго, что её даже не заметил бы тот, кто в этот момент моргнул. Я, однако, знал, что она узнаёт меня, и что этот милый знак предназначен именно для меня. Через некоторое время она уже исчезла, поглощённая толпой, и я лишь слышал ещё пару минут гневные возгласы слуг, торящих путь паланкину. Я не мог не задаться вопросом, что делала в Хейме квалифицированная убийца Инквизиториума. Я не мог не задаться вопросом, кто вытащил на свет это грозное оружие и в каких целях он намеревался его использовать. Наконец, я не мог не задаться вопросом, почему она была дорого одета и почему её слуги носили императорские цвета.

– Красивая, не правда ли? – Вздохнул кто-то за моим плечом.

Я обернулся.

– Риттер, меч Господень! – Вскричал я и искренне обрадовался, увидев человека, с которым не раз уже тесно сплеталась моя судьба.

– Гора с горой... – Он сильно затряс мою ладонь, и его козлиная бородка заходила ходуном.

– Что вы здесь делаете?

– Как это что? – Изумился он. – Ведь в Хейме сейчас все! – Он сильно выделил последнее слово.

– Кто она? – Я посмотрел в ту сторону, где скрылся паланкин.

– Она высоко летает, господин Маддердин, – засмеялся он. – Это Анна, княжна из Трапезунда, внебрачная дочь Никифора Ангелоса.

А сильно удивились бы в Трапезунде, подумал я.

– И фаворитка нашего Светлейшего Государя, – добавил драматург театральным шёпотом.

– Ох... – только и сказал я, и мне в голову пришла одна мысль: Эния должна была знать греческий, потому что иначе она не смогла бы притворяться трапезундской аристократкой перед нашим императором, который считался человеком хорошо образованным. Также она должна была знать правила придворного этикета. Всё это говорило о её ранге, и я вспомнил, как на тирианской барже она чесалась от вшей. Много воды утекло в реках мира с того времени. Мордимер Маддердин стал капитаном епископской гвардии, а нанятая шлюха – любовницей нашего милостивейшего владыки. Ох, любезные мои, жизнь полна загадок и переполнена неожиданными событиями!

– Пошли, выпьем. – Поэт потянул меня за рукав. – Если у вас есть деньги, то у меня есть любимый кабак!

– Ну а как иначе, – проворчал я, но дал себя увести, поскольку, во-первых, мне нравилось общество Риттера, а во-вторых, он мог оказаться кладезем интересных новостей и слухов.

Хайнц привёл меня в довольно приличного вида кабак и громко объявил, что пожаловал мастер Инквизиториума из Хеза, что быстро привело к тому, что трактирщик выгнал выпивающих в алькове дворян (они ушли, проклиная нас под нос и глядя на нас яростным взглядом), отдавая эту часть зала исключительно для нашего размещения.

– Я уже не инквизитор, – оповестил я его, когда мы сели.

– Матерь Божья Безжалостная! – Риттер побледнел, поскольку выдающему себя за служителя Святого Официума грозили наказания столь же болезненные, сколь и неотвратимые. – Что случилось, Мордимер? – Он схватил меня за руку. – Могу ли я как-то...? У меня есть кое-какие доходы...

Его забота и искренность действительно покорили и тронули меня. Приятно, что встречаются ещё люди, которые не забывают о том, что они обязаны кому-то жизнью.

– Не волнуйтесь, Хайнц, – сказал я сердечным тоном. – Это лишь временная отставка...

Он печально покачал головой, сочтя, что я делаю хорошую мину при плохой игре.

– …на время исполнения обязанностей капитана гвардии епископа Хез-Хезрона, – добавил я.

– Вы что, пили сегодня? – Спросил он после длительного молчания.

– Нет, но определённо напьюсь.

– Вы надо мной издеваетесь?! Да?

– Хайнц, как бы я посмел. – Я развёл руки. Он смотрел на меня невидящим взором.

– Это в голове не укладывается, – сказал он наконец.

– Ну да, – согласился я с ним. – Когда я узнал о назначении, жена Лота была по сравнению со мной резвой девчушкой.

– Гвозди и тернии! – Он покачал головой, всё ещё не доверяя моим словам. – Как это случилось? Почему? Кто? И вообще...

Молодая улыбающаяся трактирщица принесла нам вино и кубки. Риттер был настолько потрясён тем, что услышал, что даже не попытался ущипнуть её за задницу. А как я заметил, у неё была довольно статная задница. Я наполнил кубки вином.

– Ваше здоровье, господин Риттер.

Он чокнулся со мной, всё ещё с отсутствующим выражением лица.

– Вот что делается... – сказал он только и выпил до дна.

– Расскажите что-нибудь о той даме, – предложил я. – О княжне Анне из Трапезунда.

– Нет, нет, нет, это вы расскажите... Каким образом, Бога ради...

– Хайнц, – перебил я его, – ни ты, ни я, не девки, которым только что досталось алмазное ожерелье. Поэтому не будем возбуждаться. Давай немного поразмыслим и подумаем, по каким причинам простой инквизитор становится капитаном епископской гвардии, а, следовательно, одним из самых важных людей в Хез-Хезроне? И почему его посылают в военный лагерь императора.

– Ну? – Он уставился на меня.

– Ведь это вы в своих драмах плетёте интриги, раскрываете изнанку тайных заговоров...

– Он размышлял довольно долго, потом посмотрел на меня. На этот раз внимательно. И добавил: – Так вот оно как...

– Как? – На этот раз вопрос задал я.

– Они вас убьют, – покачал он головой, – и тогда епископ устроит из этого трактирную свару. И заставит императора пойти на уступки.

Я был почти горд, что он так быстро пришёл к тем же выводам, что и я. Конечно, это была только одна из возможностей, так как пешка никогда не знает, хочет ли игрок ей пожертвовать или же стремится превратить её в ферзя.

– Только и император не дурак, – добавил он. – Будет вас беречь.

– Риттер, – сказал я, наливая вина, – иногда вы более умны, чем кто-либо мог бы подумать.

Он просиял. А я и в самом деле начал думать, что коль уж и ваш покорный слуга, и легат Верона, и даже Хайнц Риттер догадались, о чём идёт речь, то почему было не догадаться и Светлейшему Государю, который, насколько я знал, не принадлежал к людям умственно отсталым? Но если интрига была настолько предсказуема, то, может, это была всего лишь дымовая завеса? Может, речь шла о чём-то совершенно другом? Может, бедному Мордимеру не придётся подставлять горло, выполняя планы сильных мира сего?

– Утешает лишь то, что никогда в жизни я не получал такого высокого жалованья, – сказал я.

– Устроили пир для братьев инквизиторов? – Я мог только подивиться его искусству задавать правильные вопросы.