Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 67

Какая грязь, рассадник заразы, инфекции — мать так сердилась, сердилась и пугалась. Им пришлось идти к лекарю, тратить деньги — а деньги копили на переезд. В лучшую часть трущоб. Мечта… исчезла, и все потому, что он споткнулся.

И сейчас так же. Темнота приливала.

"Ох мама, я ободрал коленки. Прости. Мне так жаль. Я ободрал коленки…"

Когда здания по сторонам улицы начали разрушаться, Геслер присел. Оглянулся назад — и увидел Пеллу. Из его лба торчала стрела. Солдат опустился на колени; еще миг — выпало оружие, и сам он упал на бок.

В доме взрывались жульки, потом и кое-что похуже, горелка. Из нижних окон вырвались языки алого пламени. Вопль — кто-то вышел наружу, размахивая объятыми огнем руками. Малазанин. Он побежал, шатаясь, прямо на взвод Моака…

— Прочь! — заорал Геслер, вскакивая и поднимая самострел.

Моак сорвал плащ — его солдаты побежали к горящему собрату… они не видят… мешок, припасы…

Геслер выстрелил. Стрела ударила сапера в живот. Но морантские припасы уже взорвались.

Сержант упал, ударенный волной в грудь, перекатился и снова встал.

Моак, Дырокол, Гуляка. Горелый, Как, Тина. "Все мертвы, одни ошметки и ломаные кости". В подножие стены ударился шлем с головой внутри, бешено завертелся и вскоре замер.

— Правд, ко мне! — Геслер махнул рукой, уже метнувшись к дому, в которое вошли пехотинцы. Звуки боя становились все громче. — Видел Песка? — спросил он, перезаряжая самострел.

— Н…нет, сержант. Пелла…

— Пелле конец, парень. — Он увидел Фома Тисси и остаток его взвода — Тюльпана и Яра — спешащих к двери вслед за Таггом. "Хорошо, у Фома есть мозги…"

Проглотившее Ловкача, Прыга и Гуппа здание превратилось в огненную массу. Жар истекал от него, будто от расплава в кузнице. "Боги, что они такое применили?"

Он нырнул в дверь и резко встал. Дни побед сержанта Тагга миновали навеки — он лежит, из груди торчит копье. Изо рта тянется струйка кровавой желчи. В противоположной двери лежит Робелло, с раздробленной головой. Было слышно, что остальные где-то сражаются.

— Держись сзади, Правд, — сказал Геслер, — прикрой нас арбалетом. Тисси, идем.

Сежант кивнул, махнул рукой Тюльпану и Яру.

Они вошли в коридор.

Хеллиан наткнулась на вдруг вставшего Урба — словно налетела на стену. Замахала руками, упав на спину. — Ох! Кровавый бычара!

Вокруг замелькали солдаты. Они выбегали с улиц, неся раненых товарищей.

— Кто? Что?

Рядом присела женщина. — Ханно. Мы потеряли Собелоне, сержанта. И Толя. Засада…

Положив руку на плечо Ханно, Хеллиан смогла встать. Потрясла головой: — Понятно. — Что-то холодное и жесткое словно выпрямило ее, будто спина стала мечом или копьем. "Или еще чем-то несгибаемым. Ладно, его можно согнуть, но не сломать. Боги, меня тошнит". — Присоединяйся к моему взводу. Урб, какой у нас номер?

— Ни малейшего понятия, сержант.

— Неважно. Ты наша, Ханно. Засада? Отлично. Идем к этим уродам. Нерв, Увалень, вытаскивайте краденые гренады…

Братья героически попытались изобразить невинность и праведный гнев. Потом вынули припасы. — Это всего лишь дымки, сержант. Еще одна хлопушка, и все, — сказал Нерв.

— Дымки? Прекрасно. Ханно, веди нас к дому, из которого напали ублюдки. Нерв, бросишь свой из-за ее спины. Увалень, ты сделаешь то же. Мы не станем осматриваться, не станем даже соблюдать осторожность. Мне нужна быстрота. Быстрота.

— Сержант?

— Что такое, Урб?

— Ничего. То есть… я готов.

"Хорошо, хоть один готов. Как я ненавижу этот город!" — Готовьте оружие, солдаты, пришло время убивать.

Они двинулись.

— Все остались позади, — произнес Гвалт.

— Кончай нытье, — бросил ему сержант Бальзам, утирая пот и грязь. — Мы просто поможем им. — Он метнул взгляд на своих солдат. Тяжелое дыхание, мелкие порезы — и всё. Они быстро и жестко пробились сквозь свою засаду. Все. Это ему нравится.

Сейчас они попали на третий этаж. Пол завален обрывками тканей — целое состояние в шелках. Лоб сказал, они привезены из Даруджистана и других мест. Чертово состояние, да только все измазанное кровью, смешанное с кусочками плоти.

— Надо бы проверить чердак, — предложил Горлорез. Он изучал зарубки на своих тесаках. — Вроде слышал шум какой-то.

— Ладно. Идите с Наоборотом. Мертвяк, на лестницу…

— Вверх? Это просто стремянка.

— Отлично. Худом трахнутая стремянка. Лезьте по одному, прикрывайте переднего. Услышите любой скрип сверху — проверяйте, но сначала мне сообщите. Понятно?

— Понятно. Как два пальца, сержант.

— Хорошо. Вы трое пошли. Гвалт, встань у окна, следи за другим домом. Лоб, то же самое с другим окном. Дерьмо еще не кончилось, а нам надо дойти живыми.

Через некоторое время шаги над головой прекратились. Мертвяк крикнул в люк, что Горлорез и Наоборот спустятся. Еще дюжина ударов сердца — и все трое оказались в комнате. Горлорез присел рядом с Бальзамом. — Сержант, — прошипел он.

— Чего?

— Мы что-то нашли. Нам не понравилось. Тебе тоже нужно поглядеть.

Бальзам вздохнул и встал. — Гвалт?

— Они там, на всех трех этажах.

— Лоб?

— То же самое. И на крыше человек с фонарем.

— Ясно. Следите. Веди, Горлорез. Мертвяк, спустись в холл. Наоборот, разводи магию.

Он полез за Горлорезом. Чердак имел низкий потолок. Мелкие комнатушки, стены из твердой глины.

Горлорез направился к одной такой стене. На полу стояли большие корчаги и бочки. — Вот, нашли, — сказал он, поднимая одну корчагу, показывая сделанное вроде бы из тыквы горлышко.

— Ясно, — ответил Бальзам. — Только что ясно?

Солдат пнул одну из бочек: — Эти полные. А вот те корчаги пусты. Все.

— Ясно…

— Оливковое масло.

— Да, город им славен. Продолжай.

Горлорез бросил корчагу, вытащил нож. — Видишь мокрые пятна на стене? Здесь. — Он поковырял кончиком ножа в глине. — Глина мягкая. Недавно положена. Стены пустые.

— Ради милостей Фенера, о чем ты?

— Просто так. Я думал, эти стены — все здание полно масла.

— Полно масла? Масла?

Горлорез кивнул.

"Полно масла? Что это, какая-то система перекачки в подвал? Нет, Худа ради, Бальзам, не будь идиотом". — Горлорез, ты думаешь, другие дома так же нафаршированы? Это твоя мысль?

— Моя мысль, сержант, что Леомен сделал весь город большой ловушкой. Он ждет, что мы войдем, будем пробиваться все глубже…

— А как насчет его сторонников?

— Что насчет них?

"Но… это же значит…" Он вспомнил лица врагов, фанатизм, блеск пьяного безумия в очах. — Возьми нас Бездна!

— Нужно отыскать Кулака Кенеба. Или капитанов. Мы…

— Знаю, знаю. Выходим отсюда, пока тот урод не кинул фонарь!

Беспорядок становился все более беспорядочным. Однако после первого отступления, когда все новые и новые засады начали перемалывать передовые взводы моряков, кулаки Кенеб и Баральта перегруппировали свои роты, послали их занимать дом за домом, улицу за улицей. Где-то впереди, понимал Кенеб, остатки морских пехотинцев все еще ломились, пробиваясь сквозь отряды фанатичных, но плохо вооруженных и совершенно недисциплинированных последователей армии изгнанников Леомена.

Ему доносили, что они накачаны одуряющими зельями, безумствуют, не обращая внимания на раны, и умирают, не отступая ни на шаг. Честно говоря, он этого и ожидал. Последний бой, героические мученики, смертники. И'Гатан таков, каким был всегда.

Они возьмут город. Адъюнкт Тавора получит первую чистую победу. Кровавую, жестокую, но явную победу.

Он стоял на ближайшей к пролому улице, посреди дымящих развалин, и смотрел на поток раненых, лишившихся сознания солдат, которых целители несли в лагерь. Видел свежую пехоту, вливающуюся в пролом, быстро проходящую очищенные районы. Они вливались в бой в центре — малазанский кулак сжимается вокруг Леомена и его последышей, на горле мятежа.