Гнев троллей - Хардебуш Кристоф. Страница 9

— Я не буду заставлять вас скучать, выслушивая долгую речь. Все мы знаем, почему мы здесь, — чтобы почтить тех, чья храбрость принесла нам свободу. У каждого из нас свои воспоминания, каждый из нас потерял людей, которых любил, и все эти люди заслуживают нашего уважения.

По залу пробежал одобрительный гул, воевода сделал широкий жест рукой.

— Давайте праздновать в память о них и вспоминать их!

Раздались крики всеобщего ликования, гости подняли кубки, обращая их в сторону хозяина крепости.

Артайнис заметила, как Ионнис улыбнулся отцу, в то время как Натиоле нахмурил черные брови.

— Угощайтесь! — закончил Стен свою короткую речь.

Дважды повторять не пришлось, и гости воздали должное угощению.

Артайнис услыхала, как священник вздохнул с облегчением и занялся едой. Сначала она попыталась снова заговорить с ним, но потом решила оставить его в покое на короткое время. По ее меркам блюда были просты, но, тем не менее, вкусны. Влахаки, судя по всему, предпочитали натуральные продукты различным кулинарным изыскам, но среди дичи, овощей и фруктов даже она нашла деликатесы, удовлетворившие ее изысканный вкус. Пока что мрачный прогноз ее отца относительно несъедобной пищи в Теремии не оправдывался, и она спрашивала себя, не хотел ли отец только поддразнить ее таким образом, или, может, некоторые вещи во Влахкисе настолько изменились со времени его последнего визита… Пока она раздумывала над этим, к ней не спеша подошел Ионнис с маленькой керамической пиалой в руке.

— Я попросил об этом отца, — таинственно начал он. — Я не уверен, правильно ли их приготовили, но думаю, что повар и я в какой-то степени справились с задачей.

И он предложил ей пиалу.

— Засахаренные фрукты, — узнала Артайнис и невольно улыбнулась.

В пиале действительно поблескивали аппетитные кусочки фруктов.

— Я вспомнил, что раньше ты была просто помешана на них. Конечно, это не сравнить с огненным виноградом или чем-то подобным… — поспешно добавил он, словно заранее извиняясь.

— Это очень мило с твоей стороны. Должна признать, что не могу побороть свою любовь к лакомствам.

Она кокетливо оглядела себя.

— Хотя женщине это, естественно, не подобает, но, надеюсь, это пристрастие не отражается на моей фигуре. Можно?

Излучая радость, Ионнис кивнул, и она выбрала небольшой кусочек какого-то светло-зеленого фрукта. Он был немного кисловат, но она изо всех сил постаралась изобразить восторг на лице. «Фрукт может быть кислым, но сама мысль — сладкая».

— Что это?

К ним незаметно подошел Натиоле.

— Засахаренные фрукты, — объяснил Ионнис. — Хочешь попробовать?

Наследный принц так скривился, как будто брат предложил ему отведать жука.

— Нет. Я останусь верен мясу и вину. Но, возможно, Корнель захочет подтвердить твое кулинарное мастерство? Как вы на это смотрите, священник? Достаточно ли у моего брата способностей, чтобы когда-нибудь стать поваром?

— Благодарю, немес, но мне достаточно тех блюд, что имеются на столе, — ответил священник, отчего Натиоле весело фыркнул.

— Да что вы все сегодня пристали с этим проклятым «немес»? — неожиданно буркнул он, но затем отвернулся, не дожидаясь ответа.

Артайнис растерянно взглянула на Ионниса, но тот лишь пожал плечами. Младший из братьев протянул ей пиалу и побежал за Натиоле.

Артайнис медленно расправлялась с блюдом кусочек за кусочком, внимательно наблюдая за тихим, но, тем не менее, яростным спором принцев.

5

Чтобы лучше ориентироваться в бесконечном лабиринте туннелей, Керр и Цран прихватили с собой несколько охапок светящегося лишайника, в то время как Врак предпочитал двигаться в полной темноте. Керр слишком хорошо знал, что таким образом сказывалось темное наследие. Когда-то Анда была троллой, как и другие, но изменения, которые она передала своим детям, были слишком отчетливы, и иногда из-за этого Керру было трудно думать о них как вообще о троллях. Одним из таких изменений было отвращение к любому свету, неприятие даже слабого мерцания лишайников. Поэтому Врак скрывался в тени вокруг них, бежал впереди, чтобы разведать дорогу, и постоянно держался за границей светового круга.

Темнота не скрывала тайн от потомков Анды. Биение сердца земли отдавалось эхом сквозь камни, проявляя в мозгу Врака отчетливую картину всего, что окружало гиганта. Керр тоже воспринимал биение сердца — дреег — отчетливее своих соплеменников, потому что когда-то он на несколько мгновений вошел в Дух-темноты. Поэтому он тоже мог найти дорогу в абсолютной темноте, что было нелегко для большинства обычных троллей. Даже несмотря на их острое обоняние и слух. Тем не менее он все так же предпочитал свет.

Керр вел свою маленькую группу к поверхности. Он стал предводителем не только потому, что часто ходил этой дорогой, но и потому, что среди всех троллей больше никто не знал о том, что находится над подземным миром. Тогда, много дреегов назад, внутри самого Духа темноты он стал землей, миром, от самых высоких горных вершин до самых низких туннелей, и это знание запечатлел его разум. Он знал каждый туннель, каждую пещеру так, как знал свое собственное тело, шрамы и бугры на своей коже. Это знание не раз спасало троллей от врагов и в конечном счете стало предпосылкой того, что древние племена смогли заключить пакт с ветвью Анды.

Теперь Керр вел группу на поверхность по тропинкам, которые находились немного в стороне от туннелей гномов, где маленький народец при помощи хитроумных инструментов беспрерывно расширял свои владения.

Воздух почти неуловимо посвежел, и для Керра это был хороший знак: они были на верном пути.

Кости мира простирались глубоко вниз, форма и цвет скал были очень разными. Многие тролли только по этим признакам могли понять, где и как глубоко они находятся. Керр выбрал путь, который вел через крупные туннели с бесконечным множеством мелких щелей и нор. На каждый туннель, в котором мог пройти тролль, казалось, приходилось несколько дюжин совсем узких.

После того как тролли перешли вброд мелкий пруд, туннели стали более извилистыми. Камень здесь был более светлым и слоистым, а иногда даже блестел в слабом сумеречном свете. Им пришлось снова немного спуститься по темному коридору, а уже потом снова идти вверх, к поверхности. Погруженный в свои мысли Керр двигался вперед, когда внезапно перед ними из темноты выступил Врак. Было такое впечатление, будто клочки теней приклеились к нему и теперь с большой неохотой отпускали.

— Я чувствую что-то впереди, — тихо сообщило дитя Анды.

Керр неосознанно открылся биению сердца, отпустил на волю все свои чувства. Когда пришел дреег, тролль вобрал в себя все, что было вокруг… словно картина, написанная в тонах, едва ли более различимых, чем самые неуловимые чувства, и тем не менее совершенно отчетливая. Скалы и камень поделились с ним своими секретами, он почувствовал линии туннелей, до самых мелких трещин. Ничто не могло укрыться от его внутреннего взора, И Керр тоже почувствовал перед собой присутствие кого-то… Дюжина, которая медленно двигалась по туннелю.

— Гномы, — прошептал он, отчего Цран едва слышно чертыхнулся.

— Сколько?

— Приблизительно три руки. Они идут не быстро. Это не охота.

— Пока не охота, — прорычал Врак.

На мгновение Керр наморщил лоб, задавая себе вопрос, что тот имел в виду, но потом в бледном свете лишайника заметил оскаленные клыки Врака.

— Мы можем обойти их, — твердо заявил Керр.

Но Врак покачал головой.

— Мы убиваем их везде, где находим. Мы или они, Керр. Ты знаешь это.

Теперь в голосе Врака слышалось желание поохотиться, и Керр почувствовал, как оно вскипело и в его крови, а сердце потомка Анды забилось чаще. Глубинный тролль вопросительно взглянул на Црана.

— Нас трое, и мы не знаем, что им здесь нужно. И было бы умнее обойти их, — сказал здоровяк, но потом пожал плечами. — Но он прав. Мы или они.