Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 68
Капитан Алых Клинков Лостара Ииль провела три взвода к бушующему вдалеке бою. Кулак Тене Баральта стоял неподалеку, разговаривая с капитаном Добряком.
Кенеб послал капитана Сорт вперед, налаживать контакт с взводами авангарда. Они встретятся у стен дворца. Он надеялся, что дальше все пойдет по плану.
Шум, крики тревоги — сзади. СНАРУЖИ ПРОЛОМА! Кулак развернулся и увидел огненный вал, вставший над пустым пространством перед стеной, там, где воины Леомена вырыли неглубокий ров. В траншее начали взрываться закопанные сосуды с маслом — раскаленные брызги полетели далеко. Колонна легкораненых разбежалась, но почти всех охватил огонь. Вопли, рев пламени…
Испуганный взор уловил движение справа, на крыше одного из домов, смотрящих в сторону пролома. Человек с фонарем, в другой его руке пылающий факел — увешанный флягами, окруженный амфорами, он встал на самом краю, распростер руки, начал скидывать ногами сосуды — они оказались привязаны к лодыжкам, и тяжесть падающих корчаг увлекла его за собой.
На кучу камней в бреши.
Он упал, исчезнув из вида. Поток пламени полился на улицу…
И Кенеб заметил на крышах домов, примыкающих к городской стене, новые фигуры. Они бросались вниз. Падение, потом всплески яростного пламени; они все поднимались, сближались, над бастионами вздыбились целые полотнища пожаров. Как будто начался огненный потоп.
Жара насела на Кенеба, заставила сделать шаг назад. Масло из разбитых кувшинов, таившихся под развалинами стен и в подвалах домов, начало загораться. Брешь в стене стала непроходимой, демонический пожар лизнул мостовую.
Кенеб оглядывался, его все сильнее охватывал ужас. Он заметил поблизости нескольких скорчившихся в развалинах сигнальщиков. Заорал что есть силы: — Трубите отход! Проклятие, солдаты, трубите отход!
Темул с ротой виканских всадников въехал на склон холма, лежавшего над Лофальской дорогой, к северо-востоку от И'Гатана. Они никого не встретили. Ни одна душа не бежала из города. Конники Четырнадцатой Армии полностью окружили его. Виканы, сетийцы, Горячие Слезы. Бегство невозможно.
Темул порадовался, поняв, что мысль Адъюнкта течет в том же направлении, что и его собственная. Внезапная атака, как вонзенный в грудь кинжал, удар прямо в сердце проклятого мятежа. Они услышали разрывы морантских припасов — громкие, громче, чем ожидали — и узрели вздымающиеся над южной стеной И'Гатана черные облака дыма.
На дороге виднелись следы массового исхода горожан, покинувших дома всего несколько дней назад.
Вспышки пламени, далекий рокот, раскатистей грома. Всадники, как один, повернули головы в направлении города. Стены огня восстали там над камнями стен, над бастионами; за воротами здание за зданием охватывал пожар.
Темул смотрел, и ум его содрогался от увиденного, от понятого.
Треть Четырнадцатой Армии уже в городе. Треть.
И все они почитай что мертвы.
Кулак Блистиг стоял подле Адъюнкта. Внутри нарастала тупая боль — чувство, которое, казалось ему, осталось далеко в прошлом. Но то место, то время словно вернулось. Он стоял на стене Арена, созерцая резню войска Колтейна. Без надежды, без возможности помочь…
— Кулак, — резко сказала Адъюнкт, — еще солдат на тушение рвов.
Он вздрогнул, повернулся и махнул рукой вестовой, стоявшей рядом. Она поняла и помчалась передавать приказ. "Залить ров, да. Но… зачем?" Пролом в стене перекрыт стеной пламени. Все больше пожаров возникало в городе, пылали ярусы стен, дома взрывались изнутри, свирепый рев горящего масла нарастал, глиняные кирпичи летели, словно смертельные снаряды. Огонь захватывал здания на главных перекрестках. Вот взлетело на воздух здание около самого дворца, взметнулись ввысь гейзеры горящего масла, рассеивая тьму, обнажая покрытое мрачными тучами небо.
— Нил, Нетер, — сказала Адъюнкт ломким голосом, — соберите магов — всех — я желаю, чтобы пламя в проломе было потушено. Я желаю…
— Адъюнкт, — оборвала ее Нетер, — у нас нет сил.
— Древние духи земли, — уныло добавил Нил, — гибнут, бегут от огня. Сжигающая боль, бегство и смерть. Что-то вот-вот родится…
Перед их глазами И'Гатан осветился заревом ужасного, бледного, невозможного дня.
Кашляющие, шатающиеся солдаты, легко и тяжелораненые, столпились и давили друг друга — двигаться было некуда. Кенеб взирал на массу своих солдат, и глаза его щипал дым. Семьсот, восемьсот. Где остальные? Он знал.
Ушли. Умерли.
На улицах царил огонь, перепархивал с дома на дом, заполнял горячий, мятущийся воздух гласом веселого голода, демонического, алчного, наглого.
Нужно что-то сделать. О чем-то подумать. Но жара, ужасная жара — легкие сдавило, каждое дыхание приносило режущую, расцветающую в груди боль. Вдох, вдох — но, казалось, сам воздух умер, из него высосана жизнь и взять больше уже нечего.
Доспехи варили его заживо. Он уже стоял на коленях, как и все вокруг. — Доспехи! — захрипел Кулак, не зная, слышит ли его хоть кто-то. — Снять! Долой доспехи!
"Боги подлые, эта боль… боль…"
Схватка один на один, лицом к лицу; лезвия скрежещут друг о друга; когда воин сделал резкий выпад, Лостара Ииль поднырнула под вражеский скимитар, повела мечом вверх, достав до горла. Брызнула кровь. Она отступила, отбив кем-то брошенное копье — раздался треск, когда древко разлетелось на осколки. Зажатый в левой руке нож — кетра вонзился в брюхо врага, и она еще и еще раз повернула его в ране.
Лостара оттолкнула падающего воина, и душу охватило мгновенное сожаление: умирая, оседая на мостовую, мужчина выкрикнул имя женщины.
Повсюду ярилась битва, три ее взвода сократились до едва ли дюжины солдат, а из ближайших зданий выскакивали все новые фанатики — смертники; двери складов распахнулись, выбитые ногами, на улицу плеснула вонь раскаленного масла, послышалось шкворчание — какой-то гулкий звук, БУМ!!! — и все объяло пламя.
Оно везде.
Лостара закричала, предупреждая, и тут же на нее наскочил еще один вражеский воин. Она блокировала ножом его удар, ответила выпадом в горло, носком сапога сняла безжизненное тело с клинка. Его вес едва не вырвал оружие из руки.
Страшные вопли сзади. Она резко крутанулась.
Поток пылающего масла с ревом излился из стоящих вдоль улицы домов, пронесся между бойцами — по одежде, ногам; телабы, лен, кожа — огонь охватил все. Враг или друг — огню было все равно — он жрал каждого.
Она отпрыгнула от реки смерти, зашаталась и упала на труп, вскочила на него за миг до того, как яростный поток накатил, закружился вокруг уже пылающего острова мертвой плоти…
Взорвался ближайший дом, повсюду пронеслись огненные шары. Лостара завопила, вскинув руки, когда кипящая жидкость плеснула на тело…
Рука сзади схватилась за перевязь…
Боль… дыхание вырвалось из легких… а потом — ничто.
— Пригнуться! — крикнул Бальзам, ведущий взвод по кривой улочке. За этим громоподобным советом последовала череда проклятий. Им конец. Они не сумели добраться до Кенеба и бреши, и теперь их загоняли языки огня. Только что в разрыве дымных полос мелькнул дворец — Бальзам думал, что они движутся прямо к нему — но мир вновь скрылся за стенами огня и дыма, клокочущая жара наступала на пятки. Словно она живая, словно она охотится.
— Дом, сержант! Нам нужно из города!
— Ты думал, я не понимаю, Наоборот?! Во имя Худа, куда мы идем, ты думал? Молчи уж…
— Мы задыхаемся.
— Уже задохнулись, идиот! Заткни пасть!
Они встали на перекрестке. Перед ними раскрылись устья шести улиц, одинаково кривых и темных. Слева валил дым. У дальхонезца ломило голову, каждый вздох приносил все меньше воздуха и все больше боли. Он утер пот со лба и оглядел своих солдат. Мертвяк, Горлорез, Наоборот, Лоб и Гвалт. Все как один крутые ребята. Это плохой путь к смерти. Есть хорошие смерти, но эта не из них. — Боги, — пробурчал он, — никогда больше не подойду к очагу.