Меч ангелов (ЛП) - Пекара Яцек. Страница 32

– Весёлый Палач… – Проворчал я.

– Если вам угодно его так называть... – Он пожал плечами. – Быть может, вы правы, и я не могу вам запретить участвовать в следствии, но и вы не имеете права вмешиваться в мои действия. Я раскрою всю правду о злодеяниях, которые творятся в этом несчастном городке.

– Я уже знаю всю правду, – сказал я.

– Поверьте, что на вашу гордость и упрямство будет обращено должное внимание в Апостольской Столице, – сказал он. – И горе вам, если расследование обнаружит, что мы имеем дело с колдовством.

Я вышел из комнаты, поскольку мне нечего было добавить. У меня не было никаких сомнений, что Сфорца получит то, чего хочет, и найдёт в Столпене чернокнижника. Быть может, даже не одного, а целый ковен. Я сказал когда-то, что в большинстве случаев палач с раскалённым докрасна долотом сумеет убедить допрашиваемого, что он зелёный осёл в оранжевую крапинку. Вся мудрость заключалась в том, чтобы, имея такую власть над людьми, не позволить себе ею злоупотребить. Но понять это могли лишь те, кто прошёл суровую подготовку в Академии Инквизиториума.

На пороге дома я увидел мрачного рыцаря де ла Гуардиа, который поприветствовал меня неохотным кивком головы. Но я догадался, что эта неприязнь не имеет ничего общего со мной, и оказался прав.

– Он вам рассказал, да? - Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– О Весёлом Палаче? Конечно, рассказал.

– Я не собираюсь участвовать в расследовании, которое будет проводить эта тварь, – процедил он с отвращением. – А вы?

– Господин рыцарь, – ответил я. – Вы путаете понятия. Весёлый Палач не проводит расследование, а только выполняет команды брата Сфорцы. Это две разные вещи, потому что...

– Не знаю, – прервал он меня. – Я в этом не разбираюсь...

– Ваше присутствие, разумеется, не потребуется, – сказал я успокаивающим тоном. – Хотя, быть может, ваше влияние могло бы немного смягчить резкость суждений брата элемозинария.

И до чего же дошло, бедный Мордимер, подумал я с иронией, что ты признал удачным стечением обстоятельств, что в допросах будет участвовать дворянин, не имеющий особого представления о праве, ересях и колдовстве. И всё же я знал, что присутствие рыцаря действительно может смягчить спор между мной и Сфорцей, намеренно раздувать который я не намеревался ни в малейшей степени.

– Я ещё подумаю над этим, – ответил де ла Гуардиа. – Но так не годится, не годится... – Он покачал головой и, не обращая больше на меня внимания, направился в сторону усадьбы священника.

Однако Весёлого Палача я увидел не назавтра, а уже в тот же день. Не знаю, кого я ожидал увидеть, но точно не эту одновременно гротескную и пугающую фигуру. Весёлый Палач из Тианнона был одет в плотно облегающий дублет с нашитыми цветными заплатами, высокие сапоги с изогнутыми носами и переливающиеся всеми цветами панталоны. Шею и запястья окружали широкие оборки из жёсткого белого шелка. Однако вовсе не то, что он выглядел как клоун, было наиболее удивительным. Лицо Весёлого Палача закрывала золотая маска, изображающая улыбающееся лицо пухлого золотоволосого Купидона. Даже его глаз не было видно за узкими горизонтальными щелями. Но трудно было не заметить, что этот костюм носил тревожные следы. Оборка правого рукава была отмечена буро-ржавым пятном, как от засохшей крови, а на зелёном поясе панталон имелся похожего цвета потёк.

– Чтоб тебя… – пробормотал Курнос, и это было неплохое резюме.

– Позвольте вам представить, мистер Маддердин – сказал брат Сфорца с немалым удовлетворением в голосе. – Вот, мастер палаческого цеха, Гаспар Лювайн.

–Весёлым Палачом меня народ решил прозвать, И веселее палача вам точно не сыскать.

Голос Гаспара был и резким и пронзительным, как если бы палач входил в пору мужественности, когда высокие мальчишеские тона  начинают смешиваться с мужским тембром. Поскольку, однако, я слышал о его достижениях уже несколько лет назад, то был убеждён, что это определённо не мальчик. Я несколько минут наблюдал за ним.

– Держи своего пса от меня подальше, элемозинарий, - предостерёг я бесстрастным тоном.

–Мы братьев по цеху собой представляем, оба под землю людей отправляем –

пропищал Весёлый Палач с явным упрёком в голосе.

– И стишки у него отвратительные, - продолжил я. – И будьте так любезны, объясните ему, что если он ещё раз назовёт меня братом, то вам придётся выковыривать его зубы из его же мозгов.

– Выйди, – приказал Гаспару довольно резким тоном брат Сфорца, а Весёлый Палач театрально пожал плечами, но подчинился.

Я наблюдал, как он идёт в сторону двери, и даже его походка казалась одновременно странной и отвратительной. Ибо человек этот двигался глубоко сгорбившись, так, что руки свисали ниже колен и шагал, качаясь из стороны в сторону. Гаспар Лювайн был крупным мужчиной, но когда он шёл, казался каким-то отвратительным, скрюченным созданием, которое только что научилось подражать человеку, но в этом подражании не достигло ещё надлежащего мастерства. Он обернулся у самых дверей.

–Весёлый Палач на тебя не сердит, ведь в сердце его только радость звучит –

сказал он, на этот раз хриплым голосом, глядя в мою сторону. По крайней мере, по движению головы я понял, что он уставился на меня, ибо под маской не видел его зрачков.

– Я не желаю, чтобы вы оскорбляли человека, который прибыл, чтобы помочь мне, – сказал Сфорца, когда Весёлый Палач уже покинул комнату.

– Буду иметь это в виду, – ответил я.

Мне было интересно, что может связывать этих двух людей. Брата из Апостольской столицы и странного персонажа, казалось, лишённого человеческих качеств, но обладающего широкой, хотя и дурной, славой. Неужели элемозинарий собирается в расследовании и изучении ересей (кстати, весьма предосудительна эта его внезапная тяга влезать не в своё дело) использовать подобных существ? Впрочем, не думаю, чтобы в мире нашёлся кто-то другой, похожий на Весёлого Палача из Тианнона. Хотя, насколько я знал жизнь, рано или поздно найдутся последователи подобного поведения, которые захотят быть похожими на Гаспара Лювайна как внешним видом, так и поведением. Впрочем, такова уже человеческая природа, что тянется ко злу и греху, как мотылёк к горящей свече. И у меня не было сомнений в том, что Весёлый Палач человек одинаково и злой, и грешный. И при всём этом, по всей вероятности, не в своём уме. Что не меняло того факта, что в союзе с братом Сфорцей они могли оказаться опасными не только для города Столпена, судьба которого волновала меня в незначительной степени, но также и для вашего покорного слуги.

Допрос Матиаса Литте должен был начаться на рассвете следующего дня, и в этот раз я не проспал. Но когда я вошёл в комнату, то увидел, что палач уже хлопочет у очага. Он увидел меня и обратил ко мне лицо, или, вернее, золотую улыбающуюся маску, которую носил на лице.

–А вот инквизитор, что дружбу мою отвергает, Но о талантах моих сейчас он узнает. Не сможет Гаспара уже презирать, Коль волшебство инструментов его довелось увидать.

Я отступил на порог, поскольку не намеревался ни разговаривать с этой тварью, ни даже спрашивать его о брате Сфорце и обвиняемом. Однако вскоре я услышал на лестнице голос настоятеля Ламбаха, который терпеливо толковал, что, возможно, искренняя молитва с трупоедом принесёт лучшие плоды, чем причинение ему страданий. Определённо, я слышал обеспокоенность в его голосе, потому что он наверняка впервые должен был участвовать в допросе, связанном с пытками. Что ж, для людей деликатного нрава этот опыт и впрямь не относился к самым приятным, хотя ко всему ведь можно привыкнуть...

– Ну, приведите этого людоеда, – приказал кому-то Сфорца шутливым тоном, и я услышал два хрипло ответивших голоса и стук подкованных подошв.

Я развернулся, вошёл в комнату и сел на табурет у сбитого из досок стола, установленного на козлах. Минуту спустя вошли и элемозинарий с настоятелем.