Гномий Клинок - Морозов Дмитрий Витальевич. Страница 39

Странная, совершенно несформированная не словами, и не мыслями, но тем не менее непоколебимая уверенность в своей правоте наполнила Элана. Он оглядел окружающую природу, последний раз втянул своим обострённым чутьём все лесные запахи, стараясь запомнить их навсегда — и нырнул вглубь своей души, туда, где всегда жил высокий, статный эльф, страдающий при виде несправедливости и способный часами любоваться прекрасной снежинкой; совершенно непрактичный, неспособный приспособиться, обмануть, предать, непригодный для подхалимства и лести; Элан вспоминал все те качества, от которых с радостью отказался бы на Земле. То, что сделало его парией, ненужным и бесполезным человечишкой, доверчивым простаком, созданным исключительно для обжуливания; тем, кого не понимали, кто всех раздражал именно своей непохожестью и внутренней чистотой, заставляющей ощущать грязным и нечистоплотным человека, до этого мнившего себя искренним и благородным. Он ощутил себя — эльфом!

Мир подёрнулся рябью, тело насквозь прошила судорога, кости на мгновение стали жидкими и поплыли, как кисель — и вот уже с хвои встаёт человек, с некоторым разочарованием ощупывая своё старое тело — на секунду ему показалось, что теперь у него будет гибкая фигура аллорна…

Праздник принятия в род был в разгаре. Молодёжь веселилась вовсю, с некоторой иронией поглядывая на смущённую фигуру приземистого гнома, всего пунцового, с тревогой оглядывающего ряды красивых девушек, то и дело приглашающих его на танец. Им, по всей видимости, жутко нравилось слушать его сбивчивые объяснения — мол, рана саднит, а то бы я обязательно…

— Ты не уступаешь в ловкости ни одному прирождённому эльфу. Согласен, ты не знаешь их танцев, однако ты вполне мог бы свальсировать пару кругов воон с той милашкой — видишь, что не сводит с тебя своих больших чудный глазок? Давай!

Меч хихикнул, наслаждаясь растерянностью хранителя.

— Может, и мог бы… Но ты можешь себе представить гнома, грациозно танцующего с эльфийкой? И как мы будем смотреться?

— Я могу себе представить и не такое. И потом, подобные вещи случались — конечно, это было очень давно, и вряд ли кто-нибудь из нынешних эльфов сможет вспомнить… Всеблагая мать?

— Что там опять? — Элан торопливо развернулся — прямо напротив него, окружённая облаком волос, стояла Илиль. Невидящий взгляд устремлён прямо на него, руки неуверенно протянуты в приглашающем жесте.

— Иди! — Меч ощутимо подтолкнул хранителя в спину. — И уж поверь — об этом танце эльфы будут петь песни ещё тысячи лет после твоего ухода.

Растерянный, Элан спустился в танцзал с возвышения, на котором сидел, ловя на себе потрясённые взгляды эльфийской знати.

«— Как же она танцевать будет, с волосами длинной около пяти метров?»

Стоило хранителю шагнуть в сторону прекрасной королевы, как волосы, покрывающие пол, разошлись в стороны, открывая проход — и вздыбились волнами, готовыми начать бесконечное движение. Небольшая, крепкая рука легла в его руку — и странная, незнакомая не только Элану, но и большинству собравшихся здесь эльфов мелодия заполнила зал… Лёгкие, плавные движения, неожиданные повороты — этот танец немного напоминал вальс, однако был неизмеримо сложней — и прекрасней. Музыка, древняя, как этот мир, и столь же прекрасная, вела за собой единственную танцующую пару, заставляя все остальных остановиться и прижаться к стенам. Тихий шёпот шёл вдоль неподвижно стоящих эльфов, и лица их бледнели, а руки бессильно опускались. Мелодия лилась, и всё больше фигур неподвижно застывало, погружаясь в воспоминания. Долго жил народ аллорнов в лесах. Он забыл, как прекрасен летний день среди полей, он забыл красоту и яркость праздника — он забыл о своей последней королеве. Многие века она жила среди них, равная среди равных, занимаясь молодёжью и не пытаясь управлять потрясённым народом. Прекрасная и неизвестная пара танцевала незнакомый танец, и всплески волос покрывали весь пол зала, вторя гармонии неземной мелодии. Королева ушла, растворилась среди серых будней, однако она вернулась — на один миг, один танец, что бы высказать свою последнюю волю…

— Пора — Илиль, не прерывая танца, выдернула откуда-то из-под волос небольшой клинок — и хрустальный пепел бережно лёг на его матово-волнистую поверхность — и фиолетовое сияние заполнило зал.

Это было прекрасно. И невыносимо тяжело. Лёгкие разряды пробегали между клинками, устремлялись по шелковым волосам — к очередной фигуре у стены, стоящей коленопреклонённой, с вытянутым мечом. Волосы на миг окутывали её — и ещё один эльф освобождался от древнего проклятия. А танец продолжался. Энергия предела лилась, заполняя собой весь зал, и больше всего хотелось рухнуть — и лежать без движения. На руках, стиснувших рукоять меча, выступила кровь — однако Илиль, по-прежнему легко улыбаясь побледневшими губами, шептала: «Ещё!» и танец продолжался. Они обошли зал по кругу. Потом ещё и ещё раз. Аллорны, бледные, с горящими глазами, смотрели на свою королеву — и гордость и отчаяние бились в их глазах. Сейчас они были раскрыты все: юнцы и старики, ветераны и молодые и недоверчивые маги — они все сняли защиту перед той, в которой вновь признали свою королеву. И она вела этот невыносимый непередаваемый по тяжести танец — вела легко и свободно, улыбаясь одними губами, прекрасная и величественная — и магия передела, магия меча и хранителя изливалась через неё, никак не приспособленную для такого. Но она держалась. На магии танца, на древней крови, на силе и упрямстве именно королевы — до тех пор, пока последний из её детей не лег обессилено на паркет бального зала — потерявший сознание, обессиленный — и здоровый. Лишь тогда Она позволила себе победно взмахнуть руками — и закрыть глаза. Водопад волос взвился, вихрем окутывая застывшую фигуру, музыка прервалась, треснув незаконченной гармонией — последний танец королевы закончился. Она ушла навсегда, выполнив самый главный долг матери — защитив своих детей.

Элан бережно опустил обмякшее тело, плотно окутанное волосами, посреди бального зала — и лишь после этого позволил себе потерять сознание.

Эльфы проводили его до опушки. Молодёжь рвалась «сопровождать хранителя до пределов вселенной ещё дальше…» и стоило большого туда отговорить бесшабашных юнцов от немедленного похода. Лишь довод о том, что они могут стать обузой хранителю в подземельях гномов, успокоил не в меру горячие головы. Старший из них, из ветви хьёрнов, смотритель границ, оказался более толковым — он вкратце описал дорогу до предгорий и указал примерное место, где находиться вход в земли народа молотов. Почти весь путь можно было пройти вдоль дорог, а то и пристать к какому-нибудь торговому обозу — недалеко от гор раскинулся большой купеческий город, и движение телег с товарами было довольно плотным. Элан немного опасался незнакомых людей — однако эльфы заверили его, что все купцы всегда с уважением относились к народу молотов, и его нынешний вид может сыграть ему на руку. Подорожная, верительные грамоты, выданные ему большим кругом аллорнов и заверенные печатью самого Улаьайна и завёрнутые в вечные листья меллиорна, наверняка помогут ему в горах — но вряд ли на равнинах; так что раньше времени ему лучше их приберечь, и представляться воином народа молотов, по болезни отставшим от каравана, который он взялся охранять — и пробирающегося к своим.

Много ещё советов могли бы дать заботливые эльфы, пока наконец не показалась опушка — и Элан, торопливо пожав руки провожатым, зашагал в сторону торговой дороги — с утра безлюдной, однако с плотными, укатанными колеями. Аллорны ещё постояли, печально глядя ему вслед, однако вскоре развернулись — и растворились в лесу: предстояла война и нужно было начинать готовиться к ней…

Дорога вспухла очередным бугорком, и Элан торопливо подставил ладонь: монета, весело сверкнув на солнце, упала ему в руку. Хранитель сунул её за пазуху, мысленно поблагодарив эльфов за обстоятельность: узнав, что он собирается идти один, они сшили ему одежду. Внешне неброская, немного мешковатая, похожая на крестьянскую и потому не привлекающая к себе внимания, внутри она была очень удобной: несколько отделений, где уместилось множество мелких, но необходимых в пути мелочей: от тонкой и прочной верёвки до небольших, завёрнутых в специальные, предохраняющие от очерствения листья лепёшек, созданных эльфами для путешественников и надолго придающих силы… Нашлось место и для вместительного кармана, куда Элан и бросал теперь монеты, отсвечивающие серебром и золотом: Несколько медных, необходимых для расчёта в пути — что бы не вызвать подозрений, он взял, но от остальных отказывался, равнодушно роняя их в пыль: не пристало гному носить с собой кучу меди…