Затерянные в солнце (СИ) - "ВолкСафо". Страница 85

Кирх ведь тоже был обязан ему жизнью. Буквально за несколько минут до конца нападения какой-то обезумевший макто все же заметил его и стражников, укрывшихся за покосившимся шатром. Втроем им удавалось несколько минут удерживать его достаточно далеко от находящихся без сознания спутников, но макто был слишком силен и велик, к тому же, их свалка привлекла внимание и других ящеров. Кирх уже прощался с жизнью, из последних сил размахивая копьем, которое подобрал в снегу у шатров, когда все ящеры внезапно застыли на месте, как вкопанные, а потом бешенство ярости медленно ушло из их глаз. Тот, что набрасывался на них, несколько раз сонно мигнул золотыми глазами, опустился на брюхо в снег и затих. Ящеры, кружившие в небе, по одному начали спускаться на землю, медленно и плавно. В снегу они подбирали под себя лапы, нахохливались и застывали так, с открытыми глазами, в какой-то странной дреме, из которой вывезти их не могло ничто.

Через открытые входные клапаны шатра Кирху было видно нескольких макто, которые так и сидели в снегу прямо между шатров, и вельды боязливо обходили их по кругу, не решаясь дотронуться. Даже сильнейшие наездники не смогли разбудить собственных макто, задействовав дар Иртана. И они вроде бы даже не впали в спячку, нет, это был какой-то странный, непонятный транс. Впрочем, он сыграл на руку вельдам: теперь они не могли отправиться в провозглашенный царем Небо священный поход, ведь макто были не в состоянии никуда лететь.

Сам царь Небо сейчас находился в своем шатре. Тьярд скупо пересказал Кирху события их поединка, игнорируя все его попытки намазать целебными мазями его разбитое лицо. После того, как божественная благодать, как назвал это Тьярд, снизошла на него, Ингвар затих и впал в дремотное состояние, не реагируя ни на что, а следом за ним точно также отключились и все макто. Царя перенесли и уложили в его шатре, и подле него сейчас дежурило трое Белоглазых ведунов на случай, если он вдруг проснется и опять впадет в неконтролируемую ярость. Впрочем, Кирх сомневался, что это случится в ближайшее время. Он видел царя: тот выглядел изможденным, но спокойным, будто ребенок, а это давало надежду, что второй раз безумие ящеров не повторится. Тем не менее, оставался еще вопрос: что делать с впавшими в коматоз макто? Пытаться ли разбудить их или не трогать? И как долго они пробудут в подобном состоянии? В голову лезли совсем уж неприятные мысли: что будет, когда нагрянут дермаки? Не останутся ли вельды без своего главного преимущества – макто, – в сражении с ними? Только сейчас Кирх старался гнать их подальше, не до того было.

Сам он как мог помогал Сыну Неба. Дел было невпроворот, и на каждый приказ царевича необходимо было составить бумагу. Служки корты, которые раньше занимались этим, сейчас или молились в снегу вокруг шатра, или помогали на восстановлении лагеря вельдов, а это означало, что вся бумажная работа ложилась на плечи Кирха. Вот он и писал, все утро, и запястья немилосердно ныли, а в глаза словно по два мешка песка высыпали.

Тяжело вздохнув, он вновь взялся за перо, наблюдая за тем, как проситель кланяется в пол Тьярду и спиной выходит из шатра. Царевич взглянул на Кирха и устало кивнул ему. Сын Хранителя кивнул в ответ, больше всего на свете сейчас мечтая обнять его, но это было не ко времени: слишком много работы, слишком. Устало вздохнув, Кирх бросил последний взгляд на очередь просителей перед тем, как вернуться к приказу о выделении дополнительных подвод с фуражом, да так и замер на месте.

В дверях палатки он увидел самого себя. Это было настолько неожиданно, что Кирх заморгал, в первый момент подумав, что от усталости у него уже голова кругом. Но нет, глаза не обманывали его. В длинной очереди просителей смиренно стоял человек, как две капли воды похожий на него, только одетый в свободные белые одеяния, поверх которых был наброшен толстый зимний халат кортов, тоже ослепительно белый. Его черные волосы были туго затянуты в хвост на затылке, а на лице виднелось несколько запекшихся царапин после вчерашней ночи. Да и одеяния в некоторых местах зияли обожженными прорехами. Почувствовав взгляд Кирха, человек неуверенно улыбнулся ему и отвел глаза, шагнув внутрь палатки.

Ничего не понимая, Кирх перевел взгляд на Тьярда. Тот тоже сидел, часто моргая со сбитым с толку видом, не сводя глаз с просителя.

- Здравствовать тебе тысячи лет и тысячи зим, Сын Неба, – негромко проговорил проситель голосом, как две капли воды похожим на голос Кирха, и тот в ответ только кивнул. – Мое имя Хан, я – Ведущий кортов. И сын Хранителя Памяти Верго, – добавил он, скупо улыбнувшись на их удивленные взгляды.

- Сын Верго? – Тьярд нахмурил брови.

- Да, – кивнул тот, проходя в шатер. – Мой отец – Хранитель Памяти, а мать – оружейница Тьеху.

Мой брат. Кирх во все глаза смотрел на Хана, не понимая, что именно он сейчас испытывает. Изнутри взметнулась невыразимая радость: с самого детства он так мечтал о брате! Даже несколько раз просил отца об этом, а тот только ухмылялся своими теплыми синими глазами и ничего не отвечал. И вот теперь перед ним стояла его точная копия. Разве что держался Хан подчеркнуто сдержано и отстраненно, как вели себя обычно только ведуны. Потом в груди заворочалось раздражение. Почему, если у него был брат, Верго ничего не сказал ему об этом? Почему молчал? Кирх привык сносить вечные недомолвки отца, верить каждому его слову и знать, что все это не просто так. Но чтобы прятать от него его родного брата…

Что-то из сказанного Ханом растревожило мысли Кирха. Ведущий? Он удивленно вскинул брови и выпрямился, начиная понимать. Отец вчера говорил ему о Ведущем кортов, который заключил союзнический договор с царем Небо, но у Кирха не было времени как следует расспросить его, что именно там произошло, и откуда взялся этот Ведущий. Потом Верго получил сильный удар по голове, когда на них обрушилась палатка у посадочной площадки макто, и до сих пор находился в лазарете без сознания. Белоглазые уже осмотрели и подлечили его, но он пока не пришел в себя, а потому возможности перемолвиться с ним словечком у Кирха еще не представилось. И вот теперь получалось, что его брат, родной брат близнец, возглавляет народ кортов.

Сквозь усталую пелену, застлавшую сознание, прорвалась искристая улыбка его отца, и Кирх вдруг невольно улыбнулся в ответ. Так вот что придумал старый лис! Мало того, что он воспитал Тьярда, прививая ему всю терпимость и понимание иных культур, какие только мог, так он еще и собственного сына отдал кортам, чтобы навести мосты между двумя народами. И умудрился скрывать его существование долгие двадцать три года! Вот это было поистине умно, и Кирх не мог не восхититься отцом. Правда, горькая обида все равно так до конца никуда не делась: уж собственному сыну-то он мог сказать, что у него есть брат. Кирх никогда не был особенно разговорчивым, да и тайны хранить умел, а такую правду берег бы как самую большую свою драгоценность. Впрочем, судьба распорядилась иначе, и не ему было спорить с ней.

Кирх вновь взглянул на брата, и Хан долго посмотрел в ответ. Это было так странно: словно в зеркало глядеться, и при этом все равно – иначе. Мой брат. В груди разлилось тепло. Мой брат.

- Вот как, – Тьярд пристально разглядывал Ведущего со всех сторон, потом бросил короткий взгляд на Кирха. Надеюсь, он не решил, будто я все эти годы скрывал от него, что у меня есть брат. Это было бы крайне неприятно в сложившейся ситуации. Впрочем, лоб Сына Неба почти сразу же разгладился, и он кивнул на ковер перед собой: – Думаю, у нас еще будет время все как следует обсудить. А пока дела не терпят отлагательств. Присаживайся и говори, зачем пришел.

Ведущий еще раз низко поклонился Тьярду и уселся на ковер перед ним, скрестив под собой ноги.

- Благодарю, что уделил мне время, Сын Неба, – проговорил он. Кирху было крайне странно слышать свой собственный голос со стороны. К тому же, Хан говорил с легким акцентом, испытывая небольшие трудности в подборе слов, и это делало его речь еще необычнее. – Думаю, ты слышал о договоре, который мы заключили с твоим отцом.