Меч ангелов (ЛП) - Пекара Яцек. Страница 72

Я покачал головой.

– Хреновый из вас конспиратор, – подытожил я.

–

Это

уже

не важно,

–

буркнул он.

–

Тот,

кого вы называете

четвёртым

человеком

,

покарал

Хаусманна

и

Фолкена

,

ибо

они

не

поверили

словам

благочестивых

монахов

.

И таким же образом

покарает

каждого

,

кто не примет

единственной

и

истинной веры

!

А я

испытал

просветление

!

Я поклялся

себе, –

в голосе

Братты

я услышал

гнев,

–

бороться

до конца жизни с

теми,

кто

верит

Зверю

и его

пророкам

,

а

не нашему

возлюбленному

Господу,

который умер

на Кресте

!

–

Ага, –

сказал я, и решил

обойти молчанием

его

еретическую

веру

,

поскольку

с подобным

примером

безрассудного

фанатизма

я уже

когда-то

сталкивался

в

Гевихте

. –

То есть

летаргия

это происки

четвёртого

человека

?

Хорошо

,

у нас будет время, чтобы

вы

спокойно

объяснили

нам

,

как

всё это

случилось

.

В

подземелье

было холодно, сыро

и

бушевал

сквозняк

.

На

стенах

неровным

,

дрожащим

огнём

горели

факелы

,

дающие, пожалуй, столько же

света, сколько и

дыма

.

В

этом

свете

лицо

Одрила

Братты

то

выплывало

из тени

,

то

сразу

в ней

исчезало

.

Учитывая,

что оно

было всё

в крови

,

это создавало

странный

эффект

.

– Ты уже не жилец, Маддердин, – сказал он и сплюнул на пол кровавую мокроту.

– Что будет, то будет, –

ответил я

небрежно

. –

Но

вы уж

просветите меня, дорогой

каноник

.

Кто

лишит

меня

жизни

.

Вы

?

Сейчас

?

Здесь

?

– О, нет, не я, – ответил он со странной мечтательностью в голосе. Мечтательностью, которая крайне мне не понравилось, ибо она свидетельствовала, что он держит в рукаве какой-то сюрприз.

– В таком случае... – Я театрально оглянулся налево и направо, а потом пожал плечами. – Кто это, невидимый друг? – поддел я его.

– Иногда он невидим, – сказал он с неприятной улыбкой. – Но сейчас стоит у тебя за спиной.

Это, конечно, старый трюк, на который не клюнет никто, обладающий кое-каким опытом и кое-каким интеллектом. Только, видите ли, милые мои, Одрилу Братте не было никакого смысла отвлекать моё внимание. Он стоял настолько далеко, что не смог бы меня ударить, а я преграждал ему единственный путь к бегству. Поэтому я мог совершенно спокойно и без страха повернуться. Что я и сделал. И то, что я увидел, привело к тому, что я застыл на месте (я подозреваю, что в тот момент жена Лота была бы по сравнению со мной прыткой газелью поутру). А потом у меня хватило сил только на то, чтобы втянуть со свистом воздух, и присутствия духа только на то, чтобы понять, что у меня дрожат руки, а тело облил холодный пот.

Он стоял передо мной, огромный и зловещий. С серыми крыльями, словно вымазанными в грязи, и лицом, изрытым морщинами. Его глаза пылали огнём, а в руках он держал сияющий серебром меч.

– Я явился, – сказал он, и его голос разнёсся по подземелью гулким эхом. – Чтобы наказать неверных и защитить последователей истинной веры.

Эти слова меня отрезвили. Я посмотрел ему прямо в глаза. На этот раз уже без страха в сердце.

– Ты не имеешь надо мною никакой власти, если не было дано тебе свыше –

ответил я словами Писания.

Он рассмеялся, и его смех звучал как протяжный глухой рокот.

– Маленький человечек, – сказал он с презрением. – Ты будешь вечно молить о скорой смерти, но она не придёт.

– А паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскалённые стрелы Лукавого –

ответил я словами святого Павла.

– Ты думаешь, это тебе поможет? – Он смотрел на меня с любопытством, словно видел перед собой образец особенно интересного червя, с повадками которого нужно ознакомиться, прежде чем его растоптать. – То, что ты знаешь несколько ничего не значащих слов?

– Блаженны неукротимые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны воины веры, ибо наречены будут сынами Божьими –

сказал я.

Он яростно зарычал и поднял меч. Остриё почти касалось потолка. Я по-прежнему не сводил с него глаз и отчетливо видел, что его поражает и злит моё упрямство.

– Пади на колени и выкажи мне послушание, и ты спасёшь жизнь! – зарычал он.

– Господь дал, Господь и отнял. Как Господу угодно, так и случится. Да будет благословенно имя Господне.

– Так умри!

– Я меч Ангелов и послушный инструмент Господа. Да будет воля Его –

сказал я быстро.

Серебристый

меч

упал

сверху, словно

сплетённый

в

лезвие

сноп

молний

.

Я закрыл

глаза

,

ибо

это был

мой последний

миг

.

И

тогда

я услышал

звон, словно от

разбитого

хрустального кубка

.

Я поднял

веки

и увидел, что

лезвие

Ангела

встретилось

со вторым

лезвием

.

И

в

столкновении

с ним

лопнуло

на

сотни

серебряных

брызг

.

В

руке

моего

преследователя

осталась лишь

дымящаяся

чёрная

рукоять

.

– Больше ты ничего не сделаешь, –

услышал я тихий голос.

Рядом со мной стоял

тщедушный

человек

в

коричневом

балахоне

.

Лицо

он спрятал

под

капюшоном, и только

сияющие

золотом

волосы

выглядывали

из-под

материи

.

В руках

он держал

меч, которым и

остановил

удар.

Это

был мой Ангел-Хранитель

.

Всегда

узнаешь

своего

Ангела-Хранителя,

независимо

от

того, какую

форму он пожелает

принять

.

Ангел

с серыми

крыльями

отступил на шаг

,

а на его

морщинистом

лице

отразилось

изумление

и

ужас

.

–

Изыди

от меня

,

проклятый

,

в огонь вечный,

–

он заикался.

–

И

кто

теперь

говорит

цитатами

? –

Весело рассмеялся мой

Ангел-Хранитель

,

но

я

уже слышал

этот

смех и знал

,

что

он

не

сулит ничего

хорошего

.

И

тогда он

преобразился перед

нами

.

Лицо его

прояснилось, как солнце

,

а

одежды

стали

белыми, как

снег

.

Снежные

крылья

поднялись

под

самые

своды

,

а

рукоятка меча

заискрилась

блеском

дорогих

камней

.

Вместо

коричневого

балахона он был теперь одет

в

серебряный

нагрудник

, от

полированный

как

зеркало

,

и

струящийся

с

плеч

плащ

.

–

Вот

и

настало

время отмщения

и

воздаяния, – сказал он

с

нескрываемым

удовлетворением

в голосе

,

после чего

спрятал

меч в ножны

и

развёл

руки

. –

Иди

в мои

объятия, Микаэль.

Ангел по имени Микаэль попятился с настолько видимым ужасом, что его лицо казалось в этот момент какой-то зловещей маской, вырезанной, чтобы вселять страх в сердца живых существ. Но он не мог сбежать от моего Ангела, который шёл, мощный, сияющий и смеющийся. Золотые волосы развевались словно под порывами ветра. Внезапно его руки и крылья окутали серого Ангела, который закричал голосом, полным страдания. Когда я услышал этот крик, то упал на колени, ибо звук поразил не только мои уши, но дошёл до самых глубин сердца и ума. Он был настолько полон ужаса и отчаяния, что я не помню, чтобы я когда-нибудь слышал что-либо столь же трогательное. Однако я не мог себе отказать в удовлетворении греховного любопытства, и, стоя на коленях, опираясь ладонями на влажный пол, старательно разглядывал всё, что происходило перед моими глазами. В конце концов, я не думаю, чтобы в мире жило много людей, которые были наделены опытом наблюдения за битвой двух Ангелов. Однако то, что происходило, трудно было назвать боем или битвой. Ангел с серыми крыльями почти исчез в зареве святого сияния, которое, казалось, уже даже подавило его крик. Я видел только его чернеющее лицо и огромные глаза, исполненные безграничной муки. Я знал, что долго не забуду этого зрелища. А потом мой Ангел-Хранитель отступил и стряхнул с рук и крыльев серую пыль. Таков был конец существа, называемого Микаэлем.