Мёртвые душат - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич. Страница 6

На протяжении визитов он продолжал кутаться в чёрный плащ, из чего советники Цилиндрона сделали вывод, что он стесняется бедности своего наряда и очевидных даже сквозь плащ недостатков телосложения. Однако же, при том он был ловок в движениях и имел потрясающее чувство равновесия (а ведь с винтовых лестниц боковых ходов Цанца сверзился не один из гостей города).

Нанося визиты советникам Управителя, Чичеро держался сдержанно и – не в пример многим отшибинским визитёрам – ничего не просил, чем тут же расположил каждого из них. Советники Управителя походили друг на друга, словно братья, все они принадлежали к тому особенно распространённому среди мертвецов типу, который от долгого общения с официальными документами приобретает их повадки, так что даже их лица становятся подобными архивным картотекам, а голос оказывается сродни шуршанию пергамента.

Визиты посланника Смерти к Жилоно, Киномро и Фопону так же мало отличались друг от друга, как и они сами. Каждый раз отшибинец начинал со ссылки на авторитеты, именем которых он только и имеет право здесь существовать:

– Я был послан в распоряжение господина Управителя господином Гру, Верховным магистром некрополей земли Нижняя Отшибина…

Авторитеты производили впечатление. Господин Гру, и это действительно так, далеко за пределами нижнеотшибинских некрополей слыл своей мудростью и особо цепким инквизиторским умом, беспощадным к инако- и недомыслию.

Управителя же Цилиндрона почитали в Цанце едва ли не наравне с Владыкой. Перед ним преклонялись за давнее боевое прошлое: всем заполнился удачливый в битвах против имперцев герой Умбриэль Цилиндрон, который за один сезон одолел карьерный путь от сотника до темника. К тому же, как-никак, именно его полководческому таланту и жёсткой позиции нынешнее Цанцкое воеводство обязано своей мирной и безопасной обстановкой.

В ходе дальнейшей беседы Чичеро высказывал осведомлённость в некрософских вопросах, интерес к городским делам, готовность лично участвовать в инициативах Управителя воеводством, идеи о пользе оперативного взаимодействия между мёртвой администрацией Цанца и всегда готовой ей услужить верхушкой Великого народа – живой, но преданной идеям некрократии и уже давно стремящейся к трансформации.

Показал янтарноглазый и личную обострённую заинтересованность в том, чтобы Живой Император, будь проклято его имя, был в скором времени пойман и предстал перед Судом Мёртвых – лучше даже посмертно.

Мнение о визитёре у заместителей Управителя также сложилось поразительно единодушное: умён, предан идеям некрократии, преклоняется перед мёртвыми и их высокими культурными стандартами, искренне ненавидит живых людей – имперцев, правда, отчего-то верит в высокое предназначение злобных карликов из Отшибины (но это странность простительная).

И в одном лишь пункте их мнения, озвученные в совместной беседе на следующий день принципиально разошлись: в вопросе количества глаз у Чичеро. Вот странность: Жилоно и Киномро категорически утверждали, что видели два янтарных глаза, а на придирчивый взгляд Фопона, к которому Чичеро попал уже после обеда, посетитель был скорее одноглазым, ибо одна из глазниц его выглядела совершенно свободной.

Поскольку разногласие заместителей Цилиндрона тяготило, они пришли к совместному выводу, что у Чичеро есть съёмный вставной глаз: такие когда-то делали в ювелирных мастерских земли Могильных Холмов.

Некромейстера Гны – главного некроманта города Цанц – бравый Чичеро поразил своей далеко не провинциальной осведомлённостью в теоретической некрософии и истории Смерти. Видать, почтенный господин Гру, запершийся от мира в глубоко отсталой и навеки духовно убогой Отшибине, даром времени не терял и действительно подолгу общался с этим странненьким посланником, как тот, собственно, и похвалялся.

Но в самом начале визита – к полному удовольствию весельчака Гны – Чичеро предстал дурак дураком. Добиться этого было несложно.

После первых малозначащих фраз некромейстер вдруг спросил:

– А что вы помните о своём «втором рождении»?

– Я был поднят некромантом Флютрю, одним из учеников моего господина Гру. Но память ко мне возвращалась медленно, поэтому почтенного Флютрю я даже не запомнил: он в скором времени после ритуала выехал в другую часть Отшибины.

– Когда вы вспомнили свою прошлую жизнь (я имею в виду – живым человеком)?

– Где-то на втором году посмертия. Только полностью я так её и не вспомнил: в период бальзамирования в моё тело вселялся демон, питавшийся мечтами и воспоминаниями. Мой господин Гру показывал мне «призрачную шкатулку» из мира теней, в которую добрый Флютрю этого демона заточил.

– Вот как? И вы видели этого демона?

– Нет, демон был внутри шкатулки. Но я слышал рёв и стуки. Я просил моего господина убить демона, но он сказал, что из этой шкатулки ему не выбраться. Это такое счастье, что в момент подъёма моего тела при мастере Флютрю оказалась такая шкатулка…

– В самом деле, счастливая случайность.

– Я потом узнавал: такие шкатулки с тех пор завели все некроманты в Отшибине. Мой скромный пример их научил…

– В самом деле, редкий случай! – с едва уловимой иронией произнёс некромейстер Гны. Что-то он знал об этих случаях такое, чего Чичеро знать не полагалось.

– Я долго думал об этом демоне, – признался гость из Отшибины, – и пришёл к выводу, что он удивительно подходит под определение Пятой Твари, данное Цилиндианом.

– А вы читали самого Цилиндиана? – удивился Гны и вдруг решительно отставил столь забавлявшую его только что тему пленённого демона.

Визит продолжился тем, что некромейстер развалился в роскошном мраморном кресле и не то в медитации, не то в полудрёме слушал нараспев читаемые посланником Смерти цитаты.

Целые абзацы редкостной «Истории мёртвых» Цилиндиана этот необыкновенный Чичеро цитировал наизусть, сопровождая текст комментариями из ещё более редких «Прописей мёртвых мудрецов». Конечно, как и ожидал Гны, Чичеро терялся, встречаясь с вопросами, слабо освещёнными ведущими некрософскими авторитетами, но такие вопросы – уже не для средних умов.

Определённо, судя по злоупотреблениям заученными цитатами, Чичеро недоставало самостоятельности в суждениях, – но такое и не требовалось от посланников Смерти, которые всё-таки по основному роду занятий – именно воины.

Чичеро вещал:

– О предыстории Смерти Цилиндиан пишет так: «Говорят, когда-то мёртвых не было. В ту пору мир, сотворённый Семерыми Безымянными Божествами, был простым и почти необитаемым. В мире помещалось земное дно да небесный купол, а подземелья ещё не было, и бродило по земному дну несколько неразумных чудовищ»…

– Чудовищ пропустим. Дальше – о создании первомертвеца!

– «Первый человек был создан Шестым Божеством, и был этот человек мёртв, а потому бессмертен. Всё неживое подчинялось ему, а всё живое его боялось. Этот человек мог двигаться сам и двигать горы, если они вставали на его пути. Поскольку был он мёртв, не имел он имени, а только прозвище – Шестая Тварь».

– А какова собой была Шестая Тварь?

– О том гласит первая пропись мертвецов-комментаторов: «Говорят, Шестая Тварь была столь темна, что не отбрасывала тени. И были у этой твари голова, руки, ноги и всё, что надлежит иметь человеку. Только внутри у неё вихрилась Пустота, которую призвал создатель».

– Дальше давайте Цилиндиана.

– «Мёртвый человек был создан из праха земного, и, не желая от праха отрываться, прорыл он в земле глубокие норы, где и прятался от солнечного света, созданного Первым Божеством, и не было ему под небесным куполом счастья».

– И где же было ему счастье?

– Чуть дальше, в десятой части Цилиндиан пишет: «Смилостивилось над первым человеком Шестое Божество и сотворило специально для него глубокое подземелье, в котором он и воцарился. Поэтому Подземельный мир ещё называют «Царство Шестой Твари».

– Всё точно. И кто же ведёт свой род от Первомертвеца? Может, мы с вами?