Живая статуя (СИ) - Якобсон Наталья Альбертовна. Страница 55

В ночи было холодно, но плащ грел мне плечи, бережно и нежно, как может согреть, наверное, только тепло настоящей дружбы. Как странно! Ведь Эдвин мне вовсе не друг. Какой там друг! Да, он мой самый заклятый враг, и совсем не важно, что у него такое прекрасное, невинное лицо, лучистый взгляд и выдержка героя. Несмотря на все это, я должен был ненавидеть его самой лютой ненавистью, но почему-то не мог. Наверное, потому что его чудесный подарок так ласково коснулся моей покрасневшей от мороза кожи и согрел ее. Тепло, исходящее от бархата, вернуло мне ощущение покоя и уюта. Подумать только, я стоял посереди чужого, находящегося всецело во власти дракона города и ощущал, будто я дома. Разве можно ступить во владения дьявола — своего врага, и вдруг осознать, что пришел к тому единственному, кто может тебя понять и стать смыслом всей твоей жизни.

До сих пор месть Эдвину была смыслом всего моего жизненного пути, но только не сам Эдвин. Не может же все так абсурдно перемениться. Невозможно, чтобы я переменил мнение о драконе, своем заклятом враге.

— Это просто невозможно, — вновь и вновь повторял я, пока брел сквозь мглу к уже знакомому, обвитому плющом фасаду. И внезапно на ум пришло еще одно предположение. А вдруг для человека, который уже однажды столкнулся с колдовством, нет в будущем ничего невозможного.

Нет, убеждал я сам себя. Я не смогу посмотреть на своего бывшего недруга, как на кумира, никогда не смогу полюбить Эдвина, как любила его Даниэлла, не смогу назвать его своим господином, как называли его, наверное, очень многие из проклятых существ, пришедших из потустороннего мира.

Я хотел подойти к порогу и толкнуть изо всех сил дверь, из которой не так давно вышел, но тут понял, что стою вовсе не у того дома, где хотел провести ночь. Во тьме предо мной проступал совершенно обычный фасад какого-то кирпичного дома с круглым чердачным окном и сложенной из кирпичей трубой, никаких фронтонов, никакого плюша и никакой ауры темного зла, витающей в морозном воздухе, рядом с крыльцом.

Странно, мне казалось, что я шел в правильном направлении. Минуту назад я четко видел во мгле зеленевший плюш и каменную стену. Может, я просто не успел еще добрести до нужного места. Может, дом, который мне нужен, находится в двух шагах впереди. Я уже двинулся было вперед, но тут до этого мягкий и теплый плащ начал колоть мне плечи так, будто в ткань впились репейники. Чуть не вскрикнув от досады, я обернулся, первой моей мыслью было, что Эдвин обманул. Нечего искать добра в демоне, коварство — его сущность. Конечно же, в начале дар зла согревал и дарил ощущение уюта, только для того, чтобы потом искусать до крови. Хотелось со злобой глянуть в ту сторону, где остался Эдвин, но, бросив взгляд назад, я увидел как раз тот дом, который искал, и оторопел от удивления. Как такое может быть. Фасад, оплетенный плющом, маячил далеко позади меня и как будто дразнил, говоря «броди вокруг хоть всю ночь, а до моего порога все равно не дойдешь», и битые окна, подмигивали, маняще и лукаво, как живые глаза. Не мог же я пройти мимо, не заметив его. Я ведь внимательно озирался по сторонам и готов был поклясться, что не дошел до этого дома, а он, выходит, уже остался далеко позади.

Плечи все еще покалывало. Золотая вязь знаков, вышитых на плаще, как будто вспыхнула огнем, а длинные полы резко взметнулись вверх, как будто приказывая мне двигаться вперед, к призрачно маячившей вдалеке цели.

Сам не знаю, каким чудом мне удалось схватиться за ручку двери дома-обманки, толкнуть ее и протиснуться внутрь. Дом встретил меня привычной могильной тишиной, в которой что-то затаилось. Так ощущаешь себя только в гробнице, где холодно, сыро и тихо, но по всем углам копошатся полчища вредных насекомых и мышей.

Опрометью я бросился наверх, нашел свою спальню, схватил сумку с книгой и скудными пожитками и хотел уже бежать прочь, но невольно задержался. Воспоминания, которых не должно было бы быть, нахлынули волной. Вот, когтистая рука тянется к моей голове, в длинных обожженных пальцах сверкают ножницы, и прядь моих волос, срезанная с головы, быстро исчезает в складках рваной одежды ночного гостя, а где-то, вдали за окном, слышится душераздирающий волчий вой. Нет, совсем не за окном, а здесь, внутри спальни. Вой, который я слышу, как бы со стороны, будто бы доносящийся из зазеркалья, но на самом деле он совсем близко, ближе, чем я думаю, он вырывается откуда-то изнутри, словно внутри меня поселился голодный зверь, и в отчаянии я падаю на ковер, начинаю скрести пол ногтями. Воспоминания были больше похожи на жуткие галлюцинации. Такое, могло мне разве что присниться. Интересно, почему я вспомнил о своем сне только сейчас, спустя столько времени?

В сумке что-то яростно дернулось, будто подпрыгнул и закопошился, случайно попавшийся туда зверек. Это все проделки духов. Поделом им, со злорадством подумал я, пусть сидят в моей сумке, как взаперти, раз им не хочется мне помогать. Хотя стоило ли сомневаться в их возможностях. Для них ли преграда застежка дорожной сумы? Да, они, наверное, если захотят, смогут просочиться сквозь самые толстые стены. Жаль только, что им хочется только насмехаться над своим очередным хозяином, а не помогать ему. Должно быть, я куда более простоват, чем все мои предки, ведь им — то, хотя бы до поры до времени, удавалось держать духов в подчинении.

— Только сейчас сообразил? — ехидно спросил меня чей-то тоненький голосок, и другие, вторя ему, дружно рассмеялись.

Я еще больше разозлился, с силой тряхнул сумку, хотя бы на ней пытаясь выместить свой гнев, и посильнее затянул на ней завязки. Мне уже расхотелось жаловаться на то, что даже Даниэлла, скорее всего, была умнее меня, потому что навязчивые попутчики тут же стали бы меня передразнивать. Сестра была хоть какой-то краткий срок властительницей духов, а не игрушкой, все же подумал я, в ответ на что, кто-то тихо хихикнул, а остальные незримые в один голос весело пропели:

— Ты наша любимая игрушка, Батист.

— Давай играть вместе до конца столетий, ведь с тобой нам так просто и весело, — предложил кто-то один, но я не удостоил его ответом, только перекинул сумку через плечо, вышел из спальни. И только тут сообразил, что дверь оказалась не заперта, и ключа в замке тоже не было.

Я настороженно огляделся по сторонам. В коридоре я, несомненно, был не один. Кто-то тяжело дышал совсем рядом, сопел и скреб ногтями то ли о пол, то ли о стены. А может, о потолок? Я с трудом сглотнул при последней мысли. Интересно, мне только кажется, или вверху, над моей головой, действительно, раздается мягкий, тревожный шелест чьих-то огромных пушистых крыл. Я почти видел крылатое существо, ползущее по потолку с паучьей цепкостью, с длинными, ловкими руками и пшенично-светлыми локонами Колетт, свисающими вниз.

Бежать отсюда, вот единственная мысль, которая в подобной ситуации могла прийти в голову человека. А я хоть постепенно становился колдуном, все-таки пока что ощущал себя всего лишь человеком, еще более слабым, чем остальные смертные оттого, что он знает о могущественных врагах, притаившихся рядом, а все остальное человечество — нет.

Огромные ангельские крылья почти задели мою макушку, но ведь ангела в этом доме быть не может. По крайней мере, настоящего. Данный мне при крещении хранитель, должно быть, уже давно меня оставил, как только я взялся за книгу колдовства, а взамен ему из ада явился один из падших ангелом, возможно, как раз тот, который сейчас полз прямо надо мной по потолку.

— Нет, что ты, Колетт — демон Люциана, а не твой, — возразил кто-то с такой непривычной серьезностью, что я усомнился в том, что слышу голос одного из своих личных духов. Может, со мной заговорил кто-то из чужих духов. Хотя с какой стати, им, принадлежащим не мне, говорить с незнакомцем.

Возможно, чья-то рука, вынырнувшая из пустоты, и схватит меня за шиворот, но все-таки стоит попытаться сбежать. Тихий шелест остался сзади, как и ступеньки лестницы. Я почти добежал до двери, как вдруг кто-то окликнул меня. Я обернулся и заметил Люциана в тускло освещенном лампадой проеме приоткрывшейся подвальной двери. Колетт стояла позади него, уже без крыльев и без неестественно длинных рук, помогавших ей еще минуту назад карабкаться по гладкой поверхности потолка. В старомодном, но все равно очень элегантном платье, расшитом жемчугом, она была похожа на призрак. Ее губы тронула лукавая улыбка, когда наши глаза встретились.