Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 83
Не игра. Огромный след на песке. — Что стряслось? — громко вопросила Улыба. — Это же след, Худа ради!
Здоровенные рожи выпялились на нее со всех сторон. Поденка ответила восхищенным и почтительным тоном: — Это его.
— Кого?
— Его, она же сказала, — прогнусил Курнос.
Улыба вгляделась в отпечаток ноги. — Неужто? Ни шанса. Откуда вам знать?
Острячка утерла нос (насморк одолевал ее со дня высадки на этот континент). — Явно не наш. Видишь какая пятка? Это моряцкий каблук, гвоздики полумесяцем.
Улыба фыркнула: — Идиоты! Половина армии так подкована! Боги подлые, у вас у всех такие каблуки!
— Точно, — согласилась Острячка.
И все закивали.
— Тогда пойдем по следу и сможем, наконец, его увидеть.
— Мы думали, — сказал Курнос. — Но он же один, не видишь?
— Что это значит? Один след? Всего один? Смехота! Вы другие затоптали…
— Нет, — заявил Оглянись, почесывая грязным пальцем похожее на капустный лист ухо. — Я первым на него набрел, и он точно был один. Вот так. Всего один. Кто еще мог бы такое сделать?
— Вы все идиоты. Я не верю, что Непотребос Вздорр вообще существует.
— Это потому что ты тупая! — завопил Больше Некуда. — Ты тупая, тупая, тупая и… э… еще тупая. А я не такой как ты. Спешка, я ведь прав, а? Я не такой как она, а? Я не такой, а?
— А ты ее знаешь, Большик? Знаешь кто она?
— Нет, Спешка, не знаю. Ничего не знаю.
— Значит, ты с первого взгляда всё понял. Как хорошо! Ты прав, Большик.
— Я так и знал.
— Слушайте, — сказала Улыба, — кто хочет сыграть в кости?
— А чем?
— Костями, разумеется!
— У нас нет.
— А у меня есть.
— Что есть?
Улыба послала всем ослепительно-яркую улыбку (лицо заболело от непривычки). Вытащила из кармана мешочек. — Делайте ставки, солдаты. Начнем игру. Слушайте внимательно, я объясню правила…
— Мы знаем правила, — сказал Курнос.
— Не мои правила. Мои совсем особенные. — Она видела, какой интерес нарисовался на лицах, как загорелись маленькие глазки. — Слушайте же внимательно, потому как они сложные. Большик, ты встанешь рядом, вот тут, как положено другу. Да?
Больше Некуда кивнул: — Да! — и надул грудь, расталкивая остальных.
— На словечко, лейтенант.
Прыщ вскочил: — Да, сэр!
— За мной. — Капитан Добряк быстро вышел из штаба. Паковавшие вещи солдаты отчаянно старались сойти с его дороги, словно пугливые уличные коты. Однако к лейтенанту Прыщу они отнеслись с куда большей небрежностью, и пришлось садануть в пару рож, чтобы не отстать от капитана.
Они вышли на плац и замерли перед неровным строем каких-то гражданских, которым явно нечем заняться. Их была полная дюжина. Прыщ увидел двух женщин в заднем ряду — и дух его опустился ниже пяток.
— Я решил продвинуть вас по службе вбок, — сказал Добряк, — старший сержант.
— Благодарю, сэр.
— Я делаю это, признавая в вас великий талант рекрутирования гражданского населения.
— Ах, сэр, я снова уверяю вас, что не имею никакого отношения к тем двум шлюхам… — он указал на двух толстух в заднем ряду, — которые посмели без приглашения показаться в вашей конторе…
— Ваша скромность впечатляет, старший сержант. Однако мы видим перед собой летерийских рекрутов. Большинство — Должники, да и парочка недавних представительниц альтруистической профессии имеется, как вы изволили заметить. — Взгляд его отвердел. — Как знает любой малазанский солдат, прошлая жизнь теряет значение, едва принята присяга и получен вещмешок. Нет предела служебному росту, ограниченному лишь уровнем компетентности…
— А иногда ничем не ограниченного, сэр.
— У вас нет достойных причин прерывать меня, старший сержант. Отныне славные новобранцы ваши. Одеть, снарядить, подготовить к долгим переходам и сражениям. Ясно, что с ними придется еще много работать. Выступаем через два дня, старший сержант.
— Подготовить их за два дня, сэр?
— Эти рекруты полагаются на вашу компетентность, как и я. — Добряк выглядел до тошноты довольным собой. — Смею посоветовать: первым делом протрезвите их. А теперь оставлю вас с ними, старший сержант.
— Спасибо, сэр. — Прыщ отдал честь.
Капитан Добряк торжественно удалился в штаб.
Прыщ смотрел ему вслед. — Это, — прошептал он, — война.
Ближайший новобранец — тощий мужчина лет под сорок с огромными пегими усами — вдруг просиял улыбкой: — Не могу дождаться, сэр!
Прыщ взвился: — Я не «сэр», навозный ты жук! Я старший сержант!
— Простите, старший сержант!
— Тебе не случилось ли усомниться, что продвижение вбок, произведенное капитаном Добряком — свидетельство полного его доверия?
— Никак нет, старший сержант!
Прыщ прошел к дальнему краю строя и уставился на шлюх. — Боги подлые, что вы здесь забыли?
Блондинка (красное лицо ее лоснилось, как бывает с толстухами всего мира, если им доводится долго стоять на солнце) рыгнула, отвечая: — Старший сержант, поглядите на нас!
— Гляжу.
— Нам никак не удавалось избавиться от жира. Но в армии выбора нет, так ведь!
— Вы обе пьяные.
— Мы больше не будем, — сказала брюнетка.
— А насчет проституции?
— Ах, старший сержант, оставьте нам маленькие радости.
— Вы обе едва дышите. Если одеть доспехи и вещмешки, вам конец.
— А мы даже рады, старший сержант. Все ради похудания!
— Назовите имя солдата, подбившего вас заявиться к капитану.
Женщины лукаво переглянулись. Блондинка сказала: — Имени не слышали.
— Мужчина или женщина?
— Было темно, — заявила брюнетка. — Мы не поняли. К тому же Большой Добряк сказал…
— Простите, кто?
— Ох, э… Капитан Добряк, вот о ком я. Теперь он в мундире…
— Отличный мундир, — встряла блондинка. — Он сказал, что вы сделали, типа, все лучше некуда, что вы самый лучший и здоровый солдат во всей Маложалкой Армии…
— Малазанской Армии.
— Точно. Извините, старший сержант, во всем иноземные слова виноваты.
— И кувшин рома, поклясться готов.
Женщина кивнула: — И два кувшина рома.
Тут глаза Прыща обрели собственную порочную волю и опустили его взор чуть пониже лица шлюхи. Он кашлянул и отвернулся. — Понимаю, вы сбежали от долгов, — начал он. — В любой армии мира одно и то же. Должники, уголовники, неудачники, извращенцы, патриоты и психи. Это всё упомянуто и в моем личном деле. Но поглядите на меня: произведен в лейтенанты, а потом и в старшие сержанты. Итак, дорогие рекруты, — Прыщ расплылся в улыбке, и весь строй расплылся в ответ, — никто лучше меня не знает, откуда вы пришли и где вы окончите службу. Скорее всего, либо в госпитале, либо на кладбище. Я обещаю привести вас туда либо туда в самое ближайшее время.
— Да, старший сержант! — рявкнул усатый идиот.
Прыщ уперся в него взглядом. Улыбка сразу поблекла. — В Малазанской Армии, — сказал Прыщ, — отбрасывают старые имена. Они все были негодные. Ты… теперь ты Нагоняй, первый лидер взвода.
— Да, старший сержант! Спасибо, старший сержант!
— Однако, — Прыщ заложил руки за спину и принялся расхаживать перед строем, — за два дня подготовить вас к сражениям — задача непосильная даже для меня. Значит, я должен придать вас настоящему боевому взводу. У меня уже есть один на уме. Идеальный. — Он замер на месте, резко повернулся к солдатам. — Но сначала все вы пойдете в уборную, где одновременно — как подобает настоящим солдатам — сунете пальцы в рот и проблюетесь над корытом. Затем будем получать обмундирование и учебное снаряжение. Сержант Нагоняй, нагоните их потом, а сейчас за мной.
— Слушаюсь, старший сержант! Мы идем на войну!
Все громко радовались.
Походные костры успели покрыться золой, а котелки остынуть, когда старший сержант Прыщ привел бледных, тяжело дышащих рекрутов к палаткам Третьей роты. — Сержанты Третьей роты! — заревел он. — Немедленно ко мне!
Бадан Грук, Смола и Чопор не спеша подошли к Прыщу. Десятки тускло освещенных лиц следили за ними.