Дочери леса (СИ) - Смолин Александр. Страница 20
Где-то в глубине темнеющего леса стали выть волки.
Веда дрожала от холода, когда на втором этаже дома тихонько скрипнули ставни. Это была Проклятие. Разве могла она оставить любимую сестру на морозе после того что она для нее сделала?
— Эй! Веточка! Взбирайся ко мне в комнату прямо по дереву.
Возле окна Рыжика рос старый клен. Листья с него уже опали. Слегка обледенелым, он стоял прямо перед поместьем. По нему можно было попасть в окно.
В глазах Веточки заблестела надежда. Она была благодарна, что сестра ее не оставила. Вот только теперь ей предстояло залезть на дерево. На это дело у ведьмочки ушло несколько минут. Да к сожалению ветка не доставала немного до окна — не так чтобы очень, но нужно было тянуться.
— Давай, хватайся за мою руку! — прошептала Проклятие и вытянула руку сестре.
Веда тянулась, тянулась... да и упала с дерева.
Послышался детский крик. Веда лежала на земле. Входная дверь отворилась и из нее вышла мать. Грета устало покачала головой, взяла дочь на руки и занесла в дом.
В эту ночь все три сестры спали по своим кроватям, в тепле и уюте родного поместья. За окном по крыше гулял ветер. Зима надвигалась на графство со всех сторон.
ГЛАВА 4 ПРАЗДНИК ОГНЕСТОЯНИЯ
1
31 декабря 1218 г — день огнестояния — последний день в году.
Морозы крепчали, и солнце садилось уже к обеду, погружая весь лес в непроглядные сумерки. С момента последних событий прошел месяц.
По ночам в такую пору даже воздух замерзал, а утром на деревьях можно было легко обнаружить замерзших во льду птиц или белок.
Лесные дочери любили играть с ними, отламывая ледяные лапки и головы застывшим фигуркам, находя эту затею весьма забавной.
Грета уже забыла про ослушание Веды, но временами все же ворчала из-за погибели лешего — говорила, что теперь люди по лесу ходить начнут — что теперь некому будет пугать грибников. Но в глубине своей черной души она гордилась храбрыми дочерьми. А как-то раз даже поставила их в пример Ворожбе: "Сестры — мол твои — лешего смогли извести, а ты все за юбкой моей носишься!"
Ворожба тогда промолчала, потупила взор, но про себя поклялась во всем превзойти сестер и еще больше стараться на маменькину похвалу. В такие моменты дух ярости взыгрывал в ней и она ненавидела Веду с Проклятием — не в силах с собой совладать.
Пока тянулся декабрь, девочки освоили полностью вороний язык. Грета научила их мастерству заговоров — пока примитивному — вроде заговаривания бородавок, или защите скота от сглаза — ведь иногда и между ведьмами случалась вражда, тогда надо было держать ухо в остро и уметь дать достойный отпор нерадивым врагам. Но впереди предстояла большая работа: Грета пообещала научить сестер, как по-настоящему вредить людям, вызывая довольство нечистой силы. Чем больше по ее словам ведьма вредила, тем больше сил у нее появлялось. Тем больше она нравилась Апокрифезису!
Тут еще как раз наступил светлый праздник огнестояния. Праздник, в который люди жгли костры, чтобы согреть землю и хоть немного развеять мглу, так как боялись, что холод может заморозить все вокруг. Этот страх был настолько сильным некогда у пращуров Белогории, что люди в старину делали такие обряды на протяжении всей зимы. Сейчас день огнестояния был лишь данью памяти — праздновался он раз в году. Потому что тех зим, что прежде — уже не было — но никто не знал, что они не вернутся. В этот день горцы, как и много веков назад, пытались своими силами противостоять лютым холодам, что приходили к середине зимы. Самая пора для торжественных плясок, обрядов, хороводов, застолий — а значит и всевозможных вредительств.
Пока весь люд развлекался, то был слаб и терял бдительность. Потому-то Грета, никогда и не устраивала пышных празднеств, если можно было навредить крестьянам пока они пляшут вокруг костров.
— Обычные праздники это пустое, — ворчала старуха, — они существуют для людей да для праздных бесов. Мы в это время вредить должны! — так говорила она.
Крупные праздники ведьм были схожи с людскими: там и застолья были и пляски, и даже песни, но вместо скота на таких праздниках было принято пожирать людей, вместо вина пить кровь, плясать бесстыдно и срамно голышом и громко выкрикивать хулу. Обычно ведьмы устраивали шабаш наподобие древних языческих обрядов, где рекой текла кровь, разворачивались оргии и совершались жертвоприношения.
Много людей пропадало накануне таких событий.
* * *
Все началось с вечера. Колдунья выстроила девочек вряд, и сказала, что сегодня научит их старому обряду обращения. Что они смогут превратиться в кого пожелают при должных навыках. Нужно было только во всем слушать ее.
Начиналось все дело с ритуалов — и с ритуалов кровавых!
Первым же делом Грета решила зарезать в подвале поросенка, которого ей принесли в дар деревенские, за то, что она излечила старосту от болезни ног. И разумеется, велела девочкам смотреть за процессом, чтобы они как можно скорей привыкали к таким вещам. Нужно было сразу прививать дочерям хладнокровие и трезвомыслие, дабы рука не дрогнула когда будет надо!
Люк неприятно заскрипел осветив подвал бледным светом с поверхности — девочки строем, придерживая друг дружку за руки стали медленно спускаться вниз, стараясь случайно не влезть в паутину которой в подвале водилось в изобилии и в каждой — в каждой такой махровой обители сидел крупный черный паук, поджидая свою опрометчивую жертву. Руками туда точно не стоило лезть. "Зубы" у местных пауков были что надо.
В темноте впереди на жертвенном столике что-то тихонько похрюкивало — копошилось. Воздух был душным каким-то особенно жарким что ли, хотя обычно в подвале всегда было холодно. Это было и не удивительно — подвал был местом аномалии, магических побочных эффектов, а так же порталом между двумя мирами. Временами здесь слышался шепот, из-за которого девочки не любили спускаться вниз. А временами тут даже можно было услышать крики да вопли, от которых стыла кровь!
Грета зашла за жертвенный стол, особо долго не раздумывая...
Во мраке подвала блеснуло лезвие! Пронзительный визг поросенка заставил вздрогнуть сестер — сжалось что-то внутри от ужаса — отвращения — жалости. Не желая слушать его предсмертную агонию, девочки позажимали уши. Этого-то Грета как раз и ждала. Она замахнулась рукой так, чтобы влепить одной из негодниц затрещину, но сестры шарахнулись в стороны и ручки с ушей тут же поспешили убрать.
— Будучи ведьмами, вам предстоит совершать много зла: купаться в крови убитых животных и людей. Вы будете вредить роду человеческому во славу владыки Апокрифезиса. Вы должны привыкать к этому с детства. В вас не должно быть жалости или отвращения! А сейчас я хочу, чтобы каждая из вас схватила нож и нанесла этой твари удар в знак того что вы меня поняли! И запомните навсегда — у ведьмы нет жалости!
Первая взялась за нож Ворожба. Ее зловещее светлое личико расплылось в довольной ухмылке. Завизжал поросенок! Ударила его в ногу! Чтобы помучился, в открытую наслаждаясь болью невинного существа. В ее глазах пробудился дух ярости, и они стали красными. Она била снова и снова, выкрикивая скверные ругательства, а свинья продолжала орать. Кровь обагрила клинок и забрызгала девочке все лицо. Случайно она задела артерию. Свинья стала истекать кровью. Пока из рук кинжал не забрала Грета.
— Довольно дитя. Оставим сестрам!
Свинья лежала на специальном деревянном столике с дырочками, так, чтобы вся ее кровь стекала в таз под стол. Чтобы собрать во зло. Чтобы излить потом!
Второй, нож взяла Веда, несколько раз сжала его в руке, как бы готовясь к замаху. В ушах послышался голос владыки: "Давай дитя — сделай это ради меня". И Веда вонзила нож умирающему поросенку в брюхо — взвизгнул. Она нанесла еще удар куда-то промеж ребер — снова взвизгнул — но мать велела бить в лапы, чтобы не убивать сразу — чтобы помучился дольше. Да и сама Веда после нескольких ударов почувствовала влечение и легкую жажду крови. Она била снова и снова, то совершая проколы, то нанося царапины. А свинья продолжала оглушительно визжать и хрюкать. Сейчас Веда не видела себя со стороны, но ее глаза светились желтым фосфором.